Летняя ночь - Мэхелия Айзекс

А потом произошло то, что казалось ей невозможным. Он внезапно вошел в нее с такой силой, что на мгновение показалось, что она все же не сможет принять его. Однако она смогла: стон удовлетворения, вырвавшийся у Райана, подтвердил это, смешавшись с криком, сорвавшимся с губ Николь, когда ее затопила волна немыслимого наслаждения. Ей хотелось плакать. То, что случилось, было так прекрасно, и ощущение вздрагивавшего тела Райана поверх ее собственного дарило Николь чувство полного довольства. Теперь она стала женщиной. Она любила Райана, и он любил ее. Никто не мог ничего сказать или сделать, чтобы изменить их чувства.

Как же она ошибалась, с дрожью отвращения подумала Николь. То, что произошло потом, было так гадко, так отвратительно! Она даже вспоминать об этом не могла без содрогания.

Как можно было предвидеть, все им испортила Амелия. Хотя почему им, с горечью поправила себя Николь. Только ей. Поведение Райана после той ночи лишь подтвердило то, о чем говорила его мать. Однако когда в ту ночь Амелия ворвалась в комнату и обнаружила их, Николь не могла мыслить связно. Она лишь мигала в ярком свете, как крот, вытащенный из норы.

Конечно, она была потрясена и страшно пристыжена тем, что их обнаружила именно Амелия. Искаженное гневом лицо мачехи сразу уничтожило то ощущение гармонии, которое возникло между ней и Райаном. Как удалось Амелии сдержаться и не наорать на них, осталось для Николь загадкой.

Разумеется, у Амелии были причины для бешенства. Это был ее дом, и они растоптали ее доверие. Николь признавала это, как и тот факт, что мачехе должна была быть ненавистна мысль о том, что Райан подвел ее именно с Николь. Но вот простить того, что Райан вместе с матерью договорились держать все в секрете, она не могла.

Надвигавшаяся гроза, по-видимому, тоже не давала Амелии спать. Жара и влажность стали совсем невыносимыми, и она спустилась вниз попить воды. Там-то до нее и донеслись стоны Николь.

В тот момент, припомнила Николь, она радовалась, что их обнаружил не отец. А пока, неловко выбираясь из постели Райана и кое-как натягивая халатик, чтобы прикрыть наготу, она была для Амелии великолепной мишенью. Лишь позже Николь сообразила, что у Амелии имелись свои причины не выдавать падчерицу отцу. И дело было вовсе не в том, чтобы спасти Николь от наказания. Амелия лишь стремилась уберечь сына от того, что считала самой большой ошибкой на свете.

Одному Богу известно, что Амелия наговорила Райану после того, как Николь ушла. Николь показалось, что будет лучше, если она убежит. Однако, как потом выяснилось, поддавшись требованиям Амелии, она создала прецедент, уже не имевший обратного хода. Мачехе не составило особого труда проследить, чтобы Николь больше не оставалась с Райаном наедине вплоть до его отъезда в Европу. Николь даже не знала, какие у него планы, но приготовилась ждать, уверенная в том, что рано или поздно Райан что-нибудь придумает, чтобы они были вместе.

Но этого не случилось. В одно прекрасное утро она проснулась и узнала, что накануне Райан уехал. Он не попрощался, не оставил даже записки, не извинился, что все так получилось, а, поскольку отец Николь ничего не знал, ей было не с кем поделиться своим горем.

Николь повернулась и резко ударила кулаком по подушке, жалея, что это не голова Райана. Как она могла позволить ему поцеловать ее, с болью подумала она. Как вообще могла подпустить его к себе настолько близко, чтобы у него хоть на мгновение возникла мысль о том, что ей нужны его иудины поцелуи! Он нисколько не изменился. Такой же двуличный, как тогда, только теперь дурит голову другой девушке. Бедная дурочка!

Николь чихнула и попыталась устроиться поудобнее в кровати, но воспоминания не давали ей покоя. Ведь с отъездом Райана история не кончилась. Через пару недель у нее случилась задержка, давшая ей новый повод пожалеть о своей беспечности. Около месяца Николь пребывала в состоянии тихой паники, не зная, что делать, куда кидаться. У нее и в мыслях не было обратиться к первому попавшемуся врачу, а доктор Ирвин был другом семьи. Как она могла ему рассказать?

А потом в один день все кончилось. Утром, убирая комнату и размышляя, что она будет делать, если отец от нее отречется, Николь внезапно почувствовала резкий спазм внизу живота. Боль была в сто раз сильнее, чем при обычной менструации, и Николь едва успела добежать до ванной, ощущая, как по ногам ползет липкая жидкость.

Самое противное было то, что и это стало известно Амелии. Она как раз явилась искать Николь, когда та пыталась уничтожить следы происшествия, оставшиеся на полу ванной. О, Амелия ее пожалела, с горечью вспомнила Николь. Она чуть не плакала из-за того, что падчерица потеряла ребенка, хотя должна была бы плясать от радости. Впрочем, вмешательство Амелии позволило Николь обойтись без помощи доктора Ирвина. Теперь, вспоминая об этом, Николь поражалась, насколько осведомленной оказалась ее мачеха о выкидышах. Она ободряла Николь, убеждая ее, что все обойдется, помогала пережить потерю. Николь позднее раздумывала, не было ли выкидышей у самой Амелии. Ведь это было по-настоящему странно: родив Райана в почти подростковом возрасте, Амелия прожила чуть ли не тридцать лет, ни разу не забеременев.

Однако сейчас развивать свои подозрения Николь не хотелось. А тогда она остро переживала случившееся и не видела дальше собственного носа. Даже угроза Амелии, что, если Николь кому-нибудь расскажет об этой истории, она немедленно доложит все ее отцу, показалась в то время вполне оправданной. Разумеется, позднее Николь поняла, почему мачеха так услужливо предложила свою помощь, почему так старалась замять эту историю. Она не желала, чтобы ее отголоски дошли до ее драгоценного сына. Она защищала Райана, стремясь к тому, чтобы того не отягощало незаслуженное чувство вины.

К сожалению, эта история все время стояла между ней и мачехой, и, похоже, ей суждено было стоять между ними всегда. Поэтому их отношения так и не изменились. Уильям надеялся, что, когда Николь станет постарше, они с Амелией смогут лучше понять друг друга. Однако Николь так и не смогла забыть о прошлом, да и Амелия не давала ей этого сделать.

Поэтому Николь и отказалась вернуться в Плейн-лодж после окончания университета и так поспешно выскочила замуж за Стюарта Грейнджера, хотя и знала, что вовсе не любит его как должно. Ей хотелось уехать как можно дальше, и она надеялась, что граница, разделившая ее и Райана, поможет ей обрести лучшую жизнь.

И она ее обрела, свирепо сказала себе Николь. Пусть ее брак не сложился, но в этом Стюарт виноват не меньше, чем она сама.

Снова встретиться с Райаном явилось для нее риском. Николь была уверена, что сумеет справиться с собой. Ей была невыносима мысль о том, что он по-прежнему имеет над ней власть, хотя, похоже, это правда…