Любовь выбирает нас - Хельга Нортон

Дженнифер сняла свою сумочку со стола, переложила ее на свободное кресло и потянулась за кофейником.

– Если будете улыбаться ей столь пленительно и достаточно часто, то она в вас неизбежно влюбится, – сказала она, разливая кофе по двум чашкам. – Вам со сливками и с сахаром?

– Только сахар, – машинально ответил он и вдруг как бы очнулся, осознав суть сказанного Дженнифер. – Кто это собирается в меня влюбиться? О чем вы говорите?

Это прозвучало так естественно и искренне, что Дженнифер изумилась. Обычно такие интересные мужчины прекрасно осознают силу своего обаяния и свои возможности в этом направлении. А он вроде бы и не понимает. Это качество чрезвычайно привлекательно в нем. И очень необычно.

– Я имею в виду мисс Флеминг. Это та девушка, которая принесла кофе.

– Я знаю, кто такая мисс Флеминг. – Он взглянул на Дженнифер поверх очков несколько встревоженно, с выражением сбитого с толку человека, как бы молчаливо требующего быстрых разъяснений. – Я не понимаю, о чем вы говорите.

Дженнифер должен был бы насторожить легкий оттенок высокомерия в его голосе, но ее чрезвычайно развеселила его бестолковость.

– Это классический сценарий. – Она вспомнила чаепитие в доме миссис Кэррингтон и положила в чашку мистера Кэррингтона один кусочек сахара. – Практически клише. – Затем налила сливки в чашку кофе себе. – Секретарши всегда влюбляются в своих боссов.

Усвоение полученной информации заняло у мистера Кэррингтона несколько секунд.

– Это абсурд, – возвестил он торжественно, как будто выносил приговор. – Она не моя секретарша. Она просто клерк, занимающийся делопроизводством.

Дженнифер пожала плечами, в глубине души наслаждаясь ситуацией. Было приятно нащупать белое пятно во всезнающем финансисте. У короля нашлось уязвимое место.

– Клерки-делопроизводители тоже влюбляются в своих руководителей.

– Ее непосредственным руководителем является Элен, а не я, – продолжал упорствовать Роберт, на этот раз уже более раздраженным голосом. – Кроме того, есть специальная инструкция для служащих нашего банка, запрещающая близкие взаимоотношения между ними на работе.

– Ну что ж. Тогда я спокойна. Все учтено. – Она нагнулась и протянула руку к корзиночке, откинула салфетку и достала самый маленький круассан, который оказался с шоколадным наполнителем. – Но на всякий случай на вашем месте я все же подстраховалась бы. Я имею в виду, в отношении ваших чарующих улыбок. Нельзя раздавать их столь щедро. Это просто дружеский совет, – сказала она и вонзила зубы в круассан, размышляя о том, что, может быть, стоило посоветовать ему быть заодно поосторожнее и с влюбчивыми клиентками.

При этой мысли она чуть не подавилась куском хлеба. Любовь? Что касается ее, то здесь нет ни малейшей угрозы. Она не в состоянии влюбиться в этого мужчину. Возможно только чисто физиологическое влечение. Простое, примитивное сексуальное желание. Это желание надо как-то облагородить и сделать более приемлемым для обоих. Все остальное романтические бредни.

– Дженнифер, что-то не так? С вами все в порядке?

– Да, все хорошо. Не беспокойтесь. Я просто подумала о том, что мы должны… Я не знаю, как это лучше сформулировать… – Она поставила чашку на столик и отложила круассан на тарелку, отодвинув ее от себя. – Поцелуйте меня, – вдруг вылетело из ее рта, совершенно неожиданно не только для него, но и для нее самой.

7

– Что?!

– Поцелуйте меня, – спокойно сказала Дженнифер, как будто это была обыденная и совершенно законная просьба. – Так же, как вы сделали это в кабачке «У Макса».

– Видите ли, мисс Кресент… – Он тут же принял официальный тон, чтобы обозначить дистанцию между ними. Черт побери, ведь они же находятся в его офисе! И есть правила, традиции и нормы поведения в таких местах. Разве она не знает этого. – Не думаю, что это хорошая идея. – Это прозвучало еще более сухо и нравоучительно.

– Возможно, вы правы, – согласилась Дженнифер. – Но все же хочется, чтобы вы меня поцеловали. И я чувствую, что и вам этого хочется – разве не так?

Эффект неожиданности оказал подавляющее воздействие на рассудок, и у Роберта как-то неожиданно даже для него самого вырвалось:

– Боже мой, конечно!

– Ну а в таком случае… – Она встала с кресла, подошла к нему, протянула обе руки, не спеша сняла с него очки и аккуратно положила их на раскрытую папку с документами. Роберт тоже автоматически приподнялся, и они оказались вплотную друг к другу. – Поцелуйте меня, – повторила Дженнифер и прижалась к нему всем телом: глаза закрыты, лицо приподнято, сочные губы слегка раскрыты и чуть выдвинуты вперед.

Роберт Кэррингтон был всего лишь человеком и мужчиной, со всеми присущими этому подвиду слабостями. В нем текла настоящая, красная и жаркая человеческая кровь. В нем билось живое человеческое сердце, наличие которого, правда, отрицали некоторые мстительные неудачники из финансового мира Чикаго. Сейчас это обычное человеческое сердце работало на пределе своих возможностей, прогоняя буйную, закипающую от переизбытка адреналина кровь по всему телу и наполняя ею мужской орган, так необходимый в общении с женским полом. Понятное дело, что речь идет не о мозге.

– А зачем? – задал глупый вопрос Роберт, пытаясь сохранить остатки здравого смысла и руководство ходом событий.

Она от удивления даже открыла глаза.

– Что значит «зачем»? А что, разве для этого должна быть какая-то специальная причина? Странный вопрос. – Для нее он был тем более странным, что она и сама пока еще не разобралась в мотивах собственной просьбы. Просто какой-то спонтанный и неосознанный внутренний порыв. Или, может быть, что-то чисто женское, вообще необъяснимое, например какой-то случайный каприз? Ничего страшного, потом – так сказать, в процессе – будет видно, само разъяснится.

– Да, причина должна быть. И достаточно определенная, – с дурацким видом продолжал упираться Роберт.

– Ну хорошо. Раз вы так настаиваете, будем считать это, например, – Дженнифер задумалась, перебирая возможные варианты определений, – экспериментом.

– Экспериментом? – хрипловатым голосом переспросил он, недоуменно уставившись на ее рот, как будто ожидая, что оттуда вылетит еще какая-нибудь несуразица. Из этих пухлых, чувственных, малиновых губ, действительно как будто специально предназначенных для поцелуев. – А какого рода?

– Зачем вам эти идиотские детали? И не тяните время. Вы собираетесь меня целовать или нет? Или мне считать до трех?

Последняя реплика подействовала на него как удар хлыста. Он вздрогнул, напрягся и вдруг совершил резкий бросок вперед, как кобра на оцепеневшего под ее взглядом кролика. Сильные мужские руки моментально оплелись вокруг ее тела, прочно удерживая добычу в захвате, а хриплый от страсти голос произнес: