Ржевский. Том 4 - Семён Афанасьев

— Ты наш?! Нихондзин?! — на душе почему-то стало легко и радостно.

Ржевский ничего не ответил, только хмуро покосился, застывая лицом.

Тело блондинки падает вниз с ускорением свободного падения, легко вспомнила школьную физику Норимацу. Мы пытаемся её догнать. Не успеет кое-кто вырулить — догоним уже на земле, точнее, на асфальте. Будут между небоскрёбами лежать три лепёшки, двойная и одинарная.

Восемнадцатый этаж. Ничего себе у меня скорость мысли в этом состоянии, восхитилась собой японка. Вокруг всё несётся вверх, а с другой стороны, еле ползёт — занятные выходки изменённого сознания.

Лицо партнёра по бизнесу стремительно багровело. Судя по всему, удержание летательного аппарата на нужной траектории только с её позиции казалось лёгким.

Пятнадцатый этаж. Ржевский поравнялся с падающей стервой и схватил её за воротник. С обвязки, будто издеваясь над хозяином, отвалился трофейный блок.

Ржевский вытолкнул между зубов сквозь плотный воздух неприличное слово из трёх букв, взгляд его заметался по сторонам в поисках решения.

Шу молча протянула руку, цапнула летящий в воздухе артефактный куб и указала глазами на соотечественницу товарища: если так уж хочешь, спасай, только лично.

Хотя ей было искренне непонятно, зачем. Если бы сука Решетникова разбилась, с точки зрения Норимацу вселенная стала бы только лучше.

— Б****! — Дмитрий побагровел сильнее, а его мышцы превратились в бетон, настолько он напрягся.

Товарищ за долю секунды успел совершить каскад манёвров: подтащить секретаршу к себе, развернуться по вертикали на сто восемьдесят градусов, каким-то образом изменить режим работы реактивных сопел.

Шу мало что понимала в изделии, тем более не могла пилотировать ранец на его уровне, но отлично чувствовала: артефакт отжил своё и умер ещё пару мгновений тому. То, что он сейчас каким-то чудом работает (и летит), заставляет подозревать в напарнике технонекроманта.

Ржевский словно вливал в ранец собственную жизненную силу, теряя сам, но продлевая секунды существования машины.

Три сцепленных тела тряхнул аэродинамический удар. Скорость падения резко снизилась.

Техномагический куб попытался выскользнуть уже из её пальцев, но в дзене Шу победила и эту напасть: использовала вторую руку (всё равно висит на обвязке на партнёре, полёт контролирует он).

БАХ! По асфальту они покатились смешно и со стороны наверняка комично, однако все были живы.

— Ты гений, Дим. В школе Кансэй ты получил бы отличный аттестат только за этот полёт. — Шу плавным движением мастера менее чем за секунду высвободилась из пряжек и ремней.

Нужный товарищу блок она аккуратно поставила рядом с собой на асфальт — тяжёлый.

— Зачем спасал суку? — поинтересовалась она нейтральным тоном. — В окно тварь бросилась сама, обычный несчастный случай. — Норимацу перешла на русский. — Помер Максим и хрен с ним; к чему лишние хлопоты?

По улице сразу от пары зданий в их направлении бежали люди.

— К бою, — японка достала танто.

Они на чужой родовой земле, сюда проникли вопреки воле хозяев, с лазутчиками не церемонятся нигде.

— Ты!.. — Ржевский сгрёб рукой одежду менталистки и легко поднял ту на ноги. — Я не дал тебе умереть только по одной причине!

Блондинка, вопреки всем плюшкам своей профессии, на способную рассуждать сейчас не походила.

Взгляд Елены Решетниковой метался по сторонам и на одном объекте не фиксировался. Её руки играли в воздухе какие-то гаммы, причём независимо друг от друга. Рот был приоткрыт, из правого уголка на одежду стекала слюна.

— Ты меня слышишь?! — раздражённо рявкнул Дмитрий.

— БЫ! — соотечественница сосредоточенно смотрела сквозь него. — Ы!

— Б**, — он выругался ещё раз. — Кажется, с перепугу мозгами тронулась. Некстати-то как.

— А чего хотел? — поинтересовалась Шу.

— Послание передать, — блондин машинально покосился в сторону обитателей квартала и по виду прикинул, браться ли за пистолеты.

— Так передавай, — японка извлекла из кармана стервы чудом уцелевший амулет-блокнот. — Вот два режима, голос и картинка. Записываю, вещай.

— Елена, я надеюсь, ты придёшь в себя, когда будешь смотреть эту запись. Погибнуть я тебе не дал по одной простой причине: ты — не субъект права города Сота. Ты здесь в гостях, это единственная причина по которой ты осталась жива. Пожалуйста, не просри следующую часть своей жизни! Не ходи сюда больше.

Шу забросила артефакт в карман хозяйки и спросила:

— Попробуем поговорить с этими? — она указала пальцем в сторону бегущих. — Или сразу валим их, сколько получится?

Ржевский решительно притянул её к себе, запирая внутри обвязки и опять образуя тандем:

— Бог с тобой. Пока можем улететь, в лишние размены ввязываться не будем.

— Ранец ещё жив?! — изумилась японка. — Я же почувствовала! Он умер ещё на четвёртом этаже! Ты его как будто сам энергией долил! Как целитель больного!

— ТС-С-С! — взгляд напарника заметался в панике. — На нём ещё мои правнуки летать будут! — выдал он непоследовательно через полторы секунды и четыре с половиной этажа вверх по вертикали.

Набор высоты шёл со скрипом, вибрацией, но они несмотря ни на что взлетали.

— Недолго, но будут, — проворчал партнёр по бизнесу, на уровне десятого этажа, огибая здание и направляясь в сторону собственного участка между небоскрёбами.

— Не понимаю, — призналась Норимацу. — Ты сам говорил, экземпляр сырой и ресурс полёта — десятки секунд. А мы сейчас как чайка. — Она прислушалась к гулу работающих сопел. — Раненая, но ковыляющая.

Ржевский молчал. Впрочем, судя по физиономии, его силы сейчас уходили на полёт, как будто они не парили в высоте, а тащили некий груз пешком, утопая по щиколотку в песке.

— Это не ранец. Он действительно сдох. — Выжал из себя Дмитрий в три присеста, когда они по воздуху преодолевали границу между Шереметьевыми и Романовыми.

— Как? — Шу умела и любила быть лаконичной.

— Ты не обидишься, если я скажу, что секрет? — чем ближе они подлетали к имениям Норимацу и Ржевского, тем сильнее он оживал.

Занятно.

— Не обижусь, — честно и серьёзно кивнула японка. — Родовые тайны, личные тайны — я всё понимаю и не возражаю.

— Расскажу потом, не сейчас. Когда полностью проанализирую.

— Договорились.

Затем она спохватилась и на всякий случай освободила руки, закрепив трофейный артефакт.

— Дим, хочешь секса? — ровно предложила Шу в следующую секунду.

Глаза Ржевского, несмотря на испытываемое им напряжение, убедительно изобразили возмущённого филина.

— Смотри. Ты меня хочешь, — пояснила она откровенно логику. — Ты всегда и всех хочешь. У меня первого раза ещё не было, но и полёта по воздуху тоже не было. Я подумала: с ранцем ты каким-то образом справился, его даже бросать в разные стороны меньше стало.

Напарник крякнул, отчасти развеивая эйфорию происходящего.

— Если бы мой первый раз происходил как-то по-особенному, например в полёте,