Язык небес - Стив Берри

И поэтому Эдвин Дэвис тоже должен быть уничтожен. Как и Милисент.

Вилкерсон с трудом продвигался по снегу к месту, где Доротея Линдауэр оставила свою машину. Его машина все еще слабо горела. Доротею, казалось, не заботило, что здание полностью разрушено, несмотря на то что, согласно ее словам, ее семья владела этим домом с середины XIX века.

Они оставили трупы в куче мусора. «Мы разберемся с ними позже», — спокойно резюмировала Доротея.

И она, как всегда, была права, их немедленного внимания требовали куда более важные дела.

Вилкерсон дотащил до машины последнюю коробку, привезенную им из Фюссена, и загрузил ее в грузовик. Как же его бесили холод и снег! Он любил солнце и лето. Из него скорее получился бы римлянин, нежели викинг.

Он открыл дверцу и устало привалился к машине. Доротея уже сидела на пассажирском сиденье.

— Давай, — сказала она ему.

Стерлинг смотрел на ее сияющий вид, а в уме подсчитывал разницу в возрасте. Он не хотел звонить.

— Позже.

— Нет. Он должен знать.

— Почему?

— Таких людей надо вывести из равновесия и как можно дольше удерживать в таком состоянии. Тогда они начинают совершать ошибки.

Вилкерсон разрывался между замешательством и страхом. «Я только что избежал смерти. Я просто не могу говорить с тем, кто вызвал сюда убийц» — вот о чем он думал. Ничто другое его абсолютно не волновало.

Доротея тронула его за руку.

— Стерлинг, послушай меня. Если ты сейчас не включишься в игру, то все потеряешь. У тебя нет иного выхода. Ни в коем случае нельзя останавливаться. Ты должен сказать ему.

Он с трудом мог различить ее лицо в темноте, но легко вспомнил и поцелуи, и восхитительное тело, и страстные объятия. Она была одной из самых поразительных женщин, встретившихся ему на протяжении всей жизни. И, ко всем своим явным достоинствам, была очень умна. Доротея точно предсказала поведение Лэнгфорда Рэмси, а он так и не смог ей до конца поверить.

И она только что спасла ему жизнь.

Поэтому Стерлинг нашел свой телефон, набрал номер и сообщил оператору на том конце провода свой код и пароль, а затем сказал, чего он хочет.

Двумя минутами позже голос Лэнгфорда Рэмси уже отвечал ему.

— Там, откуда ты звонишь, уже, должно быть, довольно поздно, — дружелюбно поприветствовал его адмирал.

— Ты жалкий сукин сын. Ты лживый кусок дерьма. — Вилкерсон так и не смог удержать эмоции и злость.

Мгновение в трубке стояла тишина, а затем он услышал железобетонный голос командира:

— Полагаю, есть веская причина тому, что ты разговариваешь подобным образом со старшим по званию офицером.

— Я выжил.

— Что значит «ты выжил»?

Насмешка в голосе собеседника смутила Стерлинга. Но почему бы Рэмси и не солгать?

— Ты отправил команду, чтобы уничтожить меня.

— Уверяю тебя, капитан, если бы я захотел, чтобы ты умер, это уже случилось бы. Тебе бы лучше поинтересоваться, кто же действительно желает твоей смерти. Быть может, фрау Линдауэр? Я послал тебя, чтобы ты познакомился с этой женщиной, чтобы как можно лучше узнать ее, выяснить то, что я тебе поручил.

— И я сделал все в точности, как вы и инструктировали. Я все еще хочу получить эту чертову звезду.

— И ты ее получишь, как и было обещано. Но все ли ты выполнил?

В тишине салона Доротея слышала каждое слово Рэмси. Она отобрала у Вилкерсона телефон и сказала:

— Вы лжете, адмирал. Именно вы хотите его смерти. И я бы сказала, что он сделал даже больше, чем от него требовалось.

— Фрау Линдауэр, как приятно наконец-то поговорить с вами.

Теперь и Вилкерсон мог слушать разговор Рэмси с Доротеей.

— Скажите мне, адмирал, почему я вас так интересую?

— Вы — нет. А вот ваша семья — очень.

— Вы многое знаете о моем отце, не так ли?

— Более или менее.

— Вы знаете, почему он был на той подводной лодке?

— Вопрос в том, почему это так интересует вас. Ваша семья искала ответы годами. Думаете, я не знаю об этом? Я просто послал одного человечка, и он должен был вам все рассказать.

— Мы знали, что документов и информации было намного больше, а ваш человек лишь кинул нам кость; а это несерьезно, — сказала Доротея.

— Сожалею, фрау Линдауэр, вы никогда не узнаете ответа на эту загадку.

— Вы в этом уверены? Позвольте вас огорчить. Даже не смейте рассчитывать, что я остановлюсь.

— Пустая бравада. Хотел бы я увидеть, достигнете ли вы успеха с тем же самым пафосом, с каким ведете этот разговор.

— Как насчет того, чтобы ответить на один вопрос?

Рэмси хихикнул:

— Хорошо, только один вопрос.

— Там есть что искать?

Вилкерсон был сбит с толку этим вопросом. Где искать и что?

— Вы даже не представляете себе.

И связь оборвалась.

Доротея отдала телефон, и Вилкерсон, набравшись смелости, все же спросил:

— Что ты имела в виду? Искать там?

Она села обратно на сиденье. Снег снаружи покрыл уже всю машину.

— Я этого боялась, — пробормотала она. — К сожалению. Все ответы находятся в Антарктиде.

— Что ты ищешь?

— Мне нужно прочесть все, что находится в грузовике, прежде чем я смогу тебе все рассказать. Я все еще не уверена.

— Доротея, я рискую своей карьерой, своей жизнью. Ты слышала, что сказал Рэмси? Он мог и не подсылать ко мне убийц.

Она сидела неподвижно, ни один мускул не дрогнул на ее бледном лице. Затем повернулась к нему:

— Сейчас ты был бы уже мертв, если бы не я. Твоя жизнь связана с моей.

— Позволь напомнить, у тебя есть муж.

— У нас с Вернером свободные отношения. И уже очень давно. Теперь есть только ты и я.

Доротея была права, и он знал это. И это знание наполняло сердце Стерлинга и страхом, и бешеным восторгом.

— Что ты собираешься делать? — через секундную заминку спросил Вилкерсон.

— Большое дело для нас обоих, надеюсь.

Глава 25

Бавария

Малоун осматривал замок через лобовое стекло автомобиля. Массивное здание цеплялось за отвесный склон горы. В ночи показались окна и изящные эркеры. Арочные лампы освещали внешние стены и их мягкую средневековую красоту. В его голове пронеслось одно высказывание Лютера о другой немецкой цитадели: «Могучая крепость — наш бог, цитадель, которая никогда не падет».

Он был за рулем арендованной машины, а Кристл Фальк с комфортом расположилась на пассажирском сиденье. Они в спешке покинули монастырь Этталь и углубились в морозные баварские леса, следуя по заброшенному шоссе. Малоун так и не заметил ни одной машины. Наконец, после сорока минут езды, появился этот замок, и они смогли остановиться. Над ними в чернильно-синем небе рассыпались сияющие звезды, словно застывший новогодний фейерверк.

— Это наш дом, — сообщила Кристл, как только они вышли из машины. — Поместье Оберхаузеров. Рейхсхоффен.

— Надежда и империя, — перевел он. — Интересное название.

— Наш семейный девиз. Здесь, на вершине этого холма, мои предки поселились более семисот лет назад.

Малоун изучал этот гимн порядку, серые древние камни, серые окна. Строго контролируемый порядок, нарушаемый только снегом, пытавшимся забиться в старые выступы.

Она отвернулась, и он поймал ее за изящное запястье. С красивыми женщинами было нелегко, а эта незнакомка была по-настоящему прекрасна. Даже хуже, она играла с ним, и он знал об этом.

— Почему твоя фамилия Фальк, а не Оберхаузер? — спросил Малоун, пытаясь лишить ее равновесия.

Кристл опустила взгляд на свою руку. Малоун усилил хватку.

— Замужество. Со временем оно стало ошибкой.

— Ваша сестра — Линдауэр. Она все еще замужем?

— Да. Однако не могу сказать, что из этого вышло что-то путное. Вернеру нравятся ее деньги, а ей нравится быть при муже. Это дает ей надежду, что ее любовники никогда не станут чем-то большим.

— Не собираетесь рассказать мне, почему вы так не ладите друг с другом?

Кристл улыбнулась, это только усилило ее привлекательность.

— Это зависит от того, согласитесь ли вы мне помогать или нет.

— Вы знаете, почему я здесь.

— Ваш отец. Вот почему и я, и вы здесь.

Коттон в этом сомневался, но решил прекратить допрос.

— Тогда давайте посмотрим, что же для вас так важно.

Они вошли в замок через арочную дверь. Внимание Малоуна привлек огромный гобелен, висевший на дальней стене. Еще один странный рисунок, вышитый золотом на бордовом и темно-синем фоне.

Кристл тут же заметила его интерес и пояснила:

— Наш фамильный герб.

Малоун изучил рисунок. Корона, висевшая в воздухе над изображением животного — возможно, кошки или собаки, трудно определить, — схватившего что-то похожее на грызуна.