Эпоха Пятизонья - Михаил Белозеров

– Куда ты ходил и что ты делал?

Ред Бараско крякнул, ну совсем как настоящий.

– Простота хуже воровства, – усмехнулся он. – Разболтал ты все. А я сообщил кому надо. – Он даже высокомерно и нагло изогнул бровь и посмотрел на Костю пристально и долго, мол, ты еще не знаешь, с кем связался.

– Кому? – спросил Костя, мертвея в душе.

Он понял глубину своей ошибки, и, хотя это и не было предательством, а всего лишь хитростью, ловушкой врага, в которую он попался, оправдания ему, конечно, не было. С другой стороны, только так можно было хоть что-то узнать о Зоне. Пожалуй, это было самым важным из его миссии, к которой он прикипел всей душой. Кому можно было сообщить о том, что люди предпримут атаку? Только противнику. Вражина, подумал Костя. Подло маскировался под моего лучшего друга Реда Бараско. Он едва не нажал на курок.

– Ты еще многого не знаешь, человек, – сказал псевдо-Бараско, явно наслаждаясь ситуацией. – Да тебе и не положено знать. А убить ты меня не можешь. Я бессмертен. По вашей классификации я трансмутант из жидкого металла. Что, выкусил?

С этими словами он стал меняться. Вначале «нитридо-платиноид» превратился в танкиста Софринской особой бригады оперативного назначения, потом фальшивый танкист стал оплывать, словно свечка. Вначале пропали широкие плечи и массивные бицепсы, и вот уже вместо него стояло чудище с гребнем на голове, из позвоночника у него торчали острые, как спицы, позвонки.

– Кем ты хочешь, чтобы я еще стал? – улыбнулось оно.

Русская речь в его устах звучала дико.

Костя смотрел как зачарованный. Он вспомнил, как фальшивый майор превратился в собаку, но все равно удивился. Он не питал вражды к «нитридо-платиноиду», в конце концов, каждый делает свое дело, но и отпустить его с оружием тоже не мог.

– Никем. Отдай пулемет и можешь топать на все четыре стороны!

– Ха-ха… – коротко рассмеялось чудище. – Ты еще мне приказываешь?!

Вместо того чтобы дать очередь и отбросить Костю, «нитридо-платиноид» вытянул руку, из пальцев которой появилась блестящая игла, похожая на трехгранный русский штык. Костя вспомнил, что где-то и когда-то видел эту картинку, но где, хоть убей, не мог вспомнить, кажется в каком-то из старых-старых кинофильмов.

Зато «нитридо-платиноид» не знал, что такое дробовик АА-24 и что он делает при выстреле в упор. Костя нажал на курок. Дробовик словно только и ждал этого. Он с готовностью выплюнул семь тяжелых картечин, и не успела гильза с утробным звуком коснуться пола, как «нитридо-платиноид» оказался разрубленным пополам и его верхняя часть туловища держалась на тонком кусочке металла, а левая рука с блестящей иглой-штыком пробила стену коридора и застряла в кирпичах. Только поэтому «нитридо-платиноид» не рухнул.

Второй раз Костя, наверное, и не выстрелил бы, хотя на секунду позже «титан» просигналил, что у Кости за спиной примерно на расстоянии метров сорока появился объект. Но даже и тогда Костя не выстрелил бы, если бы не увидел с другой стороны коридора большеголового, с которым столкнулся в самом начале. Для себя он назвал его «жабак». «Жабак» тащил наперевес вполне земное оружием – АК-94У. Наверное, добытое у бедняг танкистов, подумал Костя.

Вначале он не понял, почему «анцитаур» молчит. Да и прислушиваться к нему времени не было. Потом уже сообразил, что он и сам делал все правильно и что зря не искушал судьбу.

Левой рукой Костя сорвал с «нитридо-платиноида» гатлинг ГШК-6, ленту и одновременно выстрелил из дробовика себе за спину. Он даже не видел, в кого стрелял, а просто отскочил к окну под защиту стены.

Прыгнул он к окну весьма вовремя, потому что большеголовый «жабак» выпустил очередь из АК-94У, который застрекотал бойко, как швейная машинка, и хотя «титан» был способен выдержать попадание пули калибра пять целых и сорок пять сотых миллиметра, Костя не стал искушать судьбу. Он высунул ствол гатлинга ГШК-6 из-за угла и – «тра-та-та-та-та…тра-та-та-та-та…» – залил коридор свинцом. От непривычки к такому мощному оружию его отбросило на противоположную стену, а еще крутануло вдоль оси. Пули с визгом пошли по стене и потолку. В коридоре повисла пыль. Костя едва устоял на ногах, развернулся и, не целясь, полоснул коридор направо. Был ли там кто-то, он не увидел. Метка на стекле шлема пропала. Ствол гатлинга ГШК-6 еще вращался, а Костя выстрелил в «нитридо-платиноида» второй раз. Теперь он знал, что делает, и не намерен был повторять ошибку, которую допустил с фальшивым майором. Было такое ощущение, что он добивает большую, неуклюжую куклу. «Нитридо-платиноид» еще не пришел в себя. Капли живого блестящего металла только-только начали стекаться по стенам к покалеченному телу. Но игла-штык уже пропала, и перебитая рука, приняв форму капли, уже двигалась к «нитридо-платиоиду». От второго выстрела картечь перебила шею и голова покатилась по полу.

Костя опасливо схватил ее за гребень и, пока она не превратились в живую каплю, побежал, громыхая патронами в дисках, направо, туда, где, в его представлении, был выход. Дробовик он закинул за плечо, а пулеметную ленту повесил на шею. Двигался он не очень быстро и ловко – все же вес в шестьдесят килограммов давал о себе знать даже в экзокомбезе «титан». Гатлинг ГШК-6 не был сбалансирован, и Костю перекашивало направо и вперед. Кроме того, в левой руке он держал голову «нитридо-платиноида», поглядывая на нее, чтобы вовремя заметить, когда она станет растекаться. Голова вела себя вполне прилично, что было неудивительно в ее положении, и даже пыталась заговаривать с Костей о смысле жизни, но ему, разумеется, было не до философии.

На лестнице он несколько раз задевал стволом за перила, едва выбрался на второй этаж и попал в цоколь башни. Он уже подумывал бросить неудобный ГШК-6, а заодно и голову, как увидел во внутреннем дворе «жабаков». Они копались в ящиках, доставая оттуда вполне земное оружие – старые и новые модели АК. Стало быть, они не так страшны, подумал Костя, открыл створку окна и выпустил по ним очередь. «Жабаки» заметались как ошпаренные и вдруг пропали – растворились в воздухе. Времени разбираться, как они это сделали, у Кости не было, хотя явление само по себе было настолько удивительным, что у него по телу побежали мурашки.

– Черт с ними, – прошептал он, и дал деру.

Ствол гатлинга ГШК-6 еще вращался с противным завыванием, когда он выпрыгнул со второго этажа и очутился на Ильинке. Направо были видны красные стены Кремля, налево в глубине улицы приплясывали выродки, грозя ему кулаками. Их звездочки с «оранжевой мачмалой» не долетали даже до Биржевой площади.

Костя не стал рассматривать стены Красной площади, особенно зубцы стены, откуда стреляли лазерным лучом. «Титан» упорно молчал. Значит, «гула» и «линзы» не предвидится. Через пять минут Костя понял причину этого молчания. Оказывается, вопить и стенать о чем-либо было уже поздно. «Анцитаур» же, по всей видимости, глядел дальше и находил ситуацию вполне рядовой для Зоны, никак не влияющую на судьбу Кости Сабурова.

Костя прыгнул под стены Гостиного двора и огляделся. Преследования не было. Больше всего он боялся, что «нитридо-платиноид» явится за своей головой и достанет что-нибудь более существенное, чем стальную иглу, похожую на русский штык. Было в этом предубеждении что-то от страха перед покойниками, хотя «нитридо-платиноид» тянул на покойника меньше всего.

Кремлевская Зона казалась вымершей, однако детектор движения показал, что в Хрустальном переулке кто-то бегает – достаточно далеко, чтобы пока не волноваться. Жить можно, решил он, не хуже и не лучше, чем в Чернобыльской Зоне, несколько своеобразно, но не смертельно. В душе у него появилась пугающая легкость. Он подумал, что, если бы не приказ вернуться, он бы тут же перебежал Красную площадь и попал бы в Кремль. Всего-то делов. А там, думал он, я бы им всем показал. Правда, кому всем, он еще не понял. Ну, большеголовым «жабакам», что ли? Кому еще? Больше он никого не видел: ни «механоидов», ни знаменитых «протеиновых матриксов». Последние, предположительно, отличались тем, что в определенных ситуациях становились, как «жабаки», невидимками. Информация была более чем секретная и предоставлялась только таким сталкерам, как Костя.

Голова «нитридо-платиноид» начала течь. Металл размягчился в Костиных руках. Не долго думая, он сбросил ее из окна второго этажа Гостиного двора. Ищи теперь, злорадно подумал он и посмотрел на часы: было шесть тридцать восемь утра. Пора было уносить ноги.

Выродки появились неожиданно. Они крались вдоль стены, высматривая человека. Стайный инстинкт руководил ими. Они были всего лишь загонщиками дичи. Костя был дичью. Странные догадки родились в его голове: «Мясо! Они жаждут мяса!» Хорошо, что «титан» не сплоховал, сделал его незаметным на фоне колонн Гостиного двора, и, когда выродки вышли на Ильинку и опасливо стали коситься в сторону Кремля, Костя дам по ним очередь, сметая первые три-четыре ряда, как траву. Было ли ему их жалко? Нет, совсем не жалко, ведь это были выродки – тараканы Кремлевской Зоны. А кто жалеет тараканов? Только выродки. Странный силлогизм подумал он, едва удерживая тяжеленный ГШК-6 и покрепче упираясь пятками в землю. По крыльцу весело запрыгали крохотные золотистые гильзы.