Солнечные пятна - Максим Ехлаков

Так или иначе, гроза разразилась. Самый верный вассал оказался самым опасным врагом, и сейчас его войско стояло под стенами столицы.

— Чего они ждут? — сам того не ожидая, он задал вопрос вслух.

— Штурм бессмыслен, и он это знает, — Исмарк говорил отстраненно, словно ему было уже все равно. — Поэтому они делают то, что им остается — ждать. Сейчас они ждут, пока подтянется основное войско. А потом будут ждать, пока мы здесь поумираем с голода.

— Ромелийские войска прибудут со дня на день.

— Их мало. У Ротберга здесь не меньше двенадцати тысяч и не весть сколько еще придет. Ромелийцы не будут атаковать.

— И что нам делать?

— Пока — тоже ждать.

Вражеское войско было страшным. Оно стояло без движения, как будто было уже мертво. Свежий ветер с моря развевал черные флаги, и черепа на них, казалось, ухмыляются, грозя смертью. Они пришли убивать, они непременно нападут. В этом нет никаких сомнений. Что ж, пусть. Стены Симиуса крепки, а войска многочисленны. Все воины севера лягут костьми здесь, на этом поле, и уже их черепа будут ухмыляться небу.

Небольшая группа всадников прошла сквозь ряды копьеносцев и двинулась к воротам.

— Ротберг, — Исмарк указал костлявым пальцем.

Двое воинов по сторонам везли знамена — красно-бело-черный флаг Ротберга и черное полотнище с черепом. Между ними ехали еще трое. Они приблизились, и император узнал двоих. Это был сам Эдвард Ротберг в соболиной шубе, а по правую руку от него — Рузи. Еще один предатель. Император почувствовал, как внутри него поднимается буря гнева. Дыхание перехватило, в глазах потемнело, сердце бешено заколотилось. Они будут казнены. Все до одного северяне, проживающие в столице и рядом с ней. Им нет веры.

Третий всадник был незнаком ему, но ужаса внушал больше всех. Тощий высокий старик в черном плаще с капюшоном, из-под которого только виднелась длинная седая борода. Плащ расшит черепами, костями и какими-то письменами, неразличимыми с такого расстояния. Не иначе, это один из тех колдунов, о которых говорят, что они оживляют мертвых. Проклятый Ротберг не гнушается даже таким богохульством.

— Приветствую тебя, император! — Ротберг был весел.

— Что тебе нужно?

— Ты звал меня, и я пришел. Ты просил войск — так вот они. Чего тебе еще нужно?

— Уходи.

— Э, нет, — Ротберг покачал пальцем. — Во-первых, мы столько времени потратили на дорогу сюда. А главное — столько денег. Я буду настаивать на компенсации!

— Компенсация будет. Уходи.

— Рад это слышать, — Ротберг слегка поклонился. — Но во-вторых… — он поднял палец, — во-вторых, я верен стране, как бы тебе ни хотелось думать иначе. И я не оставлю страну в такую минуту.

— Какую минуту?

— Он нас за дурачков держит тут, — Ротберг обвел глазами своих спутников. — Восток готовит нападение, ау! Они уже готовы! Гарнизон столицы не справится с их войском. Вам нужна моя помощь!

— Ромелия помогла нам достаточно. Уходи.

— Ты слаб, император. Слаб и глуп. Нельзя вот так разбрасываться войсками. Любая помощь в военное время на вес золота. Правильно?

Рузи закивал. Он будет казнен первым, лживая скотина.

— Не впуская нас в город, ты ставишь его под угрозу разорения, император. Твои действия идут во вред империи.

Ротберг повысил голос и даже привстал в стременах.

— Я хочу, чтобы все слышали: император не хочет служить стране. Он желает ей зла и погибели! Он недостоин править. Поэтому я, Эдвард Ротберг, по праву, данному мне по рождению, объявляю императора Хайнрика Вреддвогля недееспособным и снимаю с него все полномочия.

— Что за право?

— Право регентства, навеки данное моему роду твоим пращуром Клавдием Вреддвоглем! — Ротберг вытащил из рукава свиток и помахал им над головой.

— Это ложь!

— Спустись и проверь! — Ротберг спрятал свиток. — Впрочем, ты слишком труслив, чтобы это сделать. Итак, — он снова повысил голос, — отныне и до совершеннолетия принцессы Алов власть в империи осуществляю я. Все остальные… претенденты, таким образом, нелегитимны. Поэтому я обращаюсь к вам, защитники Симиуса! Присоединяйтесь ко мне, и вместе мы дадим отпор угрозе с Востока. Или оставайтесь верны императору… ах, простите, бывшему императору, противодействуя мне — и понесите наказание как мятежники. Я все сказал.

Он повернул коня и поскакал прочь, и его спутники уехали вслед за ним.

Тиски

— Дворец Рузи взят, — доложил Исмарк. — Захватили троих родственников предателя, они в темнице. Еще один убит. Из его охраны убито около тридцати человек, остальные разоружены и заперты там же во дворце.

Это было хорошо — одним гнездом предательства меньше. Дворец Рузи был чем-то вроде посольства Леса в столице — закрытое, хорошо охраняемое здание. Там размещалась и так называемая охрана — несколько десятков головорезов-северян, каждый из которых стоил целого профессионального воина. Или двух. А то и трех. Когда открылось предательство Рузи, их пришлось изолировать первыми.

— Около тридцати?

— Тридцать один, если точнее, — Исмарк замялся. — Мы удерживаем еще пятнадцать. Возможно, одному или двоим удалось уйти. Городская стража предупреждена.

С последним лучом солнца, едва показавшегося в просвете облаков над горизонтом, из полей донеслись звуки рогов. Осада началась.

В стремительно наступавших сумерках успели увидеть, как войска севера небольшими отрядами двинулись к стенам, а затем ночь скрыла их.

— Едва ли это действительно осада, — впрочем, Исмарк говорил не очень уверенно. — Скорее, разведка боем.

Катапульты на стенах запустили в поле огромные шары из соломы, пропитанной смолой, которые затем подожгли горящими стрелами, пытаясь осветить поле боя — но в оранжевом свете пламени было пустынно. Лишь изредка на самом краю освещенных кругов мелькала тень воина и тут же скрывалась во тьме.

— Ворота!

Враги попытались поджечь их, но, к счастью, сталь не горит. Куча дров, которую они натащили, полыхала очень жарко, должно быть, ее полили нефтью. И снова удалось заметить только темные контуры воинов, убегающих из освещенного пространства.

Алов смотрела на смутные тени, снующие во тьме между угасающими кострами внизу, и мысли такими же тенями копошились в ее сознании. Она вспоминала события последних дней, но они все время ускользали от ее внимания, как эти воины от тускло-рыжего света. Она устала, безнадежно устала.

— Смотрите!

В освещенный круг шагнул человек, такой высокий и тощий, что с такого расстояния казался сделанным из веточек. Он натянул большой лук и выпустил стрелу. Никто не успел моргнуть и глазом, как один из стражников справа вскрикнул и ухватился за простреленную руку.

— Вниз! Скорее! — Исмарк присел, а уцелевшие стражники потянули к полу Алов и отца, прикрывая их своими телами. Впрочем, это было уже ни к чему: лучник снова растворился во тьме.

— Это не боевая стрела. Это послание, — Алов оттолкнула телохранителя. — Смотрите.

Вокруг древка был обмотан клочок папируса. Исмарк снял его, развернул и прочел вслух при свете факела, поднесенного стражником:

— «Дом Ротберг верен Империи. Мы здесь, чтобы служить ей. Откройте ворота, ибо страна нуждается в нашей силе».

— Что за чушь? — отец был раздражен. — Этот предатель еще смеет говорить о верности.

— Он нужен нам, — неожиданно для себя сказала Алов.

— Что?

— Восток готов напасть на нас. Мы не выдержим двойную осаду.

— Но Ромелия…

— К нам идут восемь тысяч. У Ротберга больше войск, и это дикие северяне. Ромелийцы не вступят в битву.

— Принцесса права, — Исмарк смотрел в землю. — Ромелийцы не будут биться с Ротбергом. Скорее всего они примкнут к нему.

— Что ты сказал?! — из голоса отца исчезло все человеческое, он стал похож на скрежет ржавого железа, на шипение тысячи змей, на вой тысяч волков.

— Я считаю, нам нужно сложить оружие и впустить их. Ради Империи.

— Ты предатель, такой же, как он! Не будет такого, чтобы Хайнрик Вреддвогль сдался врагу без боя! Ворота будут закрыты! — отец разве что не метал молнии. — Он хочет власти — пусть попробует взять ее! Симиус неприступен!

— Император…

— Молчать!

Даже Алов сжалась от этого крика.

— Стража! Арестуйте этого предателя! Темница будет лучшим местом для тебя, чем военный совет Империи.

Два стражника взяли Исмарка под руки, тот не сопротивлялся.

— Мне жаль, император.

— А мне жаль, что я так долго терпел тебя рядом! Увести его!

Ночь пронзил далекий звук рога.

— Восток, император, — Исмарк, которого уже уводили, обернулся. — Ты в тисках. Что ты сделаешь теперь?

Пламя во тьме

По улицам пронеслись быстро. Темный город не спал, но затаился в страхе, ожидая худшего. Пустынные улицы, закрытые ставни, погашенные фонари — все было каким-то тревожным, настороженным, почти чужим, а оттого казалось, что весь мир отгородился от нее толстым стеклом. Алов почти дремала в седле, пока лошади мчали их на восток, к мосту.