Бегство мертвого шпиона - Джон Сток

— Ты всегда мне проигрываешь, — сказал он, наливая ее стакан до краев газированной водой.

На праздничном обеде в бальном зале лондонского «Хилтона» не подавали алкогольных напитков, поэтому западные журналисты толпами курсировали между залом и баром отеля. Мероприятие было стерильное во всех смыслах слова. И хотя темой вечера было единение народов мира, никакого смешения культур не наблюдалось, несмотря на все старания ведущей — веселой, бойкой женщины, наполовину англичанки, наполовину иранки. («Когда я говорю людям, что это всего лишь тикают мои биологические часы, они ложатся на землю».)

Лейле даже захотелось подойти к ней и сказать, что ей очень понравилось ее выступление, но в тот вечер она сама вынуждена была играть роль. Лейла пришла на банкет под видом специалиста по связям с общественностью, работающего в Заливе, — это была одна из ее привычных легенд. Она впервые пользовалась ею на территории Великобритании и поэтому волновалась сильнее обычного.

— Я сняла номер в этом отеле, — сказала Лейла, с трудом подавляя желание присоединиться к толпе у бара. Она привыкла заниматься с Хасаном сексом на трезвую голову, но в тот вечер ей безумно хотелось выпить.

— Лейла, какая же ты предупредительная. Но знаешь что? «Хилтон» меня утомляет. Как и все отели. Я почти всю свою жизнь провожу в отелях. Давай поедем к тебе. Почему бы нет? Пусть это в первый раз случится у тебя.

Предложение Хасана означало, что она должна будет переступить черту, которую не переходила прежде. Помимо того что она сильно рисковала, приглашая агента к себе домой, здесь были замешаны и личные мотивы. Секс в номере отеля — это одно, но заниматься с ним любовью у себя дома, куда она приходила после работы в Леголенде, в этом убежище, куда она возвращалась после зарубежных командировок? Это было совсем уже другое.

— Прости, Хасан. Я уже оплатила номер. И потом, я далеко живу. — Она поняла, что поступила опрометчиво, едва произнесла эти слова.

— Ты оплатила номер? — Он рассмеялся. — И что с того? Я возмещу тебе расходы.

Она посмотрела на бесчисленные столики и причудливые подставки с цветами, которые были расставлены по залу и напоминали увитые лампочками фруктовые деревья. Больше всего Лейла не любила терять контроль над ситуацией.

— Ты не пожалеешь, — сказал он, наклоняясь к ней и касаясь ее руки. — Я знаю, кто поставил им взрывчатку.

Раньше, тем же днем, после того как в Доме на Темзе был зачитан последний доклад, Лейла в первый раз после марафона вернулась на свое рабочее место в Леголенде. Все по-прежнему обсуждали неудавшийся теракт. В столовой она заметила брошенные на нее косые взгляды, слышала, как коллеги обсуждали ее, причем делали это настолько явно, что такое поведение казалось неподобающим для профессиональных разведчиков. Управление по делам в Заливе, где она работала, чем-то напоминало ей брокерскую товарную биржу. Здесь не было табло с ценами на акции, но гул беспрерывно звеневших телефонов и большие графики на стенах, связывающие сотни людей по всему миру, создавали точно такую же хаотичную и тревожную атмосферу. Ее начальник сказал, что даже после 11 сентября у них не было столько работы.

Лейла вздохнула с облегчением, когда ей позвонил Маркус Филдинг и стал расспрашивать о Марчанте, о том, как он выглядел сутки назад. Он также похвалил ее за то, что она вернулась к работе, и повторил, что она должна проявлять терпение. По его словам, Марчанта допрашивали американцы. Это была не самая лучшая новость, но он был уверен, что Марчант в скором времени вернется к работе. Однако будет лучше, если в течение некоторого времени они не будут встречаться.

Лейла не стала выяснить, что подразумевалось под словом «допрос», опасаясь выдать Пола Майерса, что-то в голосе Филдинга подсказало ей не продолжать беседу о Марчанте. Поэтому она переключилась на Хасана и на необходимость выяснить все, что он знал о теракте на марафоне. В прошлый раз его сведения оказались верны.

— Возьми его за яйца, — сказал Филдинг таким тоном, что она усомнилась в статусе безбрачия, о котором он заявлял.

Они оба знали, что она никогда не отчитывалась в оплате услуг Хасана, и не обсуждали эту тему. Все эти мысли крутились в голове Лейлы, пока она привязывала руки Хасана к своей кровати. Ее удивляло, как быстро она привыкла к сексу с мужчиной, которого не любила, это просто не укладывалось у нее в голове. Она должна была рассказать обо всем Марчанту после первого раза, но он не хотел об этом знать. Это была ее работа: время от времени им обоим приходилось спать с другими людьми, им просто нужно было с этим смириться. Он сказал, что им стоит рассказывать о своей измене лишь в том случае, если она будет означать нечто большее, чем просто секс.

Лейле давалось это нелегко, и ее раздражало то, как спокойно Марчант относился к подобным вещам. Она вспомнила, как однажды вечером в конце шестимесячного курса в Форте женщина-инструктор отвела ее и еще трех девушек с курса в бар, чтобы поделиться личными секретами. Она считала, что о своем здоровье каждая из них сможет позаботиться сама. Поэтому речь пошла об эмоциональном вреде, который могли нанести профессиональные сексуальные связи. «Главное, — сказала инструктор, — постарайтесь представить, что вы актрисы, играющие роль в фильме».

Теперь, обводя взглядом свою тускло освещенную комнату, Лейла попыталась вообразить, что здесь находится съемочная группа. Во время их последней встречи в Дохе Хасан намекал, что хотел бы заняться не совсем традиционным сексом, но тогда Лейла не пошла у него на поводу. Однако теперь все было иначе, она должна была устроить ему представление, которое могло бы смутить строгих цензоров.

— Лейла, это чудесно, — сказал он, лежа на животе и уткнувшись лицом в простыню. Он был совершенно голый, его лодыжки и запястья были крепко привязаны к ножкам кровати.

— Хозяйка дома всегда имеет преимущество, — сказала она, взяв две больших зажженных свечи, которые когда-то подарил ей Марчант.

Она подошла к кровати. Свечи были сделаны из пчелиного воска. В расплавленном виде он был горячее обычного свечного воска. На Лейле по-прежнему оставалось нижнее белье. Она осторожно поставила свечи на прикроватный столик, включила магнитолу и поставила диск Наташи Атлас. С улицы светили огни делового центра Кэнери-Уорф-Тауэр — банковские служащие работали до позднего вечера. На мгновение Лейла пожалела о том, что не ходит на обычную работу. Она задернула шторы с восточным орнаментом, присланные ее матерью, взяла еще один шарф и завязала Хасану глаза. Когда она поцеловала его, он одобрительно вздохнул.

— Милая Лейла, — прошептал он, но она приложила палец к его губам.

— Тсс, — сказала она, вставляя ему в рот иранский кальян, который хранился в ее квартире. Отец привез его из Тегерана в 1979 году.

Хасан глубоко затянулся смесью табака и гашиша, она забралась на кровать и села на него верхом. Ей было намного проще, когда она не видела его лица. Обняв его одной рукой, она потянулась за свечой и взяла ее со столика.

— Ты готов? — тихо спросила она, уверенно лаская его, нагнулась и вытащила трубку у него изо рта.

— Я никогда в своей жизни не был еще настолько готов, — ответил он.

Лейла подозревала, что, несмотря на свою браваду, в глубине души Хасан был трусом. Стоило причинить ему небольшую боль, как он тут же стал бы звать мамочку.

— Думаешь, у тебя хватит мужества? — спросила она, держа свечу в шести дюймах от него, затем она сократила расстояние до трех дюймов, чтобы у воска было меньше времени остыть.

Как она и предполагала, он начал извиваться и кричать, когда горячий воск закапал на его чувствительную кожу. Но когда воск застыл, он снова улыбнулся. Лейла поняла, что Хасан был гораздо более извращенным типом, чем она предполагала. Она почувствовала сладковатый запах его одеколона, когда горячий воск снова стал капать на его кожу. Неожиданно она поняла, что больше не может находиться в этом доме. Она ненавидела его, свою работу, то рискованное положение, в котором она оказалась; но потом она подумала, что делает все это ради Марчанта, и опустила свечу еще ниже.

Полчаса спустя Лейла испробовала все свои трюки, но Хасан по-прежнему ничего не сказал ей. Прежде, пока они ехали в такси от Парк-Лейн к Докланду, он настойчиво повторял, что его информация настолько компрометирующая для его страны и для него, что она должна устроить нечто особенное во время домашних игр. Лишь в этом случае он собирался ей все рассказать.

Она снова вложила кальян в рот Хасана и велела ему сделать еще одну затяжку. На мгновение она испугалась, что неправильно оценила его возможности и он отключится прежде, чем расскажет ей обо всем. Но Хасан в очередной раз выполнил ее приказание и улыбнулся рассеянной улыбкой. Она пошла к холодильнику и открыла морозилку.