Городская девчонка - Джанет Иванович

- С приборами?

- Приборы и близко не стояли рядом с такой проблемой. На выходе из бухты стоит какая-то посудина. Не «Сансикер». Огни выключены, но я разглядел белый корпус, отражающийся в воде.

- Может, «Флекс»?

- Нет. Не такая большая.

Мы с Хукером вышли на палубу и взглянули на посудину.

- Может, они тут рыбачат или ныряют с трубкой и ластами, - предположила я. – Может быть, просто безобидные развлечения на лодке.

- Безобидные развлечения не устраиваются в два часа ночи на лодке с выключенными огнями. Боюсь, кто-то засек нас с вертолета и приплыл сюда. На «Кэлфлекс» имеются небольшие лодки. Возможно, это одна из них.

- Мне кажется, они блокируют нам выход. Если они думают, что на борту Мария, возможно, утром они пошлют сюда парочку бандитов. Или, может, в этот самый момент, эти бандиты надевают акваланги.

- Как же мне не нравится эта мысль, - заявил Хукер. – Особенно с тех пор, как я отдал Биллу пушку. К площадке ныряльщика привязана надувная лодка. Кинь туда  пару бутылок воды, несколько батончиков мюсли и залезай. Я за тобой.

Я схватила воду и батончики и побежала к лодке. И в темноте налетела на контейнер.

- Что это, черт возьми? – изумилась я. – Они же не забрали контейнер!

Хукер подошел сзади.

- Вот же дерьмо, мы так спешили переправить золото, что забыли эту штуковину на площадке для ныряния.

- Что же нам с ней делать?

- Придется взять ее с собой. Я не знаю, что это, и не хочу рисковать, оставляя эту штуку здесь.

Мы с трудом затащили контейнер в лодку. Хукер забрался следом с рюкзаком, и мы отчалили в сторону острова. Мы уже были в пятидесяти футах вверх по течению, когда увидели вспышку фонарика на второй палубе.

- Твою мать, - выругался Хукер.

В общем, это как нельзя лучше выражало и мои чувства.

Заглушив мотор, остаток пути Хукер проделал на веслах. Не сказать, что это легко, зато тихо и безопасно, и нам пришлось плыть дальше против течения, работая веслами большую часть пути. Тьма стояла такая, что я не видела поднесенную к лицу руку. Когда мы достигли земли, то выбрались из лодки и тащили ее, пока не показалась ватерлиния. Потом опять залезли в лодку и стали устраиваться поудобнее, чтобы переночевать.

Я натыкалась на все подряд, когда почувствовала, что  Хукер рукой  держит меня за ногу.

- Ты похожа на гончую, вынюхивающую лучшее место, - произнес Хукер. – Просто сядь.

- Я ничего не вижу. Я не знаю, на чем сидеть.

- Нет в тебе духа приключений, - заметил Хукер. – Попытай счастья. - Он  дернул меня вниз и притянул прямо к себе. – Сейчас ты сидишь на мне. Расслабься.

- Твоя рука на моей груди.

- Ох. Прости. Тут темно. Я не понял.

- Ты не понял, что схватился за мою грудь?

- Ладно, это я понял. Тебе понравилось?

- Размечтался.

- А я-то надеялся, что тебе понравится.

Я сидела между его ногами, руками он обхватил меня, а подбородком упирался мне в макушку.

- Зато мне понравилось, - заявил он. И поцеловал  прямо за ушком.

Мне тоже понравилось. И поцелуй мне пришелся по нраву. И я не могла поверить, что сижу тут между ногами Хукера, чувствую себя распутницей, а где-то там парни в аквалангах прочесывают «Счастливую Потаскушку», ища золото и, наверно, мечтают прикончить кого-нибудь.

- Время сейчас неподходящее, - сказала я Хукеру.

- Я знаю. Нет презервативов. Я полагаю, ты не прихватила что-нибудь из запасов Билла?

- Я говорю о парнях с аквалангами и о том, что они могли бы захотеть убить нас.

- Я и забыл об этих типах. Черт возьми, если нам предстоит умереть, стоит ли беспокоиться о презервативах?

- Который час?

- Три тридцать.

Я закрыла глаза и мгновенно уснула. Когда я проснулась, сквозь крошечные просветы в листве деревьев светило солнце, а рука Хукера снова покоилась на моей груди.

- Невероятно, - возмутилась я. – Ты снова лапаешь мою грудь.

- Я не виноват. Оно само по себе получается. Я за свою руку не отвечаю, что она там себе проделывает, когда я сплю.

- Ты не спишь. Ты давно уже проснулся.

- Приятная штучка. - И он погладил меня. - Ты уверена, что тебе не нравится?

- Может, чуточку, но это не важно. Мне нужен душ. И зубы почистить. И ноги побрить. Обожежмой!

- Что? – Хукер вскочил на ноги и стал озираться вокруг. – Что такое?

- Здесь нет ванной комнаты.

Он приложил к груди руку:

- Ты до чертиков меня напугала.

- Мне нужна ванная.

Взгляд Хукера устремился в сторону джунглей.

- Ни за что!

- Не уходи далеко, - наставлял Хукер. – Не вздумай потеряться. И смотри, куда ступаешь.

- Это все брат виноват, - пожаловалась я. – Все неприятности, в которые я когда-либо влипала, происходили по его вине.

- А три помолвки?

- Мужчины! – высказалась я. И, раздраженно пыхтя, удалилась прочь, со злости пиная все, что попадалось под ноги и прорубая путь в чаще кустов и лиан. Потом сделала, что положено, и пошла назад по следу порушенной растительности к ручью.

Хукер сидел на борту лодки, поедая батончик мюсли. Он взглянул на меня, широко распахнул глаза и открыл в изумлении рот.

- Что? – спросила я. – Ладно, я знаю, что чуточку облила кеды. Нелегко сделать все, как надо, когда ты девушка.

Он положил батончик на землю и потянулся к веслу.

- Милая, не хочу тебя пугать, но у тебя кое-что на волосах.

Я закатила глаза, пытаясь рассмотреть, что там, и потянулась к макушке.

- Нет! Не трогай! – предупредил Хукер. – Не двигайся. Просто стой спокойно.

- Что там?

- Ты не захочешь знать.

- Что ты собираешься делать веслом?

- Хочу смахнуть эту дрянь.

- Почему бы тебе не проделать это рукой?

- Ты что, чокнутая? Да я в жизни не видел такого огромного гребаного паука. Да этот хрен размером с тарелку. Не знаю, как он вообще уместился у тебя на голове.

- Паук! - И я стала визжать и исполнять танец дикарей. - УБЕРИ ЕГО! УБЕРИ ЕГО! УБЕРИ ЕГО!

Сознание затянуло паутиной, и я упала в обморок.

Когда я пришла в себя, надо мной с озабоченным видом склонился Хукер.

- Что случилось? – спросила я.

- Ты потеряла сознание. Визжала, визжала, и вдруг у тебя закатились глаза, и БАЦ – ты упала.

- Я никогда не падаю в обморок. Ты, наверно, стукнул меня веслом и вырубил.

- Милая, шарахни я тебя веслом, ты бы еще глаз не открыла.

- Помоги мне встать. По крайней мере, я избавилась от паука. - Я посмотрела на Хукера. - Я ведь избавилась от него, да?

Он поднял меня на ноги.

- Ага, ты избавилась от него.

Я подобрала длинную скользкую черную штуковину с футболки:

- Что это?

- Паучья лапа, - пояснил Хукер. – Ты упала на него, когда свалилась в обморок, и он… как бы это сказать… размазался по твоей спине.

- О нет.

- Хорошая новость… он мертв.

Я начала вопить. Знала, что вопить глупо, но ничего не могла с собой поделать. Я столько раз сдерживалась, что больше уже не могла. По мне размазались паучьи внутренности, и я орала.

- Послушай, с этим мы можем справиться, - утешал Хукер. - Мы просто вымоем тебя в ручье. Большая часть из твоих волос уже выпала. Ну, кое-что. Но мы можем остальное вытащить. Черт, да прекрати же орать. Терпеть не могу, когда ты вопишь.

«Ладно, возьми себя в руки, - уговаривала я себя. – Сними одежду с паучьми кишками, зайди в ручей и вымой волосы. Все просто».

- План такой, - сказала я Хукеру. – Я буду раздеваться, а ты не будешь смотреть. Потом я буду мыться, а ты не будешь смотреть. А если посмотришь, я заору.

- Да пожалуйста! Только не ори больше.

Я подошла к краю берега. Разделась и опустила одежду с пауком в воду отмокать. Потом вытащила ее и залезла в воду сама. Я долго размахивала в воде волосами, надеясь, что это компенсирует отсутствие шампуня. Потом вылезла на берег и поймала Хукера за подглядыванием.

- Ты и в самом деле хорошенькая, - заявил Хукер.

- Ты смотришь!

- Конечно, я смотрю. Я же мужчина, я просто обязан подглядывать. Я потеряю свой профсоюзный билет, если не буду смотреть. Я должен снова вступить во владение своими яйцами.

- Ты же обещал.

- Обещания не считаются, когда дело касается голой женщины. Все это знают. Если тебя это устроит, я тоже могу раздеться.

- Заманчиво, но не надо. У меня волосы чистые? Я всего паука смыла?

Хукер вгляделся в мои волосы:

- Вот дерьмо.

- А сейчас что?

- Пиявки.

Я снова стала вопить.

- Не так уж плохо, - заверил Хукер. – Там всего-то парочка. Может, тройка. Или четверка. И по большей части они не присосались. Ну ладно, наверно, они вообще не присосались. Стой прямо, а я возьму палку.

- Палку?

- Чтобы убрать их.

Сейчас я открыла рот и принялась рыдать.

- О, черт, мне жаль, что ты нахватала пиявок. Я их уберу. Послушай, я их уже убираю. Ты не думала, что можно уже перестать плакать?