Я - охотник - Олег Верещагин

— Так, — сказал Славка, когда колонна отползла подальше, — покой нам только снится… И нелюди я в лесу не чувствую, а это говорит одно — разбежалась от войны. Если не нечисть, а обычная нелюдь — то она не любит это.

— Кто с кем воюет? — без опаски спросила Ленка. Техника не показалась ей опасной — не страшнее, чем на парадах по телевизору или в кино. Трудно было представить себе, что она создана, чтобы убивать людей.

— Если бы я знал, — ответил Славка. Подставил ладонь под капли дождя, срывающиеся с веток, пошутил: — Ну, по крайней мере с водой тут проблем не будет… Жаль, что я не знаю никого, кто побывал хотя бы в одном параллельном пространстве. Наверное, потому…

Он не договорил. Но Ленка поняла, что он хотел сказать. Наверное, потому, что из побывавших там ни один не вернулся на Землю.

...Действие снадобья кончилось, и на ребят навалилась усталость. Но Славка, наотрез отказался дать отхлебнуть еще — ответил, что, во-первых, его немного, а во-вторых — не надо им злоупотреблять. Слова были, конечно, справедливые, но легче от них не становилось… — тем более, что Славка не разрешил даже вылить воду из бутылок, мотивируя это тем, что возможность возвращения может подвернуться в самый неподходящий (или наоборот) момент.

Дождь не прекращался — уныло и неуклонно моросил, временам начиная шелестеть в листве громче — тогда сквозь кроны пробивались целые струйки. Славка по этому поводу рассказал анекдот про маленького англичанина, который на вопрос туриста, давно ли у них в Англии начался дождь, ответил: «Откуда я знаю, сэр, мне всего пять лет!»

Лес был довольно чистенький, не буреломный, часто встречались человеческие тропинки. Славка, прежде чем пересечь их, долго прислушивался, приглядывался и даже принюхивался, стоя за кустами — и мрачнел все больше и больше. На вопрос, что ему не нравится, он ответил:

— Лес ухоженный. Где-то близко населенный пункт, а не слышно ни людей, ни скотины… — он с досадой притронулся к рукояти меча и, вздохнув, сказал: — Сейчас бы «калашников». Люди — не нечисть, их в наше время мечом не напугаешь.

— Кто в дождь в лес пойдет? — возразила Ленка, — Поэтому и пусто.

— Я же сказал — ничего не слышно, — поморщился Славка. — Даже собаки не ла…

Они как раз подходили к тропинке — и Славка застыл столбом, окаменел. То же самое — инстинктивно! — сделали и брат с сестрой. Потом Славка медленно, плавно опустился не одно колено, пригнул голову и сложил руки перед грудью — в правой оказался нож, Славка держал его за лезвие. Он так присел потому, что человека в лесу часто выдает не звук, а фигура и рост — больше таких нет ни у кого, кроме больших обезьян, а ведь они в лесах средней полосы не водятся? Поэтому важно не только не шуметь, но и спрятать свою фигуру. Разведчики часто специально нашивают на камуфляжи лоскуты, полосы ткани, куски сетки, искусственные листья, чтобы враг видел не человека, а куст или пригорок заросший. Если же этого нет — лучше всего просто присесть.

Все это Витек подумал, уже повторив Славкино движение и держа наготове арбалет. Во рту стоял привкус волнения, как во время военной игры, когда ты весь напряжен до предела. Краем глаза он видел лицо Ленки — потное и с закушенной губой. Уныло и одиноко чирикала расстроенная дождем пичуга. Потом часто и испуганно запищала неподалеку мышь — именно этот писк насторожил Славку — его спина напряглась, он медленно отвел руку вниз, назад и в сторону для броска… Витек успел удивиться — что он, с мышами воевать собрался?! — и…

И на тропинку вышел бесшумный и осторожный человек. Наверное, он стоял совсем неподалеку и тоже прислушивался, приглядывался, принюхивался. И, не будь у Славки изощренных умений охотника-нежити, выследил бы брата с сестрой, когда они вышли бы на тропинку.

Человек был рослый, бесформенный и безликий, одетый именно в такой камуфляж, о котором думал Витек. Даже руки обтягивали пятнистые перчатки, даже голову и лицо закрывала маска, колыхавшаяся от осторожного дыхания, даже ботинки были не черные, а серо-зеленые. За плечами человека горбился большой незнакомый рюкзак — тоже пятнистый, непонятно было, как он ухитряется совершенно бесшумно ходить с таким по лесу. Прикладом к правому плечу, стволом к левому бедру человек держал не очень большой автомат с прикладом из толстой проволоки, дырчатым пузатым кожухом на стволе и похожим на консервную банку барабаном магазина слева. Автомат тоже был обмотан свисающими лохмотьями. На поясе висели несколько подсумков, коробок и нож в чехле.

Человек водил головой, осматриваясь. Когда его взгляд скользнул по тему месту, где в кустах прятались трое друзей, Витек закрыл глаза. Не от страха, а потому, что глаза могут выдать даже хорошо замаскированного человека. Секунду он физически ощущал на себе холодный взгляд незнакомца, потом это ощущение ушло — и снова послышался писк мыши.

Когда Витек открыл глаза — на тропинке стояли еще трое. Один — вооруженный таким же автоматом (за плечами рядом с рюкзаком угловато торчала радиостанция в чехле), другой — с длинной винтовкой, оснащенной оптическим прицелом, третий — с пулеметом, из которого косо свисала лента. Теперь Витек заметил объединявшую всех четверых деталь: на левом рукаве под локтем проходила чёрно-желто-белая — сверху вниз — полоса.

Люди постояли минуты три. Эти минуты показались длинными, как последние минуты экзамена. Потом тот, что вышел первым, бесшумно зашагал по тропе — так бесшумно, что даже удивительно было: как может двигаться, не издавая ни звука, восьмидесятикилограммовый дядя с сорокакилограммовым грузом? Следом — шагах в десяти — пошли радист и снайпер. Последним — еще в пяти шагах — двинулся пулеметчик.

И все. Как и не было никого. От этой молчаливой собранности, бесшумности и быстроты становилось даже как-то не по себе.

Славка молчал довольно долго. Потом — поднялся на ноги, убирая нож, сказал задумчиво:

— Знакомые дела… Колонна на дороге, а эти — спецгруппа, видно. Разные, из разных армий. Теперь бы выяснить, кто из них прав…

— А если и те и другие плохие? — Ленку начал бить нервная дрожь, запоздалая. Славка поморщился:

— Так не бывает… Это только по телику очень умные люди говорят, что на свете есть войны, в которых-де «правых нет!» В любой войне кто-то защищает справедливость, кто-то — зло и насилие. Хотя, конечно, — признал Славка, — с ходу в нас могут и не разобраться. На войне все становятся подозрительными, иначе просто нельзя, а страдают часто невиновные. Поэтому будем действовать осторожно.

— Пойдем следом? — предложила Ленка. Славка посмотрел на нее, как на сумасшедшую и промолчал, просто двинулся в противоположном направлении. Пройдя шагов десять, он остановился и напряженно сказал:

— Черно-желто-белый. Что-то знакомое. Честное слово — знакомое.

День. Место по-прежнему неизвестно!

Деревню сожгли недавно.

Точнее, это была не деревня даже, а какой-то лесной кордон, горели, дотлевали под унылым дождем два двора, невозможно было понять, сколько там было строений. Около обваленного забора лежала убитая собака — ее Ленка заметила сразу, а потом посмотрела ближе и обмерла.

Около самой опушки в мокрой траве замер человек, женщина — это Ленка сумела разглядеть. А дальше ей не дал глядеть Витек — прижал к себе и насильно развернул лицом в грудь. Ленка слышала, как часто колотится у него сердце, от брата пахло сырой тканью и потом. Он негромко окликнул Славку:

— Что такое, что?! — и охотник ответил издалека:

— Убили на бегу, в затылок… Попали мы с вами, ребята.

— Не ходи, вдруг там засада, — сказал Витек, но Славка ответил:

— Нет. Это те… на машинах, вот следы. Я посмотрю.

— Вить, пусти, — попросила Ленка. Брат отпустил ее. Капельки дождя бежали с его волос по лицу.

— Не смотри, — попросил Витек, но Ленка все-таки, посмотрела и ужаснулась. Казалось бы, она уже столько видела, сама убивала… но оказалось, что нет на свете зрелища страшнее убитого человека, пусть и совершенно чужого. Можно убить десяток нечисти, относясь к этому, как к приключению. Нельзя смотреть на человеческий труп и думать, что и это — приключение тоже.

Славка, появился из-за горящих развалин — хмурый и сосредоточенный. Покосился на Ленку, сказал:

— Там еще пятеро. Сгорели, или сожгли их — не знаю. И вот.

Он показал листок плотного картона — с альбомный лист размером. Наверху листа золотилась лилия, ниже шли красные, как кровь, строчки латинских букв.

— Это не английский, — определил Витек. — Какой это язык?

— Старофранцузский, — ответил Славка, — по крайней мере, очень похож. Вот, я сейчас переведу… — он сосредоточенно свел брови и заговорил, запинаясь: — Во имя Императора Нейстрии, именем Его, волей Господа Бога нашего. Приговорены и казнены на основе военного закона… нонкомбатантэ… о гражданских лицах за пособничество… ле бригэ… разбойникам, партизанам те, кто жил… непонятное слово, наверное — деревня или поселок. Командир Первого бронекавалерийского полка шассер граф д'Англар, полковник службы Императора. 21 июня 1967 года Р.Х.