Shell шокирует мир - Ян Кумминс

Вместо двух операционных компаний теперь появилось множество отдельныхюридическихлиц, базирующихся болеечемв 100 странах. Некоторые из них находятся в полной, другие – в частичной собственности. Их структуры, конечно, являются объектом для эволюционных изменений; некоторые из них, типа Petroleum Development Oman (PDO), не имеют никакой очевидной связи с Shell, и 55 % или большее количество их акций принадлежит правительствам тех стран, в которых они добывают нефть и газ. Об этих компаниях иногда говорят как о предприятиях «под управлением Shell». И все это многоязыкое множество составляет Группу.

Но и это еще не все. Поскольку Shell Transport и Royal Dutch не утратили свою индивидуальность, они также сохранили и свои собственные штабы в Лондоне и Гааге.

По общим финансовым и коммерческим вопросам следует обращаться в Лондон, в то время как технические проблемы нужно решать в Гааге.

Поскольку Группа официально не существовала, не могло существовать и ее правление. Вместо него были директора, сидящие и в Гааге, и в Лондоне (не говоря уже о тех сотнях менеджеров, что пребывают в залах заседаний производственных и сервисных компаний Группы по всему миру). На вершине этой бюрократической конструкции находился комитет исполнительных директоров.

Все разумные доводы, приводимые акционерами в пользу проведения радикальной реформы столь причудливой структуры, разбивались о слова руководства о том, что данная организация соответствовала тому способу, которым предпочитали заниматься бизнесом Маркус Сэмюэль и Генри Детердинг. Они считали, что слияние компаний должно предусматривать, что достоинство и добрая воля поглощаемой компании будут сохранены в виде соблюдения принципа партнерства и разделения прибыли. Маркус и Детердинг полагали, что в конечном счете такой подход принесет гораздо лучший практический результат, чем тот способ, которым достигала своего роста Standard Oil, захватывающая и проглатывающая своих конкурентов. «Крушить конкурента – означает создавать себе врага», – написал Детердинг в своей автобиографии.

Но со временем двойное управление стало выглядеть (особенно в глазах конкурентов) как грубая уловка Shell для того, чтобы в зависимости от обстоятельств предоставлять себя то британской, то голландской компанией. Как сказал однажды во время перерыва в переговорах сердитый министр нефтяной промышленности одной из развивающихся стран, это «действительно двуличная компания».

«В организации, подобной нашей, есть еще один большой плюс, – сказал один из старших менеджеров Shell, мрачно перебирая клавиши фортепьяно в своем доме. – Карьерист может в течение многих лет карабкаться наверх, лавируя между двумя штаб-квартирами».

Разразившийся продолжительный скандал с нефтяными запасами показал, насколько велика та цена, которую приходится платить зa многолетнее сопротивление Shell проведению структурной реформы, наконец-то, сломленное, как было отмечено в эпилоге осенью 2004 г.

Многочисленные критики компании едины во мнении о том, что именно архаичная, анархическая структура управления с дублирующими друг друга правлениями и штабами, а также комитет семи управляющих были главными виновниками запоздалой реакции на кризис и причиной того, что аналитик Financial Times назвал «никудышным процессом принятия решений».

И, конечно, все это совсем не понравилось бы ни Маркусу Сэмюэлю, ни Генри Детердингу.

ГЛАВА 4

СТРАННЫЙ СОЮЗ

Прошел год пребывания Маркуса в «отставке», и его стали видеть в лондонском офисе компании чаще, чем тот один день в неделю, который, по его словам, он собирался посвящать бизнесу. Постепенно он начал развивать странные, но эффективные рабочие отношения с Генри Детердингом. Они представляли собой необычный, однако очень успешный руководящий симбиоз.

Вновь переехав в еще более внушительный дом, располагавшийся вблизи Пикадилли, Маркус легко вжился в новую, но уже знакомую ему роль: роль публичного лица компании Shell. Хотя Маркус был всего лишь номинальным главой компании, Детердинг ценил наличие в этом человеке восхищающих его качеств, которые можно было применить в работе.

Во-первых, он был представителем известной фамилии Сэмюэлей, статус которой Маркус еще более повысил во время своего пребывания на посту лорд-мэра Лондона. Кроме того, в нем была стопроцентная «британскость», хотя после перехода активов Shell в иностранную собственность этот факт был поставлен под сомнение в парламентском выступлении Уинстона Черчилля 17 июня 1914 г. Замечания Черчилля и ряд его ожесточенных перепалок с Сэмом Сэмюэлем, который стал теперь членом парламента, были охарактеризованы Уотсоном Разерфордом в последовавших дебатах как неприкрытый «антисемитизм».

Кроме того, Маркус знал всех, и сам был хорошо известен каждому, кто имел отношение к нефтяной и банковской сферам и к индустрии морских перевозок. Стремясь сохранить и далее эксплуатировать эти качества, Детердинг всегда был тактичен и обходителен в общении с Маркусом, почтительно называя его на публике не иначе как «наш председатель», и постоянно консультировался с ним по основным вопросам.

К чести Маркуса, он быстро понял, что в лице Детердинга Shell получила руководителя, в высшей степени одаренного талантом менеджера.

Детердинг быстро стал любимцем акционеров. Новые и значительно более высокие показатели доходности и роста компании, достигнутые под его руководством, немедленно получили свое отражение в балансовом отчете и размере дивидендов.

Смакуя свой высокий статус государственного деятеля (не говоря уже о растущем благосостоянии, которое дало ему возможность купить для своего семейства почти 20 акров земли в районе Мэйфэйра), Маркус с не меньшим удовлетворением наблюдал за тем, как сбываются многие из его предсказаний.

В промышленно развитых странах появилось все больше автомобилей и мотоциклов, что повышало спрос на бензин. Одновременно с широким распространением электричества быстро снижались продажи керосина, используемого ранее для освещения. И совсем скоро в небе должно было появиться большое количество заправленных бензином самолетов.

Даже самые горячие поклонники угольного топлива в Адмиралтействе вынуждены были признать, что Маркус и его друг, «нефтяной маньяк» Фишер, были правы: работающие на нефтяном топливе военные корабли были лучше во всех отношениях. Однако, избежав поражения в недавней войне 1914-1918 гг., Адмиралтейство до 1921 г. не отказывалось от строительства кораблей, работающих на угле.

В другом вопросе потребовался серьезный кризис для того, чтобы Адмиралтейство, наконец, сосредоточило свое внимание на вопросе поставок с Борнео сырья, пригодного для получения тринитротолуола, которым Маркус в течение почти десятилетия пытался заинтересовать военное ведомство.

Несмотря на гарантии Адмиралтейства в том, что их «секретные» заводы производят достаточное для национальных потребностей количество толуола из каменноугольной смолы, к концу 1914 г., после четырех месяцев боевых действий, британские вооруженные силы практически исчерпали запасы взрывчатки. Трудно представить себе более деморализующую ситуацию, когда военные сталкиваются с дефицитом боеприпасов, находясь при этом и на земле, и на море лицом к лицу с вооруженным до зубов противником.

В этой ситуации Shell приняла смелое решение. В ночь на 30 января 1915 г. завод в Роттердаме, производивший толуол, был аккуратно демонтирован. Уже следующей ночью корабль секретной службы «Лаэрт» выходил из роттердамского порта, неся на своем борту в Великобританию размещенное по контейнерам стратегически важное производство. В Лондоне завод был разгружен и по специально подготовленной железной дороге перевезен на 150 миль в Сомерсет. Там пронумерованные фрагменты были вновь собраны воедино, подобно гигантской мозаике, и уже через несколько недель толуол, произведенный «сбежавшим» из-под носа противника заводом, начал поставляться в близлежащий Олдбари-Северн на новую нитратную фабрику Shell, где ежемесячно производилось 450 тонн готового тринитротолуола.

Позже были построены еще две подобных фабрики, и к концу войны уже 30 тыс. тонн взрывчатки – 80 % от требуемого объема – поставлялось для нужд британских и французских вооруженных сил.

Это была блестящая и безукоризненно реализованная идея. По поводу того, кто и какой персональный вклад внес в этот проект, однозначного мнения не существует. Авторами плана были Маркус Сэмюэль и Марк Абрахамс. Роберт Уэли-Коэн определенно сыграл важную роль в его выполнении, а Генри Детердинг, как утверждали некоторые, разработал операцию и тайно руководил ею. Кроме того, он способствовал установлению контактов с официально нейтральным голландским правительством, без тесного, но тайного сотрудничества с которым осуществление плана было бы невозможно.