Шалая любовь моя - Мэгги Дэвис

Майкл не стал задерживаться, чтобы дать Лейси все как следует рассмотреть.

— В спальню, — произнес он, не выпуская ее руки.

Лейси стиснула зубы. Он явно хочет перейти прямо к делу. Какая грубость и самоуверенность! Только она-то вовсе не намерена ему подчиняться!

Но тем не менее желание ощутить его любовные ласки, охватившее ее с неодолимой силой, снова вернулось, едва Лейси вышла из лифта. Одна лишь мысль об этом пробудила в ее груди жаркое, трепетное чувство, будто стремительно кружащийся водоворот.

Эскевария, очевидно, был слишком решительно настроен на то, чтобы получить желаемое, иначе он бы понял, что чудо, случившееся в Талсе, могло бы повториться при более благоприятных обстоятельствах. Она охотно бросилась бы к нему в объятия, если бы он только нежно поцеловал ее. Лейси пришлось собрать все силы, чтобы одолеть безумную тягу к нему. «Перестань думать об этом!» — приказала она себе.

От волнения Лейси споткнулась о роскошный черно-бежевый ковер. Три стены мужской спальни, выдержанной в тех же черно-бежевых тонах, занимали зеркала. Они отражали стройную фигуру прелестной девушки в плаще, готовую пойти на все.

— К чему такая спешка?! — воскликнула она. — Еще ведь и восьми нет!

Очевидно, ужина при свечах не будет. Не будет также романтического кружения в ритме вальса из фильма «Доктор Живаго». Он решил, что поставил дело на конвейер.

И вдруг Лейси замерла. Изрядную часть спальни занимала исполинская кровать поистине императорских габаритов, покрытая черно-бежевым шелковым покрывалом. А на покрывале лежало темно-зеленое шифоновое вечернее платье с треугольным декольте, темно-зеленые босоножки и темно-зеленые кружевные бикини.

— Одевайтесь, — распорядился он. — Мы отправляемся обедать.

Обедать?! Лейси не могла оторвать глаз от платья. Неужели он все-таки действительно пригласил ее на свидание? Только она одна знала, что именно этот оттенок зеленого цвета идеально подходит к ее светлым волосам и золотистой коже.

Итак, он купил ей платье для приемов, подумала Лейси, ради совместного обеда. И притом очаровательное.

Значит, все-таки обед. Жаловаться тут не на что. Взяв в руки нежный шифон, Лейси пробежала пальцами вдоль горловины, отыскивая этикетку. Должно быть, платье от Галанос или Гивенчи. Но этикетки не оказалось, а все до единого швы были сделаны вручную. Потрясенная, Лейси поняла, что это шикарное творение кутюрье — строгие линии, бесчисленные метры тончайшей шелковой ткани и тысячи крохотных ручных стежков.

Должно быть, Майклу пришлось обратиться к кому-то из нью-йоркских модельеров, чтобы получить платье к пятнице. Вот только стоило оно целое состояние.

— Как раз впору, — пробасил он, стоя у дверей. — Его сшили по вашим меркам, взятым из агентства.

Боже милостивый, опять частный сыск не дремлет! Естественно, президент и председатель совета директоров конгломерата «Эскевария энтерпрайсиз» может себе позволить тратить сколько угодно денег и времени, нанимая целый штат работников для выяснения подобных вещей!

Лейси смотрела на прекрасное зеленое платье как зачарованная.

— Я буду готова через минуту, — промурлыкала она, повернувшись к нему спиной.

Ей потребовалось всего секунд пять, чтобы стащить с себя сиреневый свитер, твидовую юбку и розовое белье, бросив все это на кровать. Потом Лейси присела на край кровати, чтобы натянуть зеленое шелковое бикини и колготки в тон платью. Лишь через пару секунд до нее дошло, что она в комнате не одна. Эскевария по-прежнему стоял в дверном проеме.

В полнейшей тишине их глаза встретились. Не успела она и слова сказать, как он произнес:

— Я уже видел вас голой. — С интересом задержав взгляд на порозовевших щеках Лейси, он отхлебнул глоток виски. — А я и не знал, что женщины еще умеют краснеть. Думал, это давно утраченная способность.

— Я много упражняюсь, — буркнула Лейси. И в то же самое время ощутила легкий звое в ушах: «Он хочет меня! Все это время я думала лишь о том, как он воздействует на меня, и совсем забыла каким пылким казался он сам».

— Одевайтесь. — Будто издали, донесся его голос. — Столик в ресторане заказан на восемь тридцать.

Щеки Лейси пылали, как после солнечного ожога. Натянув через голову платье, она почувствовала его прохладный скользящий шелк, затем быстро сунула ноги в крохотные зеленые босоножки. Подойдя к ней сзади, Майкл застегнул «молнию» на спине ее чудесного платья.

— Я хочу подкрасить губы, — сумела выдавить из себя Лейси, отстраняясь от его ладоней, коснувшихся ее голой спины. — Мне нужен более яркий тон, чтобы подошел…

— Секундочку не двигайтесь, пожалуйста.

Он стоял так близко, что Лейси затылком ощущала тепло его дыхания.

Вдруг послышался щелчок открывшегося футляра. Должно быть, Майкл отбросил футляр на кровать, потому что почти тотчас же надел ей на шею что-то холодное и тяжелое и принялся застегивать.

В одном из зеркал Лейси увидела собственное отражение — элегантное темно-зеленое шифоновое платье свободно ниспадает от лифа и вспенивается вокруг ног легкими складками. Давным-давно она не носила дорогих hautecouture, но даже платье на знаменитой невостребованной рекламе сигарет «Вирджиния слимз» не идет ни в какое сравнение с этим. А вокруг шеи — Лейси в изумлении раскрыла рот — ослепительно переливающееся ожерелье из бриллиантов и изумрудов. Будь оно настоящим, младшему обозревателю мод из журнала «Каприз» за подобное ожерелье пришлось бы выложить всю пятилетнюю зарплату до цента и еще прибавить сюда зарплату Глории Фарнхэм.

— Чудесно, — проронила Лейси, не в силах отвести глаз. — Впервые вижу такую хорошую подделку.

Даже стразы подобного качества должны стоить целое состояние.

Однако, глядя на россыпь зеленых и белых искр вокруг собственной шеи, Лейси вдруг с волнением поняла, что оправы из белого золота и платины держат настоящие бриллиантовые маркизы и большие изумруды изящной огранки. От ее дыхания бриллианты чуть вздрагивали и посылали по спальне россыпи пляшущих бликов, а зеленые изумруды в точности соответствовали цвету ее глаз.

— Это ведь подделка, не так ли? — повторила Лейси.

Стоя позади нее, Майкл положил ладони на ее плечи. В зеркале Лейси увидела, как он медленно склонил свою темноволосую голову, и ощутила знакомую неудержимую дрожь, когда его губы коснулись ее шеи.

— А как вы думаете? — вполголоса проговорил он, чуть прикусывая губами ее нежную кожу.

Прикосновения его губ были такими же восхитительными, как и царственная тяжесть изумрудов и бриллиантов, покоящихся у нее на шее.