Последний Храм - Павел Буркин

— Почему ты еще не готова? — и тон у папеньки такой, будто она во всем виновата.

— К чему, отец мой? — ни капли недовольства, только легкое недоумение в глазах. Может, он и прав, она действительно виновата? Только не в том, в чем ее обвиняют, а в том, что не взбунтовалась раньше.

— Как будто не знаешь. Тебе положено спать. Свадьба будет завтра утром, в церкви святого Эмерика, а ты будешь как с похмелья. Что скажут гости, священники, новые родственники, наконец? Ложись спать немедленно!

— Правильно, сир Сэвэйз, — вмешался жених. Для такого крупного мужчины у него был на редкость тонкий и противный, хрипло-писклявый голос. Да и сам он — тучный, потный, с редкими сальными волосами на голове — не воспламенял любовь. Скорее уж отталкивал хищным, жестоким и надменным прищуром желтых глаз. Ходят слухи, что, овдовев второй раз, он не упускал случая поразвлечься с куртизанками, да и служанки, если бы не боялись кары, могли бы немало порассказать. Отец бы сказал: в слухи верить — в девках умереть, но ведь дыма без огня не бывает. Не станут такое говорить про приличного человека. Темесец окинул фигуру невесты маслянистым взглядом, удовлетворенно причмокнул и продолжил: — Ещё скажут, что мы, хе-хе, до свадьбы начали.

— Я никогда не запятнаю честь рода таким грехом, — будто на уроке словесности, заученно ответила Инесса. — Или вы — мой муж, или никаких вольностей. И никак иначе.

— Конечно-конечно, — поспешно согласился Теано. — Я рад, что у меня будет жена из такой хорошей семьи. Уважаемая, тогда разрешите откланяться и счастливо вам почивать до утра.

Дверь закрылась, старики стали спускаться, обмениваясь шутками — похоже, они дружили не первый год, и от своего решения ни за что не отступятся. Инесса обратилась в слух — и, оказывается, не зря.

— А вы начните, — как бы в шутку предложил Сэвэйз-старший. — Сегодня, завтра — не все ли равно, когда начинать? Скажу по секрету — я бы на твоем месте не ждал…

— Успеется, — беспечно отозвался жених. — За предложение благодарю, но сегодня у меня есть, с кем провести ночь.

Приглушенный смех за дверью. А Инессе казалось, будто ее облили помоями. В ночь перед свадьбой, на которой они поклянутся перед лицом Единого-и-Единственного… А отец-то каков! Ему, похоже, все равно, что будет с дочерью. Тем более, с младшей дочерью при старших сыновьях. Деньги гораздо важнее. Такие, как он, и погубили когда-то святую Атталику.

Атталика… Вспомнилось, как рассказывал историю прелат города Пульхр. Там Эмерик предстал просто одной сплошной добродетелью, зато его жена… Тут тебе и измены, и обман, и все, чего, как учили Инессу, не должна делать жена. Вплоть до открытия городских ворот отцу, коварному убийце Бонару. А потом в отцовской библиотеке она наткнулась на старинную рукопись, написанную сразу после изобретеня новой азбуки. Тогда ещё легенды об Эрхавенском отродье не было и в помине, и авторы рассказали правду. По крайней мере, эта история вызывала больше доверия, чем проповеди отца Пульхра. И сразу стало понятно, почему темесцы обелили предателя и облили грязью невиновную. Именно потому, что они темесцы. И как же хорошо, что уже тогда ей хватило ума молчать…

Девушка неслышно приоткрыла дверь. Спасибо старательным слугам, петли не издали не звука. Потом было проще. Она была слишком легкой, чтобы заставить скрипеть половицы. Никем не услышанная и не замеченная, она кралась за беспечно болтающими стариками.

Она хорошо знала эту комнатку — обычно туда селили важных гостей, но таких, которые не должны быть у всех на виду. Массивная, почти не пропускающая звуков дверь, которую так непросто высадить в коридорной тесноте. Разве что подорвать — но не обрушатся ли тогда на голову перекрытия? А уж открыть незаметно…

Но сегодня Теано был слишком беспечен. Сегодняшний десерт к ужину был слишком сладок, а в доме старого друга и компаньона ему ничего не грозило. Осталась щелка, как раз такая, чтобы можно было увидеть и услышать всё, что происходило внутри, оставаясь незамеченной — по крайней мере, пока кто-нибудь не выходил. Но прежде, чем приникла к щели, Инесса услышала короткий звон набитого золотом кошелька, низкий, грудной женский смех — а потом ритмичные вздохи и скрип ложа.

— А ты ничего сучка, — раздался скрипучий голос Кавлина. — Может, я не на той женюсь?

— Я бы за тебя все равно не пошла. Чтобы с таким, да еще бесплатно…

Короткий, резкий звук пощечины.

— Отрабатывай, не болтай!

Снова ритмичное поскрипывание постели и хриплое дыхание. Движимая каким-то странным любопытством, девица Сэвэйз заглянула в щелку и увидела широкое ложе, на котором лежала, широко раздвинув ноги, обнаженная светлокосая женщина — наверное, северянка из Ствангара или Контарского королевства. Косы в беспорядке растрепались, на лице алел след пощечины, а крупные груди стискивали скрюченные, перевитые синими нитями вен, старческие руки. Но даже в таком, растерзанном и униженном виде, она была прекрасна, а вот Кавлин… Между ног у женщины пристроился, как-то мелко и суетливо двигая задом, сегодняшний жених, завтрашний муж. Руки женщины ласкали старика Теано, губы припухли от поцелуев — только во взгляде, случайно перехваченном Инессой, застыла даже не ненависть, а омерзение. Наверняка женщина заметила ее, но виду не подала. Незнакомка оказалась не только красивой, но и умной. Сама себе поражаясь, Инесса почувствовала, что совсем не воспринимает ее как соперницу. Скорее уж — как товарища по несчастью. А человека, за которого завтра выйдет замуж, ненавидит и презирает.

Движения толстяка все убыстрялись, потом он обмяк, подмяв ее под себя. «И как она не скинет его тушу?» — удивилась Инесса.

— Твое время истекло, — безразлично произнесла женщина. — Мне надо одеваться. Слезь с меня.

Дождавшись, пока толстяк исполнит приказание, она встала и, наскоро одевшись, вышла. Инесса едва успела отпрянуть, но женщина уже ее заметила.

— Видела все? Да, бежать тебе надо, прав лейтенант.

— Вы…

— Да, я от него. Тихо, тихо. Покажи мне дорогу к твоей спальне, а когда я уйду, одевайся и соберись в дорогу. Еду припаси, запасную одежду, плащ понезаметнее. За час до рассвета я их приведу. Будь готова сразу же пойти с ними.

— А… а потом куда?

— Думаю, в Ствангар. В Конфедерации вас выследят. Все, пошла, мне некогда. Проклятье, вместо того, чтобы работать, спасай тут всяких барышень… И этот урод мог бы быть и пощедрее…

Кружка опрокинулась, выливая дешевое пойло в глотку, и с грохотом встала на место. Лейтенант Лендгрейв почувствовал, как в горле полыхнуло, на глаза навернулись слезы, а в голове зашумело. Зелье хорошее — скоро он впервые в жизни нажрется до полного скотства, а мерзавку-память свалит картечь хмельного. Но пока она не сдавалась, в голове снова и снова звучали те проклятые слова. Столь же безнадежные и беспощадные, как команда: «Бросить оружие!» в устах собственных командиров. А ведь Инесса просто сказала, мол, не судьба нам, и не пара мы друг другу. Ее отец еще и вволю наиздевался над «нищими вояками».