Шуры-муры с призраком - Дарья Донцова

Глава 22

Утром меня разбудил громкий стук. Я села в кровати, увидела стоящего лицом к окну Макса и спросила:

– Ты уже встал? Едешь в офис?

– Разбудил тебя, – огорчился муж, обернулся и воскликнул: – Е‑мое, что у тебя с лицом? Ужас прямо!

Мне стало обидно.

– Да, я не делаюсь моложе. Но ты, наверное, понимал, что жена не останется вечно юной. Если я проснулась с опухшей мордочкой, это не повод обзываться.

Макс кашлянул.

– Прости, случайно вырвалось, от неожиданности. Ты вчера умывалась? В ванную заходила? В зеркало смотрела?

Я встала с кровати.

– Конечно, нет. Душ я принимаю, когда грязь с тела начинает отваливаться кусками при чихании, зубную щетку, крем для лица, шампунь, дезодорант никогда не покупаю. И неужели ты за годы нашего брака так и не заметил, что я всегда укладываюсь спать в ботинках?

– Лампудель, – загудел супруг, – ты красавица, но…

– Дальше можешь не продолжать, – надулась я, – как только произносишь «но», все становится ясно. Договорю за тебя сама: «Но сегодня ты выглядишь старой, помятой калошей, при виде которой меня с утра пробирает дрожь. Причем трясет меня не от страсти, а от ужаса».

– Я тебе такое не говорил, – возразил Вульф.

– Но подумал!

– Лампуша, откуда тебе известны мои мысли?

– Они на твоем лбу написаны, – отбрила я и, не желая продолжать разговор, двинулась в свою ванную.

Вот оно как! Считаешь себя молодой, а потом родной супруг вопит от страха, увидев тебя утром без макияжа.

В отвратительном настроении я нажала на выключатель, сделала пару шагов к раковине, глянула в зеркало и взвизгнула:

– Мама!!!

– Ламповецкий, не падай в обморок, – произнес Макс, появляясь на пороге, – с тобой все в порядке.

– Ты так считаешь? – дрожащим голосом осведомилась я, разглядывая свое лицо, покрытое темно-зелеными пятнами. – Похоже, я чем-то заболела, вероятно, заразным. Надо срочно ехать к врачу. Но к какому? К дерматологу? Или к аллергологу? Хотя ни разу не слышала, что золотуха проявляется вокруг глаз и бровей в виде зеленых кругов. Макс! Отойди подальше, вдруг я подцепила инфекцию?

Муж захихикал.

– Ты вчера мазала лицо кремом?

– Конечно, – прошептала я, – вон он, в баночке, это давно испытанное средство, никогда меня не подводило.

Вульф показал тюбик, который держал в руке.

– Этим пользовалась?

– Нет, – удивилась я, – впервые это вижу.

– Взял на тумбочке, которая стоит с твоей стороны кровати, – уточнил муж.

Я потрогала лицо.

– Ночью мне вдруг стало покалывать веки и брови, я решила, что началась аллергия, и применила специальную мазь. Но она в белой упаковке, а ты принес ядовито-зеленую.

– Роза Леопольдовна! – крикнул Вульф.

За спиной Макса возникла няня.

– Что случилось? О! Вы нашли краску! Киса вчера очень расстроилась, нигде не могла ее отыскать… Боже! Лампа! Ваше лицо!

Я села на пуфик.

– Киса вчера посеяла акварель?

– Нет, специальное средство для росписи чашек, – затараторила Краузе. – Пожалуйста, не говорите ей, что знаете, это секрет. Малышка готовит вам подарок на Новый год.

– Сейчас только сентябрь, – удивилась я.

– Надо загодя побеспокоиться, не в последнюю минуту же хвататься, – наставительно произнесла няня.

Я молча слушала Краузе и через пару минут сообразила, что произошло. Киса раскрашивала посуду, потом ей понадобилось зачем-то зайти в нашу спальню, она пришла с тюбиком, положила его на мою тумбочку, забыла, где оставила краску… А я ночью, не включив свет, решила воспользоваться кремом от аллергии. Дальше продолжать?

– Чем убирается пигмент? – спросила я Розу Леопольдовну.

– Ничем, – обрадовала она меня, – понимаете, это краситель для посуды, а ее часто моют с мылом, трут губкой. Фирма гарантирует стойкость покрытия на три года. Раньше подобным составом раскрашивали тарелку-блюдо, потом наносили прозрачную глазурь и запекали в печи. Нынче прогресс шагнул вперед. Заморачиваться не надо, просто наносите краску на кружку, оставляете ее минут на пять просохнуть, и все!

– И все! – повторила я, уставясь в зеркало. – Мне что, теперь ходить в образе индейского вождя, решившего поразить противника своим боевым видом, в течение нескольких лет?

– Наверное, с лица ее как-то можно убрать, – без особой уверенности протянула няня, – вы же не фарфор.

– Здравое замечание, – хохотнул муж и поднес к уху зазвонивший телефон. – Где? Когда? Уже еду. Прости, Лампудель, срочно надо ехать. Ты умывайся и продолжай заниматься делом Обжорина – Кривоносовой. Все. Целую. Не вешай нос. Не бывает вечных покрытий. Лет через десять-пятнадцать любая стена облезает.

Я не нашлась, что сказать уходящему Максу. Разгуливать с зеленым лицом даже один день не хочется.

– Мы пойдем в садик? – спросила Киса из коридора. – Жарко в куртке.

– Ой-ой, деточка, прости, – засуетилась Краузе, – уже бежим. Лампа, не переживайте, вы чудесно выглядите, глаза на темно-зеленом фоне стали просто фонарями. Вам идет! Ей-богу!

– У вас сохранилась инструкция, приложенная к краске? – мрачно осведомилась я.

– Конечно, – заверила Краузе, – сейчас принесу.

Получив от няни листок, я подождала, пока хлопнет входная дверь, вышла на кухню, заварила себе чай и начала изучать текст. «Дорогой покупатель! Вы приобрели лучший в мире материал для творчества «Скоромаляр». Забудьте о неудобных красках, требующих запекания и лакировки. Мы предоставляем вам революционный продукт, которого до сих пор не было на рынке. Вам надо просто открыть упаковку, сделать кистью необходимый рисунок, подождать три минуты, и все готово. «Скоромаляр» устойчив к воде любой температуры от минус 235 до плюс 1075 градусов».

Я на секунду отвлеклась от чтения. Школьница Романова абсолютно ничего не понимала в точных и естественных науках, но сейчас в памяти ожили слова учителя химии Виктора Лаврентьевича Трякина:

– Садись, Ефросинья, два. Только ты могла написать в контрольной, что вода была холоднее минус двадцати градусов. Запомни, Романова, аш два о замерзает при нуле и превращается в лед.

Правая бровь зачесалась, я потерла ее ладонью.

Лампа, не отвлекайся, ищи в инструкции способ избавления от краски. Что там у нас дальше?

«Скоромаляр» не смывается ацетоном, кислотой, маслом, не отскребается ножом, наждачной бумагой, песком. Он вечен. Внимание! Всегда надевайте приложенные к упаковке защитные перчатки. Категорически избегайте попадания краски на кожу. Если все же на ваше тело или на одежду попало некоторое количество «Скоромаляра», удалить его можно с помощью СВЧ-печки. Поверните регулятор на минимальную мощность, положите внутрь испачканный предмет, закройте дверцу, поставьте таймер на пять минут. Потом аккуратно счистите пятно кончиком ножа. Повторите процедуру, если она с первого раза не будет эффективной».

Я обрадовалась. В инструкции нет логики, вначале сообщается, что краска вечная, а в конце – что от нее можно избавиться с помощью самой обычной бытовой техники. Но ведь главное, что этот ужас можно отскрести! Я подошла к нашей СВЧ-печке, нажала на кнопки, и поняла, что агрегат висит слишком высоко, голову в него засунуть невозможно. Но разве это проблема?

Я схватила табуретку, поставила ее ближе к печке и снова испытала разочарование: теперь я выше, чем надо. Но если чуть-чуть присесть, то голова прекрасно влезает в печку. Я нажала на пуск, на всякий случай зажмурилась… и ничего. Неужели прибор сломался? Ну что за невезение! Я опять ткнула в кнопку, но стеклянная подставка не крутилась. Глубоко разочарованная, я спрыгнула на пол и вдруг сообразила: СВЧ не станет работать с открытой дверцей, а захлопнуть ее никак нельзя. Почему? Отличный вопрос! Голова-то прикреплена к шее, вот если ее оторвать, тогда все получится, но я пока не готова к обезглавливанию.

На столе затрещал телефон, я взглянула на экран, высветившийся мобильный номер был мне неизвестен, а вот голос, раздавшийся из трубки, показался знакомым:

– Здравствуйте, Лампа, вы сегодня планируете посетить офис?

– Простите, с кем я беседую? – предусмотрительно поинтересовалась я.

– Беспокоит вас Коля Епифанцев.

– А‑а‑а‑а! Очень рада вас слышать, – замурлыкала я, пытаясь сообразить, кто это такой. – У вас проблема? Хотите приехать к нам?

– Коля Епифанцев, – повторил мужчина, – стажер техотдела. Три месяца назад меня взяли в помощники к Роману.

– Николай! – воскликнула я. – Что случилось?

– Очень нужен ваш совет, – перешел на шепот Епифанцев, – возник конфликт личных и служебных интересов. Не знаю, как правильно поступить.

– Я не разбираюсь в компьютерах, – остановила я парня, – лучше вам обратиться к Бунину.

– Он меня терпеть не может, постоянно ругает, считает дураком, – пожаловался Епифанцев, – и проблема не техническая, а морально-этическая. Она связана с делом Обжорина – Кривоносовой.