Два гения и одно злодейство - Лариса Соболева

– Их нашли?

– Да. Но не так скоро, во второй половине дня. Представьте, они достаточно далеко ушли. В такую метель, раздетые… Милиция обнаружила два обуглившихся трупа в кювете у трассы – мужчины и женщины. Побег они завершили самосожжением.

– М-да, здесь, как в гробу… Извините, я впервые в таком месте, оно меня сильно впечатлило, – поежился Тимур. – А женщина? Вы ничего не говорили о ней.

– Ее привез к нам муж с диагнозом истерия…

– Простите, муж? Вы не ошиблись?

– Да, муж. На мой взгляд, типологические особенности говорили о начальной паранойяльной форме. Я знаю только некоторые аспекты истории болезни. У нее, кажется, погиб ребенок, на этой почве возникло нервное расстройство. Вела себя крайне агрессивно, на всех без исключения бросалась драться. Ею занимался сам главный, поэтому ничего толком вам рассказать о ее болезни не могу. Хотите, сходите к нему.

– Думаю, полученных сведений пока довольно. М-да, история, леденящая душу. У меня еще одна просьба. Прошу вас, покажите место, где обнаружили их трупы.

– Но это далеко, на трассе.

– Я на машине, отвезу туда и привезу вас обратно. Кстати, у меня есть бутылочка шампанского.

– Что вы, на работе я не пью.

– Я тоже, – с искусительной улыбкой промурлыкал Тимур. – Очень вас прошу.

– Ну, хорошо, – сдалась врачиха. – Только предупрежу, что отлучусь.

Он ждал ее в сквере перед корпусом, как вдруг из соседнего здания выбежала толпа женщин. Их и Тимура разделяла высокая ограда из железных прутьев. Некоторые женщины заметили чужака, припали к решеткам, разглядывая его, кто с убийственной холодностью, кто с любопытством и дружелюбием, кто с откровенной неприязнью. Остальные бродили среди деревьев и вели себя очень непосредственно, например: одна почтенная матрона присела и пописала на виду у всех. Ее тут же две санитарки увели в корпус. Были и такие, кто не производил впечатления помешанных.

– Скажите, – обратился Тимур к врачу, следуя с нею к машине, – у вас лежат и нормальные? Я заметил нескольких женщин, лица у них…

– В нашем заведении здоровые люди не лежат, – категорично заявила врач. – Я знаю, о ком вы говорите, это самоубийцы. После того, как их спасают, сразу привозят сюда. Жить и выживать – это нормальное состояние, а вот когда человек пытается лишить себя жизни, его психика требует коррекции. Если б люди знали, куда они попадут после попытки самоубийства, уверяю вас, они бы не решились на такой отчаянный шаг. Или убивали бы себя наверняка. Кстати, некоторые идут на самоубийство в надежде, что их спасут. Да, и такое случается. Подобные состояния никак нельзя отнести к норме.

Тимуру не давали покоя беглецы. Направляя автомобиль к трассе, думал, что и он, попав в психушку, попытался бы убежать. Даже пошел бы на убийство, уж очень ему не понравилось здесь. Сложилось впечатление, что, попав сюда, человек остается в психушке навечно. Но чтобы решиться на такой дерзкий побег, прежде всего надо было хорошо его продумать. «Надзирательница психов порассказала много интересного о беглеце, – рассуждал про себя Тимур. – Он боролся с собой, следовательно, у психа работали мозги. Так как же он действовал? Предмет… Что за предмет попал в руки узнику психушки? Чем он мог убить врача? Не ногтем же! Представь, Тимур-джан: сидишь ты тут месяц, два, три. У тебя ничего нет. Ни телика, ни радио, ни газет. Тебе приносят жратву и колят каждый день, заставляют пить таблетки, отчего ты становишься вялым и бесполым существом. Нечем заняться, из развлечений есть только одно – думать. И ты думаешь… о чем? Конечно, о свободе. Так тебе приходит в голову устроить побег. Где же ты возьмешь нож?» Вдруг Тимур вспомнил рассказ зэка, как, находясь в зоне, тот заточил ручку ложки до острия бритвы. Это был способ защиты, способ выжить. Да-да, обыкновенную алюминиевую ложку! Почему бы нет? И фантазия Тимура разыгралась, словно в момент побега он находился в палате…

ДВА ГОДА НАЗАД, 28 ДЕКАБРЯ

Он давно выжидал удобного случая, сидя в одиночке под замком и затачивая алюминиевую ложку, которую стащил у раздатчиков еды. Люди часто невнимательны, эту особенность и использовал. Когда ему однажды принесли еду, спрятал ложку, раздатчики вернулись собрать пустые тарелки, а он к еде не притронулся. Почему? Ложку забыли дать. Раздатчики дали, подождали, пока он поест, забрали посуду и ушли. А он неделями затачивал ручку ложки, используя все подряд: железную кровать, решетку на окне, раковину. За стеной часто слышал женские всхлипывания. Поскольку на этаже они были одни, он постепенно познакомился с ней. Переговариваясь, понял, что она не сумасшедшая, а вполне нормальная, как и он. Его засадили в психушку родные, кому ж это понравится? Он неистовствовал, санитары обвязали его длинной простыней, перевели в одиночку. Бежать – пульсировало в висках, бежать – идея захватила, стала навязчивой. И вот он был готов бежать. Выведал у санитарки, орудующей шваброй, что отметить наступление Нового года, до которого остались считанные дни, медработники решили в другом корпусе. Но ведь дежурный врач все равно вернется, обязательно вернется, чтобы сделать контрольный обход, не заходя в палаты. А санитары? Вряд ли они покинут праздничный стол ради двух пациентов. Даже если и придут, останутся внизу, а ему только бы вырваться из одиночки.

Часов в одиннадцать вечера он принялся звать:

– Доктор, мне плохо! Доктор!

Ему отвечала тишина. Так он понял, что никого не было в корпусе. Он выдерживал паузы, прислушивался к звукам и шорохам в корпусе, снова звал.

– Что случилось? – наконец послышались шаги и голос.

Он повалился на пол, скорчился, имитируя судороги, бился головой об пол, хрипел. Врач неосторожно открыл дверь – он обязан помочь пациенту, ведь налицо были все признаки эпилепсии. Доктор наклонился к больному, обдавая его водочными парами. Одно мгновенное движение, и рукоять ложки вонзилась в горло врачу. Теперь захрипел доктор и бессознательно побежал по коридору, зажимая на горле рану, из которой хлестала кровь, заливая халат и пол. Доктор бежал за помощью, пытался кричать, но изо рта вырывались лишь хрипы. Недалеко от лестницы доктор упал, судорожно ерзал ногами по полу, надеясь встать. Он еще надеялся. И слышал шаги.

Пациент одиночки подошел к доктору, который был в сознании, встал над ним, наблюдая с холодным равнодушием за судорогами смерти. Рука доктора, зажимавшая рану, была в крови по локоть, второй он шарил по полу, словно что-то искал. Его глаза видели убийцу, глаза молили и тускнели. Пациент взял доктора под мышки и потащил к своей палате. Рука, зажимавшая рану на горле, безвольно упала на линолеум, оставляя кровавый след. Из шеи пульсировала кровь…

Доктор был еще жив, когда убийца бросил его в палате на пол и прикрыл дверь. Связка ключей торчала в замке. Так без хлопот открыл палату соседки. Она сидела на кровати, поджав ноги, испуганно вскинула на него глаза, дрожала.

– Идем, мы свободны, – сказал.

Не веря в магическое слово «свободны», молодая женщина поднялась, шагнула к выходу. Заметив свежую кровь на линолеуме, отступила с коротким вскриком. Тогда он взял ее за руку и увлек за собой:

– Ты хочешь навечно здесь остаться? Идем.

Его пальцы были в крови, но страшнее звучало слово «навечно», поэтому она безропотно повиновалась воле молодого человека, не успев толком рассмотреть его. Оставил ее на минуту под лестницей, вернулся с простыней, разорвал на ленты и привязал к ногам тапочки себе и ей. Затем они вышли в ночь…

– Вы заснули? – тормошила врач за плечо Тимура. – Приехали.

– Извините, просто задумался.

Они вышли из машины, врач спустилась в кювет:

– Вот это место.

С обеих сторон трассы раскинулось чистое поле, гулял ветер. Тимур постоял над кюветом, где по рассказу были обнаружены два сгоревших тела, а нынче все пространство занимала жухлая и сухая трава. Он предложил вернуться в машину – холодно, ветер сильный. Не торопился уезжать, уговорил врачиху выпить глоточек шампанского и конфетку съесть. Сам лишь пригубил, ибо он за рулем, – рисовался перед дамой. Когда она опустошила половину бутылки под разговоры о тяжелом писательском труде и о самопожертвовании медицинских работников, вернулся к «нашим баранам»:

– Скажите, вы на все сто процентов уверены, что это они сгорели? У них сохранились лица, еще что-нибудь? Как определили, что это ваши пациенты?

– Внешних признаков не сохранилось, трупы нашли обуглившимися. Но улик, указывающих на них, было достаточно. Неподалеку от трупов валялась пустая канистра из-под бензина и тапочка из пары, какие носила наша пациентка. Отпечатки на канистре совпали с кровавыми отпечатками на двери и принадлежали больному, который убил дежурного врача, затем помог бежать женщине из соседней палаты. Они облили себя бензином и подожгли. Видимо, постарались вымокнуть в бензине.