Задание: Нидерланды - Эдвард Айронс

С причала, к которому швартовался в Амшеллиге паром, Дарелл попытался отыскать "Сюзанну" и наконец-то обнаружил ее за несколько минут до отплытия. Уточнив время отправления, он сходил туда и поговорил с Тринкой ван Хорн. Та была занята заделкой трещин и царапин на корпусе – результатов вчерашнего столкновения с "Валькирией", которая стояла теперь у дальнего конца пирса под усиленной охраной. Кассандры поблизости видно не было. Тринка с пятнами краски на свежих розовых щечках смотрела на него с явным вызовом. Черные волосы, унаследованные ею от испанского предка, развевались на ветру. Она была в рабочих брюках из грубой ткани и белой мужской рубашке, ветер прижимал ткань к ее твердой высокой груди и изящной талии идеальной формы. Дарелл невольно задал себе вопрос, как она будет выглядеть в вечернем платье, в чем-то мягком, облегающем и очень женственном. И тут же подумал, что такой наряд не слишком много прибавит к впечатлению, которое она производила сейчас.

– Привет, – поздоровалась она. – Вы собираетесь в Амстердам?

Он кивнул.

– Вижу, вы сдержали слово.

– Ну, вы же знаете, какой работой я занимаюсь, – коротко заметила она.

– Намерены продолжать?

– Мы с Яном просто ждем. Инспектор Флаас приказал нам сегодня никуда не отлучаться. Должно произойти что-то серьезное. Я видела в городке множество наших людей.

– Да, – кивнул Дарелл. – А как ваши царапины?

Она покраснела.

– А как вы узнали... – И тут же проказливо улыбнулась. – О, мы тоже немного пострадали, верно? Кстати, вы были на борту "Валькирии", когда поднялась вся эта стрельба?

– Да.

– Я была уверена, что это вы. Вы похожи на человека, который вполне мог это сделать, не особо обращая внимания на возможные последствия. Хотя мне тоже хотелось бы быть с вами. Но когда я начинаю думать об убийстве генерала, то радуюсь, что меня там не было.

– Я тоже рад, что вас там не было. Все это не слишком походило на игру и вообще не доставляло удовольствия, Тринка.

– Мне жаль, что вам приходится возвращаться в Амстердам, – сказала она.

– Мне тоже. Если это возможно, мне хотелось бы там с вами встретиться.

– Зачем? – спросила она.

– Ну, мне просто хочется назначить вам свидание, – рассмеялся он.

– О, – она опять покраснела. – Не думаю... но... может быть. – Она оглянулась через плечо в сторону яхты, где Ян Гюнтер прилагал отчаянные усилия, чтобы тщательно закрасить царапины, полученные "Сюзанной". – Ян, ты не будешь против, если я назначу свидание господину Дареллу? – крикнула она.

– Не мое дело указывать, как вам проводить время, Тринка, – пробормотал тот.

Она рассмеялась.

– Бедный Ян. Он такой собственник.

– А он имеет право предъявлять вам какие-то законные требования?

– Законные? Дайте подумать. О, нет. Он регулярно просит меня выйти за него замуж – делает это каждое воскресенье за обедом. А я регулярно отвечаю отказом и благодарю его, так как не считаю себя женщиной, созданной для семейной жизни.

– Ну, положим... – протянул Дарелл.

– Я рада, что вам удалось избежать опасности, – неожиданно сменила Тринка тему разговора. – Мы оба как-то неудачно начали, правда? Но теперь ведь мы друзья.

– Конечно.

– Ну, тогда прощайте.

– Прощайте.

Он притянул ее за плечи и поцеловал, прежде чем она, растерявшись от изумления, смогла отреагировать, потом повернулся и зашагал не оглядываясь. Ему было уже безразлично, видела она, что он поднялся на борт парома, идущего в Доорн, или нет.

Шеерсплаат представлял собой длинную песчаную отмель, которая поднималась всего на одиннадцать футов над верхней точкой прилива, и когда на Северном море бушевали зимние штормы, только высокие кирпичные дамбы и длинный ряд ветряных мельниц, непрерывно на полную мощность откачивавших воду, уберегали деревушку Доорн от гнева океана. Вокруг расстилались поля и пастбища, на лугах паслись бурые фризские коровы, а в северной части острова располагалась сама деревня, чистенькая и аккуратная, с маленькой гаванью и небольшой флотилией рыбацких лодок, составлявших основу ее благоденствия.

Дарелл выяснил, что паром возвращается в полдень, и зашагал по мощеной булыжником главной улице, наслаждаясь солнечным теплом и свежим морским ветром, который, казалось, вычистил все на острове до блеска. Каждый здесь был чем-то занят: мужчины возились на своих лодках с сетями, женщины торговали на рынке или стирали, и даже дети с торчавшими как пакля волосами были заняты играми с той же серьезностью, характерной для всего этого народа.

Дом врача Дарелл нашел без труда. На маленькой черно-белой вывеске было написано его имя – Вилем де Грюнвиг. Похоже, он не слишком был загружен работой. Кабинет размещался в задней части скромного коттеджа в конце главной улицы, с небольшой лужайкой со стороны гавани и видом на рыбацкие лодки и море. Доктор оказался молодым, коротко стриженым человеком с трубкой в зубах, тщательно шпаклевавшим вытащенную на лужайку шлюпку. В задней части двора молодая женщина, видимо его жена, развешивала выстиранное белье, одновременно присматривая за спокойной игрой четверых белокурых детей.

Когда Дарелл представился, доктор де Грюнвиг кивнул.

– О да, инспектор Флаас, который был здесь вчера, сказал, что весьма возможно вы появитесь.

– После этого вы с ним беседовали?

– Конечно нет. Он попросил, чтобы я помог вам всем, чем смогу. – Доктор раскурил свою трубку и от этого стал выглядеть еще моложе. – Кстати, мой английский вам понятен?

– Безусловно. Мне конечно хотелось бы поговорить с вами относительно тех рыбаков, которые заболели и умерли на прошлой неделе.

– Да, это было очень серьезное дело.

– Крайне серьезное. Знаете ли вы, доктор, насколько оно в самом деле было серьезно?

– Конечно. Во-первых, как медик я понял, с чем столкнулся. И во-вторых, мои подозрения подтвердил инспектор Флаас.

– А больше в Доорне никто об этом не знает?

Молодой человек покачал головой и показал трубкой на женщину на заднем дворе.

– Даже моя жена. Зачем мне ее пугать? Сначала я подумал, что все жители Шеерсплаата обречены. Другого исхода я не видел. Но случилось чудо. Через двадцать четыре часа все кончилось. Пятеро хороших людей погибли, так быстро и так ужасно. Но больше никто не заразился. И после этого ничего не произошло.

– Не мог бы я поговорить с кем-нибудь из членов семей погибших?

– С женами рыбаков? Не думаю, что это разумно.

– А почему?

– Я сказал им только, что это была очень необычная, редкая форма пневмонии. Видите ли, симптомы были очень похожи, и я вообще бы не удивился, окажись этот вирус специально разработанным штаммом пневмококка. Но дополнительные вопросы вызовут новые слухи и разговоры, которые выйдут за пределы Доорна и достигнут материка. И кто знает, чем все может кончиться? Ведь очень трудно побороть даже собственную панику, мистер Дарелл. В нашей деревне живут солидные, хорошо воспитанные люди, но они не слишком образованы. У них не особенно развито воображение, но и того больше чем достаточно.

– Тогда скажите мне, доктор – все жертвы были с одной рыбацкой лодки?

– О, да. Эта лодка называется "Моеи". Ее капитаном был Клаус Дженнер – отличный парень, кстати, он недавно женился. Я очень хорошо знаю его вдову. – Он показал трубкой на крышу дома, видневшегося за дюнами на берегу. – Они все вместе отправились в тот рейс, когда арендовали их лодку.

– Арендовали?

– Ну, да, ведь судно было арендовано двумя братьями-англичанами.

– Уайльды?

– Да, так их звали.

– А Уайльды тоже были на борту "Моеи"?

Молодой доктор взглянул на Дарелла. Мягко дул морской ветерок, с заднего двора донесся высокий голос его жены и врач ответил на диалекте, которого Дарелл не понял.

– Пойдемте со мной. Мы поговорим с Ирной Дженнер. – Доктор направился вдоль берега к соседнему дому. – Надеюсь, вы будете говорить с ней достаточно мягко. Это ужасно, только что выйти замуж и так быстро потерять любимого человека. Я ежедневно давал ей успокоительное, но сейчас она чувствует себя лучше. Понимаете, ведь именно Клаус наткнулся на этот вирус. Это была его ошибка.

Дарелл остановился от неожиданности.

– У капитана рыбацкой лодки была пробирка с вирусом?

– Вижу, вы ошеломлены. Но он взял ее исключительно из-за своего невежества. Ведь наши рыбаки удивительно невинные люди. Двое англичан, арендовавших "Моеи", показались такими странными, что Клаус решил разузнать о них побольше.

– Это значит, что он украл пробирку у Уайльдов?

– Ну, в общем-то да, если вы так ставите вопрос. Но теперь уже нельзя осуждать Клауса Дженнера. Он стал жертвой собственного невинного любопытства.

– Минуточку, – Дарелл остановился и посмотрел на дом Дженнера, который выглядел одиноким и заброшенным. – Может быть и не будет надобности разговаривать с вдовами этих людей, если вы сможете ответить на мои вопросы.