Шалая любовь моя - Мэгги Дэвис

Лейси улыбнулась ему. На вид Джо было около пятидесяти; наверное, прежде он работал следователем в полиции Нью-Йорка — во всяком случае, в телесериалах было бы именно так. Насколько можно судить, у него почти суточная вахта. Как бы рано Лейси ни выходила из дома, Джо неизменно дежурил у ее подъезда и сопровождал на работу и с работы, как бы поздно Лейси ни возвращалась.

— Джо, вы ведь следите за мной? — спросила Лейси. — Вы бы сказали мне об этом, если бы слежка длилась всю неделю, не так ли?

Он лишь молча искоса посмотрел на нее.

«И почему я позволяю Майклу Эскевария так поступать со собой?» — недоумевала Лейси.

«Потому что нуждаешься в работе», — подсказал внутренний голос.

«Вовсе нет, — возразила она. — Не лучше ли искренне признаться себе во всем?»

«Ты мечешься, потому что влюбилась», — с упреком сообщил все тот же внутренний голос.

«Ничего подобного! Не городи вздор. Я ни разу ни в кого не влюблялась!»

«А с чего ты взяла, что если ни в кого не влюблялась, то никогда и не полюбишь?» — продолжал глумиться внутренний голос.

«Да, но не таким же образом! — жалобно откликнулась Лейси. — Майкл Эскевария — жестокий, неумолимый, немилосердный рабовладелец! Ты ведь знаешь, как он ко мне относится! Никогда! Никогда я его не полюблю!»

«Не говори так, — возразил голос. — Ты даже не можешь выбросить его из головы с той самой ночи, когда встретилась с ним! Разве он тебе не снится по ночам? Разве ты не просыпаешься с единственной мыслью снова оказаться в его объятиях, снова ощутить жар его поцелуев?»

Откровенная правда потрясла ее до глубины души.

— Я влюбилась, — пробормотала Лейси, устремив взгляд широко открытых глаз на сидящего рядом тяжеловеса.

— Умоляю, мисс Кингстоун, — чуть ли не простонал сыщик, — не говорите ничего эдакого! Я останусь без работы! А у меня жена и двое ребятишек в Мамаронеке!

Такси набирало скорость, устремившись по Вестсайдскому шоссе. У Лейси вдруг возникло чувство сострадания к сидящему рядом человеку. Все-таки по натуре своей она мягкосердечна, и не ее вина, что Майкл Эскевария пробуждает в ней низменные желания. Лейси успокаивающе положила ладонь на массивную руку Джо, не обратив внимания на его сдавленный вопль, и поинтересовалась:

— Вы когда-нибудь встречались с мистером Эскевария лично?

Молчание.

— Ну же, Джо, — не унималась Лейси, — у вас ведь была ужасно нудная неделя, не так ли? Держу пари, что в вашем отчете — ни строки.

— Я запротоколировал все места, где вы были, мисс Кингстоун, — натянуто проронил детектив, поглядывая на нее краем глаза. — Даже когда у вас был ленч с высоким блондином.

— С мистером Полом из модельного агентства Торнтона, — подсказала Лейси.

— Ага.

— Он «голубой», — уточнила она.

— Я внесу это в рапорт и проверю.

— Но ведь кто-то это уже проверяет, не так ли, Джо? — негромко спросила Лейси.

— Умоляю, мисс Кингстоун! Не спрашивайте меня ни о чем, — обратился к ней детектив, не поворачивая головы.

Такси остановилось на пересечении Бродвея и Семьдесят девятой улицы перед супермаркетом «Шопвэлл», и Лейси оставила Джо в покое.

— Ладно, Джо, — решительно заявила она, — я хочу, чтобы все было на взаимовыгодных началах. Больше никаких поездок ни в метро, ни в переполненных автобусах, договорились? Отныне и впредь все будет оплачивать мистер Эскевария. — Поймав недоумевающий взгляд Джо, Лейси указала на таксометр и любезно произнесла: — А сие означает, что расплачиваться вам.

11

В тот же вечер ровно в семь тридцать к дому Лейси, расположенному в западной части Восемнадцатой улицы, подкатил роскошный «Роллс-Ройс» с затемненными стеклами. Приняв Лейси в свою роскошную утробу, лимузин провез ее через Центральный парк на Истсайд и доставил к фешенебельному небоскребу в Саттон-Плейс. Миловидный, чрезвычайно вежливый, но молчаливый шофер «Роллс-Ройса» сдал Лейси из рук в руки швейцару. Тот, в свою очередь, заботливо отконвоировал ее в отдельный лифт, словно инкассатор, везущий в бронированном автомобиле десяток миллионов долларов в Форт-Нокс[6].

Поднимаясь в лифте, сверкающем зеркалами, позолотой и дубовыми панелями, Лейси всматривалась в собственное отражение, испытывая сразу целую гамму чувств. В самую последнюю минуту она решила, что на так называемое «свидание» с президентом и председателем совета директоров фирмы «Эскевария энтерпрайсиз, Инк.» лучше всего пойти в старом сиреневом свитере, хорошо гармонирующем с ее пепельными волосами, и серой твидовой юбке. Потом накинула на плечи старый плащ с поясом фирмы «Лондонский туман», решив, что сегодня вечером хорошую одежду можно и поберечь.

«А понравится это ему или нет — меня совершенно не касается», — подумала Лейси.

И все-таки сердце у нее ушло в пятки, когда двери лифта раздвинулись, и посреди фойе показался черный кугуар в элегантном смокинге.

Лейси не могла не признать, что выглядит он безупречно. Сжимая своими длинными пальцами бокал с шотландским виски, он одним взглядом окинул ее свитер, юбку, «Лондонский туман» и поношенные белые резиновые сапожки. При этом по его лицу промелькнуло какое-то неуловимое выражение.

— Добрый вечер, — шепнула Лейси.

Он был так хорош в своем великолепном смокинге, источая тонкий запах туалетной воды, что Лейси на миг закрыла глаза и почувствовала, что земля поехала под ее ногами. Время остановилось.

Теперь ей известно его имя — Майкл Эскевария. Он владелец конгломерата, только что выкупившего журнал «Каприз». Он самый главный начальник, генеральный директор. А еще он — хладнокровный, жесткий администратор, заявивший, что ее работа под угрозой, если ему не будет обеспечено исключительное право на свидания. Одним словом, он достоин лишь презрения.

— Входите, — вполголоса произнес черный кугуар. Его лицо оставалось столь же невозмутимым, как и в понедельник утром, когда он взошел на кафедру перед обширной аудиторией, обрушив на несчастных работников «Каприза» свои безжалостные директивы. — У меня есть для вас дело.

«Это уж как пить дать!» — подумала Лейси, вздрогнув, когда он взял ее за руку и повел из фойе в гостиную. Лейси тут же не без страха отметила, что даже стиль оформления комнаты строг и высокомерен; дорогая современная обстановка — кожа, хром, финская мебель, греческая обивка ручной работы и темное лакированное дерево. Все это говорило о высоком художественном вкусе модного дизайнера. Любопытную деталь обстановки представлял собой ряд этажерок — для коллекции миниатюр восемнадцатого века, написанных на слоновой кости, в золотых рамках с бриллиантами, очаровательных эмалевых табакерок, необработанных полудрагоценных камней, а также антикварных золотых и серебряных изделий. Эске-вария говорил, что любит красивые вещи; при этом создавалось впечатление, что ему не мешает их обилие. Этажерки вместе со своим содержимым похожи на выставку, устроенную в музее Метрополитен.