Невероятные - Сара Шепард

Эмили заметила Майю вчера в коридоре, но нырнула в пустой класс и дождалась, пока та пройдет мимо.

Она не могла точно объяснить, зачем.

Не то, чтобы она скрывалась от Майи.

— Я вернулась недавно, — выговорила она.

— И окончательно.

Надеюсь.

Дверь на теннисные корты захлопнулась.

Эмили с тоской посмотрела на выход.

К тому времени, когда она выберется наружу, все в классе уже найдут партнера для тенниса.

Ей придется играть с мистером Дразновски, который, поскольку был также и учителем медицины, любил давать студентам непрерывные лекции о контрацепции.

Тут Эмили сильно моргнула, будто вырванная из сна.

В чем была проблема? Почему она волновалась о глупом уроке физкультуры, когда Майя была здесь?

Она огляделась по сторонам.

— Мои родители резко передумали.

Они так волновались, что со мной что-то произошло после того, как я ушла с фермы дяди и тети, что решили принять меня такой, какая я есть.

Майя широко раскрыла глаза.

— Это великолепно! — она схватила Эмили за руки.

— Так, что произошло с твоими тетей и дядей? Они злились на тебя?

— Типа того.

Эмили закрыла глаза, представляя себе строгие лица Хелен и Аллена.

Потом она вспомнила кадриль с Тристой на вечеринке.

Триста сказала Эмили, что, если бы она была танцем, она совершенно определенно была бы виргинской кадрилью.

Возможно, она должна признаться Майе, что произошло с Тристой… только, что произошло? Ничего, на самом-то деле.

Было бы лучше просто забыть все это.

— Это длинная история.

— Ты должна будешь рассказать мне все детали, теперь, когда мы на самом деле можем встречаться в открытую.

Майя покачалась вверх-вниз, а затем взглянула на огромные часы на табло.

— Мне, наверное, пора вернуться, — прошептала она.

— Мы можем встретиться сегодня вечером?

Эмили колебалась, понимая, что это был первый раз, когда она могла сказать да, не таясь от своих родителей.

И тут она вспомнила.

— Я не могу.

Я обедаю с моей семьей.

Лицо Майи вытянулось.

— Тогда завтра? Мы могли вместе пойти на вечеринку Ханны.

— К-конечно, — запнулась Эмили

— Это было бы замечательно.

— И кстати! У меня есть для тебя огромный сюрприз.

Майя переминалась с ноги на ногу.

— Скотт Чин, фотограф ежегодника, в моем классе по истории, и он сказал мне, что за тебя и меня проголосовали, как за лучшую пару этого года! Правда забавно?

— Лучшая пара? — повторила Эмили.

Ей будто смолы в рот налили.

Майя взяла Эмили за руки и покачала их из стороны в сторону.

— У нас будет завтра фотосъемка в кабинете ежегодника.

Будет премиленько.

— Конечно.

Эмили взяла край своей футболки и сжала ее в ладони.

Майя подняла голову.

— Ты точно в порядке? Ты как будто не рада.

— Нет.

Я рада.

Абсолютно.

В тот момент, как Эмили вдохнула, чтобы продолжить, ее телефон завибрировал в кармане толстовки, тычась прямо в поясницу.

Она подскочила и вытащила его с колотящимся сердцем.

На экране было одно новое сообщение.

Когда она нажала ЧИТАТЬ и увидела подпись, ее живот скрутило.

Она закрыла телефон, не читая сообщение.

— Получила что-то хорошее? — спросила Майя немного назойливо, как показалось Эмили.

— Не.

Эмили засунула телефон обратно в карман.

Майя перебросила мячик из одной руки в другую.

Она чмокнула Эмили в щеку, затем вышла из спортзала, и ее высокие, песочного цвета ботинки Frye издавали громкий глухой стук по деревянному полу.

Как только Майя завернула за угол, Эмили вытащила свой телефон, глубоко вздохнула и снова посмотрела на экран.

"Привет, Эмили! Я только что услышала, что ты уехала! Я действительно буду скучать по тебе! Где ты живешь в Пенсильвании? Если бы ты была известной Филадельфийской исторической личностью, кем бы ты была? Я была бы тем парнем на коробке каши Quaker Oats…

Он считается, да? Может, я навещу тебя как-нибудь? xxx, Триста"

С щелчком включился котел центрального отопления спортзала.

Эмили закрыла свой телефон и, подумав, отключила его совсем.

Несколько лет назад, прямо перед тем, как Эмили поцеловала Эли в старом доме на дереве ДиЛаурентис, Эли призналась, что она тайно встречалась со взрослым парнем.

Она никогда не говорила, как его звали, но теперь Эмили поняла, что она, должно быть, говорила об Йене Томасе.

Эли схватила Эмили за руки, полная головокружительных эмоций.

— Когда я думаю о нем, мой живот подлетает так, будто я на американских горках, — в восторге говорила она.

— Быть влюбленной — лучшее чувство в мире.

Эмили застегнула молнию на толстовке до подбородка.

Она тоже думала, что влюблена, но это определенно не заставляло ее чувствовать так, будто она была на американских горках.

Это больше походило на комнату смеха с сюрпризами на каждом шагу и абсолютным неведением того, что будет дальше.

Между друзьями нет секретов

В четверг днем Ханна смотрела на свое отражение в зеркале ванной на первом этаже.

Она наложила немного тона на швы на подбородке и поморщилась.

Почему швы должны так болеть? И почему доктор Гейст зашил ее лицо черными нитками? Разве он не мог использовать приятный телесный тон?

Она в раздумье взяла свой новый BlackBerry.

Телефон ждал ее на кухонном столе, когда отец привез ее сегодня из больницы.

На коробке с BlackBerry лежала записка, в которой было написано: "С возвращением домой! Люблю, Мама".

Теперь, когда Ханна уже не была на грани смерти, ее мать как обычно целыми сутками работала.

Ханна вздохнула и набрала номер, написанный сзади бутылька тонального крема.

— Привет, горячая линия Бобби Браун! — прощебетал веселый голосок на другом конце.

— Это Ханна Мерин, — сказала Ханна оживленно, пытаясь подражать своей внутренней Анне Винтур.

— Могу я записаться к Бобби для макияжа?

Девушка сделала паузу.

— Для этого вы должны связаться с агентом Бобби.

Но мне кажется, что она очень занята…

— Вы не могли бы сказать номер ее агента?

— Я не думаю, что мне можно…

— Конечно вы можете, — ворковала Ханна.

— Не скажу.

Немного побормотав и позапинаясь, девушка попросила Ханну подождать, кто-то другой взял трубку и дал Ханне телефонный номер 212.

Она записала его помадой на зеркале в ванной и повесила трубку, чувствуя себя противоречиво.

С одной стороны, поражало, что она все еще может заставлять людей делать то, что она хочет.

Только королевы школы могли делать это.

С другой стороны, что если Бобби не сможет скрыть недостатки лица Ханны?

Раздался звонок в дверь.

Ханна нанесла еще тонального крема на швы и направилась в холл

Это, вероятно, была Мона, пришедшая на помощь для прослушивания парней-моделей для ее вечеринки.

Она сказала Ханне, что хочет заказать ей самых горячих, каких можно было купить.

Ханна остановилась в фойе рядом с гигантским керамическим горшком раку ее матери.

Что Лукас имел в виду вчера в больнице, когда сказал, что Ханна не должна доверять Моне? И более того, к чему был тот поцелуй? Ханна мало о чем другом думала с тех пор, как это произошло.

Она ожидала увидеть Лукаса сегодня утром в больнице, приветствующего ее журналами и латте Starbucks.

Когда его там не оказалось, она почувствовала разочарование.

И во второй половине дня, после того, как отец высадил ее, Ханна задержалась на сериале "Все мои дети" на целых три минуты прежде, чем переключить канал.

Два героя в на экране неистово целовались, а она смотрела на них широко раскрыв глаза, ощущая покалывание, проносящееся вверх-вниз по ее спине, и внезапно осознавая.

Не то чтобы ей нравился Лукас.

Он был не в ее стратосфере.

И просто, чтобы убедиться, она спросила вчера вечером Мону, что та думает о Лукасе, когда та закинула ей наряд для возвращения домой, который она выбрала из шкафа Ханны, — узкие джинсы Seven, обрезанный плед-жакет Moschino и очень мягкую футболку.

Мона сказала:

— Лукас Битти? Огромный неудачник, Хан.

Всегда им был.

Так что вот так вот.

Больше никакого Лукаса.

Она бы никогда никому не сказала о поцелуе.

Ханна дошла до парадной двери, заметив по дороге, как белоснежные волосы Моны блестели сквозь матовые панели.

Она чуть не упала, когда открыла дверь и увидела, что Спенсер стоит позади Моны.

И Эмили с Арией шли по дорожке к дому.

Ханна задалась вопросом, не сказала ли она случайно им всем прийти к ней в одно и то же время.

— Ну, какой сюрприз, — нервно сказала Ханна

Но это Спенсер, обогнув Мону, первой прошла в дом.

— Нам нужно с тобой поговорить, — сказала она.