Великая война и деколонизация Российской империи - Джошуа Санборн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
2. Фронт мигрирует
Горлице – это небольшой красивый польский город с населением примерно 28 000 жителей, расположенный у подножия Карпат примерно в 30 километрах к северу от нынешней границы со Словакией. В центре города находится старый музей, посвященный сражению, отметившему Горлице на карте мира весной 1915 года. Кураторы выставили в музее фотографии и экспонаты, относящиеся к сражению, построили объемную карту рельефа городских окраин с указанием расположения и перемещения войск и даже создали музей восковых фигур с известными личностями той эпохи, начиная с генерала Макензена и заканчивая градоначальником. Музей посещают и местные школьники с экскурсиями, и поляки с подробными путеводителями, но большинство туристов оправляются в другие места. Администраторы музея говорят, что иностранцев немного – немногочисленные немцы, туристы еще откуда-то, а вот русских почти не бывает. И почти никто не поднимается на возвышенности, не заходит в окружающие город леса, где десятки военных кладбищ простираются в запустении, без пригляда, в разной степени разрушения. Судя по материальным свидетельствам, там появляются в основном местные подростки в поисках уединения1. Памятники действуют отрезвляюще. На некоторых из них имена немецких солдат, другие стоят над братскими могилами солдат Австро-Венгрии, а есть те, где лежат русские. Но эти кладбища [113] упокоили далеко не всех, кто погиб в бою: много убитых так и осталось лежать, некоторые – наспех присыпанные землей. Местные жители до сих пор находят кости, пули и обломки снарядов тех гибельных дней. В сущности, Горлице – это кладбище, где похоронены не только люди, но и Российская империя.
Отступление из Галиции
В 1915 году Горлице был маленьким городком в составе Австро-Венгерской империи более чем в 300 километрах от довоенной границы с Россией. Несмотря на значительную удаленность от России, этот регион занимал особое место в воображении русских националистов. Считалось, что исходной точкой великого переселения славян в VI веке стали северные отроги Карпатских гор, и именно сюда вернулся славянский мир (или, по крайней мере, славяне с оружием в руках), представители которого сражались по обе стороны линии фронта. В своем первом донесении из Горлице в 1915 году русский журналист А. И. Ксюнин рассказывал о том, как ему довелось обогнать по пути скромные деревенские похороны: деревянный гроб, миловидная девочка в трауре. «Если бы не горы, – писал он, – выглядывающие где-то в конце дороги, можно было подумать, что проезжаешь через нашу московскую или костромскую деревню. И лица у крестьян те же круглые, простодушные, и хаты такие же» [Ксюнин 1916: 191].
Ксюнин получил возможность побывать в Горлице, поскольку вторжение России в Галицию вынудило австрийскую армию к осени 1914 года отступить вплоть до линии Горлице – Тарнов. Находясь на этих линиях, русская армия занимала хорошие позиции для того, чтобы либо наступать на Краков, либо перейти Карпаты и выйти на равнины Венгрии. Как мы видели в главе 1, усилия России по выполнению последней задачи провалились – армия увязла в снегах и льдах зимой 1914-15 года. Точно так же попытка взять Краков захлебнулась в декабре 1914 года после Лимановского сражения. Но когда пришла весна и растаял снег, эти возможности открылись вновь. Перемышль сдался русским 9 (22) марта 1915 года, и теперь с тыла ничто не угрожало. Австрийские армии жестоко потрепало в зимних кампаниях, а Румыния и Италия увязли в переговорах о вхождении в Антанту. В начале апреля русские войска 3-й и 4-й армий взяли вершины Бескидских гор и, казалось, готовились продвигаться дальше [Ростунов 1976:231]. Действительно, 29 марта (11 апреля) великий князь Николай Николаевич нетерпеливо наседал на генерала Н. И. Иванова на Юго-Западном фронте, вопрошая, почему тот не намерен энергично преследовать противника в горах[114]. Внутри границ нарастала деморализация армии Габсбургов на фоне скудного снабжения и сильной межэтнической напряженности. Австро-Венгерская империя столкнулась с возможностью поражения – перспектива, означавшая конец военных усилий Центральных держав в целом. Австрийские политики молили Германию усилить военные действия на своем фронте, а вскоре мольбы переросли в угрозы. Даже Конрад в апреле счел разумной попытку напугать своих немецких коллег перспективой заключения сепаратного мира, заявив начальнику немецкого Генштаба Эриху фон Фалькенхайну, что скорее отдаст Галицию русским, чем потеряет итальянский Триест [Stone 1999 (1975): 128].
В силу этих причин немецкое верховное командование решило в середине апреля предложить своим австро-венгерским коллегам совместную операцию. Предполагалось, что они направят одного из своих самых опытных полевых командиров, генерала Макензена, вместе с вновь сформированной 11-й армией для соединения с 5-й армией Австро-Венгрии, чтобы попытаться прорвать линию фронта русских в центре. Макензен должен был принять командование обеими армиями, находясь в подчинении верховного командования и Австрии, и Германии. Он планировал совершить прорыв между северными отрогами Карпат и Вислой, чтобы открыть возможность для атаки по всей 55-километровой линии фронта от Горлице до Тарнова. Этот сектор казался уязвимым не только в географическом отношении, но и с точки зрения развертывания войск. Российское командование, планируя наступление на Карпаты, разместило 44 из 67 дивизий на Юго-Западном фронте, в горах, а не на равнине [Heyman 1979: 61]. С оставшимися 23 дивизиями было проще справиться благодаря превосходству в живой силе и технике. Центральные державы сосредоточили превосходящие силы (на 10 дивизий и на 140 000 человек больше, чем располагала российская сторона) и огневую мощь (примерно вдвое больше артиллерии) в надежде
