Выход 493 - Дмитрий Матяш

— Чего грустный такой? — сморщил лицо Михалыч. — Не стесняйся, чувствуй себя как дома.

Андрей замешкался. От каждого его слова веяло какой-то погребной затхлостью. Доверять себя такому типу — все равно что доверять собранной ребенком гранате. Но тем не менее он послушно прошел к операционному столу и, не раздеваясь, забрался на него.

Юлия подошла беззвучно, как тень. Избегая встречаться с Андреем взглядами, нацепила ему на руки чуть повыше запястий кожаные ремни и потуже затянула, так чтобы он пошевелить мог бы разве что пальцами.

— У меня мать тоже врач, — не зная зачем, сообщил он подошедшему Михалычу. — Она в больнице работает… Хирург… она…

Толстяк хмыкнул.

— А кто тебе сказал, что я — врач? — Он опустил руку в прихваченное с собой ведро и, прежде чем до Андрея дошло, каким способом его будут «лечить», вытащил зеленоватое, склизкое существо. Он закричал в тот же миг, но отвратительные щупальца мгновенно обхватили Андрея за шею, и все его тело будто сковал паралич. Он закричал еще сильнее, когда мокрое мягкое тело полностью обволокло ему лицо, втянуло в себя, как жадная вагина, и теперь вместо крика из его гортани вырывалось лишь гулкое хрипение, будто из глубины заиленного озера.

Он дергался, извиваясь, секунд десять, а потом стих.

К тому времени возле него уже давно никого не было: Михалыч, прихватив с собой ведро, грузно перекатываясь с ноги на ногу, вышел из отсека, а Юлия, чуть прибавив звук в магнитофоне, запустив вспотевшие руки себе под одежду и закатив от удовольствия глаза, кивнула пару раз в ритм музыке и скрылась за ширмой.

Держась одной рукой за руль, а другой разглаживая перед собой карту, Крысолов пальцем прокладывал путь по красной линии, обозначающей магистраль республиканского назначения Е-40, которая должна была привести их к Харькову. Вот они проехали деревеньку Новояровку с пригорюнившимися у дороги домиками, вот уже слева появились сухие заросли бывшего фруктового сада, вот должны показаться длинные ряды столбов для выращивания хмеля. Но отслеживать местонахождение экспедиции с каждой секундой становилось труднее — на дороге все чаще встречались преграждения в виде опрокинутых грузовиков, сбившихся в кучу легковушек и… — о, прими, Господи, души невинно убиенных! — автобусов с заржавевшими знаками, на которых были изображены бегущие дети…

Дорога становилась неимоверно сложной. Маневрирование большим тягачом на загроможденной сотнями брошенных машин автостраде было задачей не из легких. Эта ночь казалась Крысолову самой длинной, а пройденное расстояние — самым коротким. Он догадывался о причине, по которой на всей ширине дороги оставалось так много машин, столкнувшихся или просто опрокинутых, словно с целью преградить движение, но старался об этом не думать. Впервые за последние пару часов Кирилл Валерьевич засомневался в правильности принятого решения.

Может, все же не этой дорогой нужно было ехать? Может, лучше было бы проселком? Там хоть полотно поуже, но проселки не были загружены никогда, за исключением тех редких случаев, когда магистраль перекрывали в каком-то месте для дорожных работ или когда похоронная процессия тянулась за безвременно усопшим, создавая за собой многокилометровую пробку. Все ведь остальное время она была пуста, как улицы маленького городка в предрассветное время.

«Эх, сглупил я, сглупил, — изводил себя Крысолов. — Надо было хоть „Разведчика“ послать вперед, что ли…»

Начальник экспедиции принялся лихорадочно разрабатывать варианты дальнейшего развития событий. Что он сможет предпринять, если за следующим поворотом трасса будет забита так, что проехать больше не будет возможности? Если исходить из особенностей практики последних лет, есть три варианта.

Уподобляясь ледоколу, вонзиться в препятствие и вжать в пол гашетку газа — вариант номер один. Самый надежный. Не велика проблема для такого крепыша, как «Чистильщик». С другой стороны, надо знать наверняка, что размеры преграждения позволят машине сквозь него проломиться. Иначе можно навсегда застрять где-то посередине, упершись в многокилометровый затор… Так что, помимо всего прочего, это еще и самый надежный способ потерять машину.

Вариант номер два — объезд по обочине. Обычно это нормальное решение — если обочина более-менее ровная и отсутствует лесополоса, по ней можно двигаться довольно длительное время без особого ущерба для психики и техники. Но в том месте, как назло, дорожное полотно шло по возвышению, и отнюдь не пологий переход от магистрали к обочине имел никак не меньше двух метров высоты. Риск перевернуть прицепы зашкаливал за сто процентов. К тому же обочина сразу за плантацией хмеля когда-то была полем, и после прошедшего дождя многотоннажные фуры могли в ней завязнуть. Риск огромный: до утра — Крысолов вскинул рукой, так чтоб свободно болтающиеся на ремешке часы повернулись к нему циферблатом, — около двух с половиной часов. Пока «Бессонница» всех вытащит — это при условии, что будет куда вытащить, — пройдет никак не меньше часа… А местность, где можно будет спрятать машины от солнца, судя по карте, в двадцати километрах, в ближайшем районном центре — Яготине. Но с той скоростью, что они продвигались в последнее время, на это могло уйти много времени.

Поэтому остается третий вариант — попробовать развернуть машины здесь и сейчас. Вернуться в ближайший городок, который они только что проехали — Березань, — найти в нем место, где можно было бы пристроить машины, переждать день, а завтра вечером для рекогносцировки сначала выслать «Разведчика», а уж потом проверенным путем выдвигать экспедицию.

«Глупо, как же это все глупо! — мысленно ударил себя Крысолов по лбу. — И поздно. Чтобы сейчас развернуть „Монстра“, нужно или расчищать дорогу по всей ширине, или отцеплять базы, а это все время, время, драгоценнейшее время».

Он все еще водил пальцем по карте, не замечая, что рука его уже не просто дрожит — она шелестит, как те ленточки в вентиляционных шахтах, что он ради потехи в детстве цеплял к решеткам вентилятора. Лоб покрылся испариной.

— Может, я поведу? — обеспокоенно наклонился к нему Секач, видимо заметив что-то неладное в поведении своего друга и бессменного напарника.

— Да нет, все нормально. Отдыхай пока.

— Кирилл, — нахмурился Секач.

Крысолов отложил карту и стер рукавом пот со лба:

— Серега, у нас сейчас нет времени на это. Я в норме.

Зашипела рация. Загорелась на модеме цифра 9.

— Валерьевич, мы тянемся как черепахи. Тут только что был перекресток, может, попробуем найти другую дорогу?

Крысолов скривился и громко выпустил через ноздри воздух, будто ему нужно было в тысячный раз объяснить каким-то недоумкам, что играть в трансформаторной будке опасно для жизни. Он бросил на Секача косой взгляд, словно это он заразил радиоэфир пустой болтовней, и поднес рацию к лицу:

— Бешеный, та дорога от перекрестка, что уводила на Переяслав-Хмельницкий, у меня на карте помечена красными иксами… Помнишь, что это значит, вояжер?

— Кирилл, но движение по магистрали реально становится хуже, — послышался встревоженный голос Тюремщика. — Как бы нам здесь не застрять, у меня же тридцать метров хвост? Потом развернуться, если что, сам знаешь…

— Попробуем прорваться, — оборвал его Крысолов и, отключив радиомодем, бросил рацию на панель.

«Чистильщик» стонущим от нагрузки клином упорно прокладывал себе дорогу, сминая, разрезая и раздвигая толщу изъеденных ржавчиной автомобилей, но прореха для проезда неумолимо сужалась, со временем став настолько узкой, что своими острыми краями грозила порезать скаты и повредить обшивки бортов.

Крысолов же продолжал проламывать путь сквозь стену из сплетенных между собой железяк, не думая, что будет, когда машина — а это было, судя по всему, неизбежно — остановится, не в силах прорываться дальше. Он силился не думать о том, что творится в головах тех, кто следовал по его пути, с надеждой всматриваясь во тьму. Как и о том, чем кончается для таких назойливых испытателей судьбы, как он, вариант первый. Угроблением сразу трех машин — вот чем он кончается, суть твою!

Но «Чистильщик» вопреки всем шансам завязнуть в бескрайнем море ржавчины, двигаясь на пониженной передаче, подобно отчаянному носорогу, пытающемуся найти выход из непролазных джунглей, вгрызался в кладбище автомобилей все глубже и глубже. Вынуждал останки легковушек скрипеть и стонать.

— Кирилл, — прильнув к зарешеченному боковому окну, полным изумления голосом окликнул Секач, — ну-ка глянь!

Крысолов толкнул рычаг в нейтральное положение и, нажав педаль тормоза, опустил стекло со своей стороны. Сначала не мог понять, что именно из окружающего пейзажа привлекло внимание напарника, но потом внезапно повеселел — по обе стороны дороги в ряд стояли танки. В едва достающих туда бликах света фар было видно, что они практически не тронуты ржавчиной.