Лиса для чемпиона (СИ) - Риша Вольная

Марат, очухавшись после моего удара в рожу, развил такую активную деятельность, как никогда во время работы на меня. Теперь СМИ обсасывают не только моё неожиданное пополнение в семействе и вообще факт её наличия, но и грязные разборки с собственным бывшим менеджером. Надо бы как-то зарулить весь этот парад придурков, но самому мне однозначно этим заниматься не с руки. Ни времени, ни опыта.

Хотя заниматься обустройством маленького ребёнка я тоже ранее не пробовал, но тут нынче без вариантов. Азалия одна тоже не справится.

Среди этого хоровода мыслей неожиданно чётко вижу лицо своего соперника, по морде которого отчётливо видно, как сильно он хочет сделать мне больно. И самое замечательное — это у нас взаимно. Я тоже горю желанием спустить пар, которого за эти дни набралось дохренище, что срывает крышечку и местами вышибает дно моего терпения.

Он идёт в атаку первым, и я нарочно пропускаю несколько его ударов вскользь своего тела, чтобы оценить скорость его движения и тактику. Боль только бодрит и так высокую планку моего адреналина, а нахальная рожа напротив с блеском триумфа в глазах заряжает нужной силой.

Я бью всего раз. Точно. Быстро. Сильно.

Боксёр падает на ринг, но краткий миг изумления в его выпученных от боли глазах я поймать успеваю.

Качаясь и встряхивая головой, он снова поднимается, и это зря. Я хочу завершить бой прямо сейчас, поэтому, едва он начинает замах руки для удара, выполняю любимую «троечку».

Рефери начинает отсчёт, но я точно знаю, что мой соперник спёкся. Даже если он сможет подняться, в третий раз я его прибью. И он это понял.

Едва завершаем положенные процедуры по завершении турнира, меня снова начинает раздирать мерзкое чувство беспокойства. Это когда уходишь из дома, а потом весь день думаешь, а выключил ли ты утюг.

Мой дом сейчас далеко, но вот где именно находится мой «утюг», я в курсе.

В клинику несусь что есть мочи, срав на просьбы тренера задержаться для стандартной фотосессии и собеседования с девушкой. Похрен.

Когда широким шагом приближаюсь к нужной палате, то открытая настежь дверь уже щекочет мои нервы острым лезвием мнимого ножа, но ещё больше дёргает плач Чупакабры.

— Аза! Ты чего⁈ Не дури! — истерично орёт мужик из палаты моих девчонок. — Поверь, мне хватит силы разобраться с жалкой библиотекаршей.

Не вижу лица этого хмыря, но по сути, оно мне и неважно. За такие слова я всё равно его урою и заставлю нюхать собственную мошонку.

— А со мной? — безразлично интересуюсь я, переводя внимание козла на себя.

Узнаю эту суку мгновенно, и ярость прошибает грудь и отравой стекает по венам, взрывая тело, что едва успело остыть после боя.

А дальше голые рефлексы и логика.

Я вижу неестественно бледное лицо жены и горящие сумасшествием голубые глаза. Когда-то мне казалось, что она смотрит на меня с ненавистью, но теперь понимаю, что ошибался.

Человек, стоящий перед ней, выслужил полную меру её лютого бешенства. Лисичка кидается вперёд, сверкнув в лучах солнца лезвиями металлических ножниц.

Убьёт. Читаю в лазури женских глаз, прежде чем она успевает их зажмурить. Да только не могу ей этого позволить.

Адам — теперь моя жертва.

Выскакиваю вперёд и перекрываю линию удара своей рукой. Ножницы как-то особенно легко пробивают кожу и мышцы, застревая до половины лезвий в моём плече. Охренеть, какая силушка скрывается в тонких ручках моей жены!

Боль бьёт и скручивает, но я её отсекаю как нечто ненужное.

Шайберг нервно выдыхает, видимо, радуясь, что остался жив. Зато когда Лия, открыв глаза, видит картинку, то в миг теряет остатки цвета на лице.

— Андрей, — бесцветно шепчут её как мел губы.

Чувствую задницей: ещё секунда и она грохнется в обморок от содеянного.

— Лисичка, всё в порядке. Возьми на руки дочь, пока Чупа весь этаж на уши не подняла своим рёвом, — переключаю сознание Лисички в более благоприятное для всех русло.

Она разом меняется и бросается к детской кроватке.

Я же сразу разворачиваюсь лицом к бывшему, что отчего-то радостно скалится. Зря!

От души хуячу ему под дых, что сразу меняет выражение лица придурка, а дальше наношу удары точечно и крайне аккуратно. Убивать его нельзя, тут слишком много лишних глаз, а самые главные — это моей дочери. А ещёШайберг из клиники должен уйти на собственных ногах.

Я лишь ломаю пару рёбер, нос и выбиваю челюсть с правым плечевым суставом, разбавляя всё это сотрясением тупой черепушки. Бесспорно, это вообще ни о чём из того списка, что ублюдок мне задолжал.

— Это я такой добрый только потому, что у меня ножницы в руке застряли, а ты со мной встречаешься лицом к лицу в первый раз и правил не знаешь. Теперь вот говорю, эта встреча должна стать последней. Ещё раз, сука, сунешься к моей семье, и ты узнаешь, как болят другие части твоего тела.

— Это моя дочь, — отважно сипит, отхаркивая кровь и едва держась на ногах.

— А ты, блять, докажи. Здесь только мои жена и дочь, а в остальных интерпретациях я бы в твоем случае подумал. Теперь свалил нахуй отсюда. У нас кормление по расписанию.

Боковым зрением вижу двух охранников, появившихся с растерянными мордами в дверном проёме. Они. Сучары, теперь не знают, кто тут главный, и лишь переводят взгляды с меня на Адама и обратно.

— Выводите эту личность через запасный выход и скажите спасибо, что я сделал за вас всю работу. Этот сумасшедший хотел убить мою жену ножницами. Пришлось принять удар на себя.

Парни немного в шоке, но бурно кивают в ответ, делая морды «кирпичами». Даже если их подкупил Марат или сам Шайберг, то на данный момент они выбрали верную сторону в этой войне.

Адам что-то шипит, но из-за разбитой хари толком ничего не разобрать, хотя смысл и так понятен.

Обещает вернуться и натянуть мою задницу на что-то очень большое. Наивный, бля. Можно подумать, я позволю ему спокойно жить, а сам буду мучиться в ожидании его мести. Да ну!

Когда этого ушлёпка вывели и плотно закрыли за собой двери, я развернулся к кроватке и притихшей Лисичке.

Вид моей жены, крепко прижавшей к груди ребёнка, вызывал серьёзные опасения. Мне даже не по себе стало.

— Азалия, ты в порядке?

Лёгкий кивок головой, а из глаз поток слёз. Блять, лучше бы её вырвало! И сознание потеряла! Вот честное слово!