Последний поцелуй на ночь - Влада Ольховская

– Просто пять минут покоя…

– Да, праздники бывают утомительны. Но ваш удался. Вашей дочери очень повезло с родителями – так любят друг друга и ее! Хочу сказать, вы изменили Антонио, в лучшую сторону, конечно. Он стал более ответственным, серьезным, что ли…

Камилла не чувствовала особой признательности за этот комплимент. Но она решила использовать предлог, чтобы узнать хоть что-то:

– Я не знаю, каким он был до меня… Я его знаю только таким.

– Неудивительно. Мужчина часто становится тем, кем он является в глазах любимой женщины.

– Красиво говорите… Но вы-то знаете его давно, можете сравнивать! Кстати, где вы познакомились?

– У нас общее начальство.

– В смысле, вместе работаете?

– Не в прямом смысле. В разных филиалах, но главный босс у нас один.

Вроде бы ответила все нормально и понятно, и все же было в ее глазах что-то такое, что заставило Камиллу смутиться. Она не любила придираться к словам и искать в них тайный смысл, однако тут иначе не получалось.

Софи тем временем сама предпочла сменить тему:

– Антонио упоминал, что вы подумываете вскоре крестить кроху… Это правда?

– Да, собираюсь. Хотя сам он против – вы ведь знаете, он атеист.

– А вы верующая?

– Нет, но моя бабушка была глубоко верующим человеком. Раньше мне казалось, что это глупости. Но когда родилась Энджи, я стала сомневаться. А вдруг не глупости? Знаете, ведь если Бога все-таки нет, хуже ей не станет! А если Он есть, то пусть она будет защищена. Плохого в этом точно не будет!

– К сожалению, бывает иногда. У меня знакомая в прошлом году сына крестила, так несчастный ребенок от всех этих поливаний водой на сквозняке воспаление легких подхватил, еле спасли! Вот и скажите мне на милость: если Бог есть, разве допустил бы он такое? Я почему этот разговор-то завела… Мне запомнились слова Антонио о том, что ваша дочь еще ни разу не болела. Если ей так повезло, то не подвергайте ее напрасному риску!

– Я никогда не думала об этом с такой позиции, – призналась Камилла.

– Антонио эту историю знает, я рассказывала ему. Он ведь возражает против крестин, так ведь?

– Да…

– Вот поэтому и возражает, – заключила Софи. – Задумайтесь: может, в этом он и прав? Я-то не сомневаюсь!

– Спасибо, я… Я подумаю.

На дальнейший разговор у них просто не было времени. Сильвия объявила, что пришло время вручать подарки имениннице – для тех, кто этого еще не сделал. Намекала женщина в первую очередь на себя, и Камилле нужно было присутствовать.

То, что подарила Анджелин бабушка, мгновенно заставило Камиллу позабыть и о разговоре с Софи, и о неприятных гостях…

…От нетерпения Вика аж подпрыгнула на кресле:

– Что подарила-то? Не тяни!

– Я и не тяну. Но тут текст на странице закончился.

В качестве доказательства Агния развернула страницу дневника. Вряд ли оригинальная запись так и заканчивалась, просто неизвестный составитель не удосужился добавить последнюю часть.

– Издевательство какое-то! Дальше точно ничего нет?

– Из дневника – ничего, тут дальше какая-то газетная вырезка идет. На английском. На вот, сама почитай.

Заметка была совсем короткой, на состарившейся от времени бумаге. В ней сообщалось, что модельер Сильвия Карье сделала своей годовалой внучке неслыханный подарок – эксклюзивное украшение под названием «Щелкунчик». Кулон в виде грецкого ореха в натуральную величину – только из чистого золота. Но самым дорогим в нем было не это. Одна из половинок ореха была надколота, изнутри на мир смотрел чистой воды бриллиант.

Снимок в газете был скромным и не слишком впечатляющим. Однако если прикинуть стоимость такого украшения, то можно было найти немало людей, готовых за него убить…

Максим понимал, что пора бы уже свыкнуться с ролью «хозяина жизни» – «сильного мира сего», или как там это называется? Но у него это не получалось. Слишком уж хорошо в память впились тернии, через которые пришлось пройти к этим звездам. Поэтому в огромном прохладном коридоре больницы он чувствовал себя скованно. Словно он вот-вот привлечет внимание санитаров, они скрутят его и отправят за одну из ободранных, но таких крепких дверей!

Вздор, конечно. Здешние пациенты редко просто так ходят по коридорам, и вообще они специфическая публика. Дорого одетого молодого парня вряд ли кто-то спутал бы с одним из них. И все равно атмосфера этого места давила, хотелось побыстрее выбраться отсюда.

А может, и не в месте было дело… Он ни на секунду не забывал, ради кого сюда пришел. Максим бы никому не признался в этом, но страх по отношению к ней все еще оставался в его душе. За несколько лет сводная сестра стала для него воплощением всего худшего, что может случиться в жизни, – предательства, боли, страдания и унижения. Он обещал себе никогда не пересекаться с ней, не смотреть больше в ее глаза… А вот не получилось.

– С вами все в порядке? – поинтересовалась крепкая санитарка, приставленная сопровождать его. – Бледный вы какой-то!

– Я всегда такой.

– Что, совсем на солнышке не бываете?

– Не берет оно меня, – усмехнулся Максим. – Со мной все нормально, правда. Пойдемте дальше.

В этой психиатрической больнице не было страдающих от депрессии офисных сотрудников или дам с легкой формой анорексии. Сюда вообще никто добровольно не приходил, да и неопасных больных сюда не отправляли. В этой больнице не столько лечили, сколько ограждали мир от потенциальных или уже реализовавшихся убийц, садистов и насильников.

Но даже среди них Нина Лисицына стояла особняком. Она практически не двигалась, содержалась в отдельной палате. Максим настоял, чтобы за ней ухаживали – регулярно мыли, помогали с естественными потребностями, делали массаж от пролежней. Так хотел бы ее родной отец… и отчим Максима. Но на большее он не решался. В палате Нины находилась только кровать и медицинское оборудование.

Это стало для нее худшим наказанием, чем любая тюрьма. Не просто изуродованная, но и потерявшая возможность двигаться, запертая в четырех стенах… И это после того, как она поверила, что стала вершительницей чужих судеб! Женщина была не готова к подобной участи. Она объявила голодовку, но это привело лишь к тому, что ей стали вводить внутривенно питательные смеси.

– Вот тут она, – санитарка постучала кулаком по мощной деревянной двери. Слишком серьезная преграда для едва двигающейся женщины, но так надо, такие правила. – Вы уверены, что мне не нужно пойти с вами?

– Уверен.

На самом деле Максиму очень хотелось, чтобы его кто-нибудь сопровождал. И даром что Нина не может на него напасть, страх-то все равно остается! Но Марк был прав: при посторонних она точно не будет разговаривать. А если они останутся наедине, шанс все еще есть.

Дверь перед ним открылась, пропуская в полумрак палаты. Воздух внутри оказался душным, спертым, свет обеспечили в необходимом минимуме – всего-то одна лампочка, да и та рыжая какая-то.

У крошечного подвального окошка располагалась кровать, на которой лежала Нина. Теперь в ней едва можно было узнать живого человека… Несмотря на все питательные смеси, без обычной еды она жутко похудела, и на скелетообразном теле ее обожженная кожа смотрелась особенно пугающе. Волос по-прежнему не было, щеки запали, и только глаза горели на ее лице привычной яростью.

– Ты… – прохрипела Нина. Судя по всему, она уже давно не использовала голос по назначению. – Зачем ты пришел сюда? Кто тебе позволил?! Я тебя не звала! Решил порадоваться, увидеть, во что ты превратил мою жизнь?!

Датчики показывали, что ее пульс ускорился. Не до критического уровня, но вполне ощутимо. Это была опасная тенденция, если учитывать, что прошлый серьезный приступ, устроенный диверсией Евы, и оставил ее парализованной.

– Спокойно, я пришел не издеваться! Я по делу. Мне есть о чем поговорить с тобой.

– А мне с тобой не о чем говорить!

Глупо ей объяснять, что он к ее бедам не имеет отношения. Что если бы она не взялась убивать несчастных девушек, если бы не уничтожила родного отца, все было бы хорошо. Она не поверит и не поймет, так зачем пытаться? Вместо этого Максим перешел к сути:

– Мне нужна твоя помощь. Если не откажешь, можно поговорить о награде.

Она все еще смотрела на него с ненавистью и все же ответила спокойней:

– Тебе? Моя помощь? Вот это уже интересно! Что же могло понадобиться моему здоровому, а теперь еще и богатому братику от забытой старшей сестры?

– Я тебя не забывал…

– Да, ты превратил мою жизнь в ад! Лучше бы забыл, честное слово!

– Нина, не начинай… Мне нужна информация о Павле Некрасове.