Выпуск 1. Петербургские авторы конца тысячеления - Наталия Бортко

Костылев убегает, слышны звуки его скандала с женой.

БУБНОВ. Пошла писать губерния. (Насте.) Вот где любовь! Вот где страсть. От одной спички, как сучок у пионера! А ты… И чего ты у нас такая ленивая на это дело?

НАСТЯ. Скотство это, а не любовь.

КЛЕЩ. Слова-то какие знает — скотство!

БУБНОВ. Скоты, они же звери, много чище нас будут. В будущей жизни обязательно скотом буду.

КЛЕЩ. Ну вот кем ты, к примеру, хочешь стать?

БУБНОВ. Китом буду. Синий кит. Блювал.

КЛЕЩ. Это нам известно — блювал и неоднократно. А знаешь, Настя, какой у кита хер? Два метра! Мужик в цеху рассказывал. Ей-богу!

БУБНОВ. Как живая атомная лодка из моря выныривает, весь в пене! Лопастью ударит — и под воду. И фонтаны по горизонту.

КЛЕЩ. Скучно под водой. Тина плавает.

БУБНОВ. Нет, брат. Это здесь скучно. Здесь тина. А там — жизнь! Ох, как я люблю жизнь. Чувствую, как по каплям уходит.

Вбегает Василиса.

БУБНОВ (указывает на Василису). А это, брат, не жизнь…

ВАСИЛИСА. Ты мне не тычь, я те не Иван Кузьмич! Нажрались и довольны? Только бы мужа с женой ссорить! Чего наболтали?!

НАСТЯ. Ревнует — значит любит!

БУБНОВ. Бешено ревнует — бешено любит!

ВАСИЛИСА. Не суйте нос не в свои дела. Где Наташка?

БУБНОВ. Я ж говорил.

КЛЕЩ. Т-с-с… Не мешай им… (Показывает наверх.)

ВАСИЛИСА. Вот сука! Всю семью позорит! (Подымается по лестнице.) Наташка! (Стучит в дверь.) Наташка, кому сказано — открой!

Дверь открывается. На пороге Пепел.

ПЕПЕЛ. Что вас тревожит, Василиса Карповна?

КЛЕЩ. Во стелет.

ВАСИЛИСА. Наталья у тебя?

ПЕПЕЛ. Девушка в надежных руках.

НАТАША (выходит из комнаты). Чего пристала? Мы английским занимаемся.

ВАСИЛИСА. Знаю я твой английский! Марш домой! Почему в училище не была?

НАТАША (спускаясь вниз по лестнице). Санитарный день сегодня.

ПЕПЕЛ. Чашечку чая, дражайшая Василиса.

ВАСИЛИСА. Вообще-то я попила. Ну, разве что маленькую. (Наташе.) Я проверю! (Заходит с Пеплом в его комнату.)

КЛЕЩ. Английский. Ай ду ю пиво эври дэй.

НАТАША (Клещу). Шел бы ты по лесу, жевал бы ты веник! (Уходит в туалет.)

БУБНОВ. Молодая, глупая, ой глупая! Настя!

НАСТЯ (читая). А?

КЛЕЩ. Хрен на! (Смеется.)

НАСТЯ. Иди к черту.

БУБНОВ. Настя, Настя что такое счастье?

НАСТЯ. Это когда тебя любят.

КЛЕЩ. Во-во! У нас уборщицу грузчики в аванс всей бригадой полюбили — вот была счастливая! Всю раздевалку им помыла два раза!

НАСТЯ. Тошнит меня от вас. Нажрутся и лезут, лезут с разговорами.

КЛЕЩ. Культурно отдыхаем. За жизнь… тово… (Настя уходит.) Чего она, обиделась за уборщицу? Я ж не вру. Бригада-то маленькая, человека четыре. Коммунистического труда была. Уборщица довольна, бригада довольна, в раздевалке чисто. А Настя обиделась. Все чин-чином было.

БУБНОВ. Сама не знает, чего хочет.

Вбегает Костылев.

БУБНОВ. Не топочи, как слон. Голубков спугнешь (Показывает наверх.)

КОСТЫЛЕВ. Все шутишь, шутник! Василиса! Ты где, а? (Стучит в туалет.) Ты чего молчишь? А ну, отзовись!

НАТАША (из туалета). Да что такое, поссать спокойно не дадут!

КОСТЫЛЕВ. Ты это, вот чего! Отвечай, когда спрашивают! Где сестра?

НАТАША (выходит из туалета). У Васьки осталась, чай пить. Вот люди, блин! (Уходит.)

КЛЕЩ. У нас кладовщицу одну тоже с мастером муж застукал — с голой жопой чайком баловались. Как впаял ему фрезой по копчику, так производственная травма. И премия тю-тю! Цех подвел.

БУБНОВ. Васька тоже в своем деле мастер.

КОСТЫЛЕВ. Я тебе дам — мастер!

КЛЕЩ. Давать — это Василисино дело.

КОСТЫЛЕВ. Вы что, а?! Вы чего меня заводите?! Я ведь и участкового могу! Он вас быстро! Василиса! Вылазь! Вылазь, кому говорю!

БУБНОВ…из-под Васьки.

КОСТЫЛЕВ (грозится). У-ууу!! (Лезет по лестнице.)

А из дверей каморки появляется Василиса, поправляя прическу.

ВАСИЛИСА. Ну. Чего разорался?

КОСТЫЛЕВ. Где сахар в доме лежит?! Почему порядка нету! Горбатишься на вас! Наташка, та еще сучка! Дерзит!

ВАСИЛИСА. Не ори, давление подымется.

КОСТЫЛЕВ. Не ори, не ори. Нервы у меня!

Спускаются по лестнице.

БУБНОВ. А ты ее рогами!

КОСТЫЛЕВ (Бубнову). Цыц. Говорил — ложьте сахар на место!

Василиса и Костылев уходят к себе. На балкон выходит Пепел, закуривает.

КЛЕЩ. Вась, а Вась…

ПЕПЕЛ. Чего тебе?

КЛЕЩ. Василиса далась? (Пепел молчит.)

БУБНОВ (Пеплу). Чего они от тебя хочут?

КЛЕЩ. Хрена лысого.

ПЕПЕЛ. В женщине душа должна быть.

БУБНОВ. А у них нет?

ПЕПЕЛ. У Наташки есть, но еще маленькая.

БУБНОВ. В нашем климате души растут медленно-медленно.

КЛЕЩ. Добавить бы.

Входит Анна.

БУБНОВ. Отпустило?

АННА. Дай закурить. (Клещу.) Андрюшенька, давай телевизор снова купим.

КЛЕЩ. Ха! Купим! А ты снова загонишь! Где денег столько взять?

БУБНОВ (Анне). 3ачем тебе эта хряпа?

АННА. Говорят, сейчас интересно стало.

БУБНОВ. Говорят! Вот! (Показывает кругом.) Вот тебе цветной, стерео, звук и запах! Триста шестьдесят пять серий в году.

Из туалета с газетой выходит Настя. С улицы входят Медведев с корзиной в руках, за ним Квашня и Идиот.

КЛЕЩ с Бубновым. Здравия желаем, товарищ старший сержант!

МЕДВЕДЕВ. Уже нажрались?

КЛЕЩ с Бубновым. Служим Советскому Союзу!

БУБНОВ. С базара спекулянтов поймали?

КВАШНЯ. Я тебе дам — спекулянтов. Пашенька, чайку хочешь?

МЕДВЕДЕВ. Это можно. (Садится.)

БУБНОВ (достает шахматы). А партеечку под чаек?

МЕДВЕДЕВ. Это можно.

БУБНОВ. Твои белые.

КВАШНЯ. Паша, тебе с чем бутерброд — с сыром или колбасой?

МЕДВЕДЕВ. Хлеба побольше.

Анна и Идиот наблюдают за игрой.

АННА. Лошадью ходи.

ИДИОТ. Двое, что приходили, старичка ловили на базаре. Юркий такой. Наверно, они сотрудники милиции.

МЕДВЕДЕВ (не отрываясь от игры). Что еще за двое? Какие еще сотрудники там? А мы вот так! А?

БУБНОВ. А ниточки-то гнилые. Шах. Переходи, я сегодня добрый.

КЛЕЩ. Ты, добрый, а этот бугай Пимена с заготовительного на два месяца на больничный посадил. Весь цех из-за тебя стоит, Пашенька.

МЕДВЕДЕВ. А не перечь мне, я этого ужас как не люблю. И еще замахивался — каратэ! каратэ!

АННА. Лошадью его, лошадью.

КВАШНЯ. Паша, тебе сколько ложек сахару? Три или четыре?

ПЕПЕЛ. Ты его пельменями своими угости.

МЕДВЕДЕВ (Пеплу). Пошути у меня.

КВАШНЯ. С Василисой шути да с блядьми своими.

БУБНОВ. Шах.

МЕДВЕДЕВ. Так нечестно. Я перехожу.

ИДИОТ (Насте). Там в наперстки играли, а потом драка началась. Я занимался теорией игр, там драки не входили элементами игры.

БУБНОВ. В теориях никогда драки не закладываются, но жизнь богаче всяких фантазий. (Медведеву.) Ферзь под боем.

ИДИОТ (Насте). Бросьте, Настя, всякую ерунду читать. Почитали бы Чехова, Горького, что ли.

НАСТЯ. Иди ты в жопу со своим Горьким.

МЕДВЕДЕВ (отвлекаясь от игры). Чтоб я этих выражений при женщинах не слышал!

КВАШНЯ. Вот именно! Расжопалась тут. Сладу никакого нет. Целый день только и слышишь: блядь да блядь, да жопа с ручкой!

НАСТЯ (Квашне). Ты ж первая у нас — как начнешь с утра!

КВАШНЯ. Так я и постарше тебя буду! После войны росла, народ озверелый. (Ставит чай и бутерброды перед Медведевым.) Ешь на здоровье, Пашенька.