Наследники лаборанта Синявина - Вадим Охотников

Наконец Виктор Николаевич, выйдя в коридор, попросил студентов зайти к нему в кабинет, как он выразился, «для серьезного разговора», а ребятам предложил идти по своим делам.

Пете стало вдруг так обидно, что поиски «таинственной» причины кончились и, по-видимому, безрезультатно, что он даже уронил на пол конфету, которую, сам того не замечая, все время таскал с собой за бумажный хвост.

— Подними конфету, — прошептал Ваня.

Но было уже поздно. На конфету нечаянно наступил Сергей, и она, тихо хрустнув, рассыпалась на блестящие стекловидные крупинки, которые так и остались лежать на полу.

Глава четырнадцатая

Преступление «босоногого адмирала»

В течение нескольких дней, пока происходили все вышеописанные события, Валя, Петя и Ваня совсем забыли про своих товарищей. Они забыли решительно обо всем, что не было связано с поисками исчезнувших документов.

Вот и теперь, снова направляясь на дачу в Красильниково, они даже не сочли нужным остановиться, проходя мимо ватаги знакомых ребят, гонявших футбольный мяч по лужайке.

Разыскать Машу оказалось теперь делом нетрудным. Ребята встретили ее у ворот дома, как раз напротив которого и состоялось их первое знакомство со столяром Кудымовым.

— Маша, — начал Петя еще издали, — нам почти все известно! Признавайся, откуда у тебя та самая бумага, в которую были завернуты пальцы? Помнишь, в лесу?

Девочка немного испуганно посмотрела на Петю, но, встретив сочувственные взгляды Вани и Вали, успокоилась и сказала смущенно:

— А я и не помню… Зачем это вам?

— Маша! — торжественно продолжал Петя. — Тут дело серьезное, и ты должна вспомнить… Иначе знаешь, что будет?

— Да отстань ты от меня! Чего ты в самом деле, — забеспокоилась девочка. — Мало ли кругом валяется бумаги… А эту… Кажется, я у сестренки взяла. Она играла с ней…

— Тогда пусть сестренка скажет, где она взяла эту бумагу, — проговорил Валя как можно более добродушно.

Маша предложила ребятам подойти вместе к калитке ее дома и самим поговорить с сестрой.

Через три минуты у калитки появилась крохотная девочка, беловолосая, в коротеньком белом платьице и с куклой в руке, фарфоровая голова которой была повернута задом наперед.

— Она еще маленькая, — предупредила Маша, — и говорит плохо.

Петя присел на корточки и, достав из кармана сложенный вчетверо лист бумаги, спросил:

— Девочка, где ты взяла вчера вот такую бумагу? Скажи, пожалуйста! Мы тебе конфету дадим, — продолжал он, стараясь придать своему лицу как можно более ласковое выражение.

Маленькая Паня застеснялась и уткнулась носом в колени сестры.

— Хочешь конфету? Только скажи, где ты взяла вчера бумажку?

— Дай! — отчетливо проговорила Паня, быстро поворачивая голову. Но, не увидев в руках у Пети обещанной конфеты, нахмурилась и отвернулась снова.

— Ну, что ты тут поделаешь! — сокрушенно заметил Петя, приподнимаясь.

В эту минуту Паня явно осмелела и, оторвавшись от сестры, потянула руку к листику бумаги со словами, звучащими, как приказание:

— Делай лодичку!

— Ой, ребята, знаете, что я вспомнила? — спохватилась Маша. — Надо спросить босоногого адмирала.

— Какого адмирала? — строго осведомился Петя.

— Босоногого! — повторила Маша. — У нас тут живет рядом мальчишка такой, Витькой зовут, так он только и делает, что пускает по речке бумажные лодки. Все время с засученными штанами ходит и босой — вот потому и называется босоногим адмиралом.

— Веди к адмиралу! — скомандовал Петя.

— Ви-ить-ка! — крикнула Маша в открытые окна соседнего домика. — Выйди-ка на минуточку!

На крыльце появился мальчик лет семи, в белой перепачканной рубашке и в темных брюках, одна штанина которых была засучена выше другой. Он грыз большое яблоко. На незнакомых ребят смотрел с пренебрежительным и независимым видом. Узнав, что от него требуется, он долго еще жевал яблоко и наконец ответил:

— В кудымовском заборе дырка есть. Так я всегда без спросу хожу к нему, он не ругается… Вот и взял у него бумагу, она под навесом валялась, где мастерская.

— А столяр видел, как ты брал бумагу? — спросил Ваня.

— Зачем?.. — удивился Витька.

— Как — зачем? Может быть, бумага нужная! — не вытерпел Валя.

Витька еще немного пожевал яблоко и лишь потом, предварительно выплюнув шкурку, сказал:

— А он знает, что я ничего нужного в жизнь не возьму. Гляжу, лежит возле верстака подходящая для лодок — такая, что и в жизнь не размокнет.

— Ох, и попадет же тебе! — сказал Валя.

— Тише! — скомандовал Петя. — Не перебивайте меня… Ты слышал… — продолжал он, обращаясь к Витьке, — слышал, что тебе попадет?

На лице кораблестроителя появилось искреннее изумление. Он даже перестал жевать.

— За что попадет?

— За бумагу! — зловеще объяснил Петя.

— Ну да-а-а… А я нужную не брал. За чистую — другое дело, могло попасть. А я только исписанную взял, — пояснил Витька.

Смелый кораблестроитель, потирая одну босую ногу о другую, представил все исчерпывающие сведения: лодок получилось ровно девять штук. Из них только одну он подарил маленькой Пане — Машиной сестренке, когда шел с ребятами к речке. И очень жаль, что она тут же ее развернула. Остальные благополучно были спущены на воду и поплыли вниз по течению довольно быстро. Расстрелять и полностью уничтожить вражескую флотилию с помощью камней не удалось: прозевали момент. Только какой-то Сенька, самый меткий попадала, удачно сшиб два корабля. Но они все равно, после того как опрокинулись, превратились в подводные лодки и поплыли дальше.

— Эх, ты! А еще адмирал… Представляешь… Какое государственное преступление ты совершил! — нахмурился Петя. — Все описание важного изобретения под воду пустил! Говори: всю бумагу на лодки переделал?

— Всю! — деловито ответил «адмирал» и тут же с сожалением добавил: — еще бы такой достать…

Больше ничего не оставалось делать. Надо было как можно скорее попробовать спасти то, что затоплено незадачливым «адмиралом». И Петя скомандовал немедленно отправиться на поиски.

Однако Валя счел нужным, перед тем как уйти, подробно объяснить Маше и «адмиралу», какую ценность представляют собой даже размокшие остатки бумаги. Он попросил их, в случае если найдут, обязательно спрятать или немедленно доставить в город.

Петя согласился, что мера эта разумна, и написал на клочке бумаги свой адрес.

Шли медленно, внимательно присматриваясь к обоим берегам. Каждая подозрительная мелочь немедленно подвергалась тщательному осмотру. А между тем солнце уже начинало клониться к западу и нужно было торопиться.