Утопи свои обиды - Лев Альтмарк

Пока «Усама» разговаривал по телефону, я очередной раз принялся складывать мозаику из происходивших событий: нашим арабским соседям тоже хочется иметь «чихательное» оружие, звуковую пушку и — что там ещё в арсенале у Давида? Но как это заполучить? Да проще простого: захватить заложника и потребовать за него секреты Бланка плюс тысячу-другую своих братьев-террористов, парящихся у нас на нарах. Хотя… что-то здесь не клеилось. Почему именно я — для этой роли подошёл бы любой прохожий. Чем толще, тем лучше. Или они надеются, что я напрямую свяжусь с Давидом и сообщу об их требованиях? Или для Бланка я более ценен, чем тот же самый незнакомый прохожий? А вот фигушки — ничего ни у кого просить не буду!

От этой мысли я слегка поёжился, но решил, что вот мой звёздный час: пускай эти черти пытают меня, рвут на куски — ни за что не выдам нашего кулибина! Я тоже могу быть героем, о котором будет трубить телевидение, напишут в газетах, а какие-нибудь немецкие и французские переговорщики начнут торговаться с похитителями о моём обмене… Впрочем, чепуха всё это. Не об этом надо думать сейчас, а о том, как унести отсюда ноги. Эти арабы и сами могут прекрасно разговаривать с кем угодно.

Тем временем «Усама» закончил разговор по телефону и задумчиво уставился на меня:

— Значит, контакты с Давидом Бланком начались после того, как ваш приятель из полиции попросил вас съездить к нему? Почему именно вы? И кто такой этот Гольдман?

Я прикинул, что изображать из себя Мальчиша-Кибальчиша глупо и злить «Усаму» молчанием не стоит. Тем более, никаких секретов я пока не выдаю, потому что и сам их не знаю, а когда зайдёт разговор о беседах с Бланком, расскажу всё, что было. Максимум, отправлю «Усаму» к учебнику школьной физики и волновой теории, пускай ломает себе голову.

Пока я неспешно отвечал на вопросы, в голове у меня постоянно вертелись всякие нехорошие мысли. Ясное дело, что у Сашки, не реагирующего на мои телефонные призывы, появились конкуренты — этот дурацкий «Усама Бин-Ладен» со своими мордоворотами, потом какие-то неизвестные людишки, желавшие встретиться со мной в кафе, и вряд ли они из одной компании. А кто сбил человека, желавшего проинструктировать меня перед поездкой? Кто-то четвёртый? Сколько их всего? Вот тебе и Давид Бланк — заварил, что называется, кашу!

Круто я попал. То, что у меня выломали дверь и дали по шее, ещё цветочки. Что будет дальше, когда вся эта публика разозлится по-настоящему? Хоть бы капельку разобраться в происходящем, а то я буду, как болванчик, и впредь подставлять шею под удары и отсиживаться по ночам на крышах. И при этом ничего не понимать.

Из разговора с «Усамой» я уловил главное: ему почти ничего не известно о том, что происходило на самом деле, только какие-то детали. Он знает, что у Бланка есть замечательные вещи, за которыми все охотятся, но как добраться до них, пока не представляет. В поле его зрения я, видимо, попал случайно, и это оказалось для него шансом. Посему лучше включить дурака и подвести к тому, что Давид мне не доверяет, как и всем остальным, а о банке не говорить вовсе. Если ребята «Усамы» следили за мной, то сами об этом обмолвятся. Но и тут можно обойтись общими фразами. О Софе тоже лучше не говорить, нечего подвергать девушку славной перспективе получить, как и я, по маковке… Собираются ли они использовать меня в качестве заложника? Не уверен. А вот захотят меня сделать «двойным агентом» (вот какие словечки я знаю!) — что ж, не возражаю. Мне б только отсюда выбраться.

Наконец, поток вопросов начал потихоньку иссякать. Паузы между фразами становились длиннее, а «Усама» всё больше впадал в задумчивость. Видимо, в выдаваемой мной информации ничего нового для него не было.

— То, что вы мне сказали, это всё или вы что-то утаили? — наконец, поинтересовался он.

— Как на духу! — искренне признался я и для убедительности постучал себя кулаком в грудь.

«Усама» встал, неспешно достал сигарету и прикурил, потом неожиданно обернулся ко мне и замахнулся. В его чёрных глазах горел безумный огонь ненависти. Но бить меня он не стал, лишь перевёл дыхание и процедил сквозь зубы на чистом русском языке:

— А вот твоя подруга Софа рассказала нам больше! Всё выложила — перед смертью…

15

Греция Июль 2011

Таверна, в которой ужинали Ника со Светланой, оказалась не такой роскошной, как рестораны, куда обычно приводят туристов. Здесь не было крахмальных салфеток и белоснежных скатертей на столах, зато было другое — вкусные запахи жареной рыбы и каких-то душистых восточных приправ с кухни, выщербленные деревянные столы на толстых ножках, застеленные клеёнкой в веселую бело-синюю клетку и разнокалиберный говор завсегдатаев за столиками. Не было здесь и пятачка сцены, на которой восседал бы традиционный усатый музыкант с бузуки, зато на стене висел телевизор, по которому беззвучно мелькали картинки новостей.

Георгий, хозяин таверны, знавший Нику ещё с самого первого дня после приезда, молчаливо накрыл для них стол. В мгновение ока на клеёнке появились тарелки с жареной рыбой, маслинами и лимоном. В завершение стол украсила плетёная бутылка с молодым мутноватым вином.

— Ой, как тут здорово! — ахнула Светлана и неуверенно посмотрела на Нику. — Я такого не ожидала.

Ника по-хозяйски разлил вино по фужерам и провозгласил:

— Давай… можно на «ты»?.. Давай выпьем за знакомство!

Это звучало несколько искусственно, но иные слова сейчас не приходили на ум. Отпив вина, Светлана разрумянилась и стала с интересом разглядывать видневшийся невдалеке причал с рыбацкими лодками и прогулочными катерами. Но в сгустившейся темноте их видно почти не было — лишь огоньки с мачт, заливавшие мерцающим жёлтым светом плиты причала и отражавшиеся в чёрной неподвижной воде у берега.

— Откуда вы… ты так хорошо знаешь русский язык? — Светлана придвинула к себе тарелку и отломила кусок лепёшки.

Ника усмехнулся и сказал:

— Я из Москвы. А в Пирее живу почти десять лет. С те пор, как приехал.

— Расскажи мне, милый «Усама Бин-Ладен», — Светлана тоже усмехнулась, — какая здесь жизнь? Где тебе лучше — здесь или там, в Москве? Не жалеешь о том, что уехал?

— Сложный вопрос. — Ника поковырял вилкой рыбу и вздохнул. — И там, и здесь в принципе одно и то же…

Сам того не ожидая, он принялся рассказывать Светлане о том, как нелегко ему было в Москве, да и здесь едва ли легче, но он очень хотел бы однажды разбогатеть, и это непременно случится, лишь бы подвернулся случай. Он готов на всё, даже запродать душу дьяволу, только бы это произошло поскорее. Где жить — в принципе не так важно, потому что везде можно хорошо устроиться, если есть деньги, и везде можно ходить с протянутой рукой, если их нет.

Светлана задумчиво слушала его, отпивала мелкими глотками вино и глядела на огоньки на причале. Лицо её было грустным, и Ника даже забеспокоился, что расстроил её своими рассказами, лучше бы травил какие-нибудь анекдоты, которые у любого грека всегда наготове для охмурения симпатичной иностранки. Он выпил залпом половину фужера и виновато уткнулся в тарелку с рыбой.

В телевизоре, наконец, включили звук, и посетители таверны принялись дружно смотреть футбольный матч, шумно реагируя и размахивая руками.

— Да, удача — странная штука, — сказала Светлана, — кто-то не прилагает никаких усилий, и ему везёт день за днём, а другой из кожи вон лезет, чтобы ему хоть чуть-чуть легче стало, только всё это пустые хлопоты…

Ника мрачно уничтожал свою рыбу и молчал. Потом поглядел на часы и сказал:

— Поздно уже, может, пойдём? Переночуем у меня, а к завтраку я отвезу тебя в отель. Хорошо?

От таверны до его особнячка они добрались минут за двадцать. По дороге Ника краем глаза разглядывал Свету, и она уже казалась ему каким-то неожиданно близким и родным человеком, который в отличие от других смог его выслушать и понять. Ему не нужно сочувствия, ведь с этой женщиной он проведёт всего одну ночь и вряд ли когда-то встретится ещё раз. Тем не менее… Он чувствовал лёгкую досаду от того, что не сдержался и наговорил лишнего, хотя требовалось всего-то изображать мачо, который доставит удовольствие ей и, естественно, себе. Наверняка она не рассчитывала на большее, легко согласившись провести с ним вечер. Ну да ничего страшного, решил он, хоть начало и смазано, зато ночь будет великолепной, и больше расслабляться я себе не позволю.

Едва они пришли домой, Светлана сразу отправилась в душ, а Ника присел в кресло и закурил.

— Ты знаешь, — донёсся до него голос из душа, — был у меня когда-то знакомый. Я постоянно вспоминаю о нём и всё думаю, удалось ли ему поймать свою удачу за хвост или нет? А ведь он рассуждал так же, как и ты, но всё-таки попытался…

Ну вот, недовольно подумал Ника, сейчас станет рассказывать про одного из своих ухажёров, который попробовал в мутной водичке половить рыбку и наверняка влип в какую-нибудь историю… Впрочем, раз уж взялся сам выкладывать душу, то слушай и терпи…