Преступники и преступления с древности до наших дней. Гангстеры, разбойники, бандиты - Дмитрий Мамичев

— Ничего не знаю, — сказал он, — брат всем делом ведает, а я больной, на печи лежу.

— Знал ты бродяг Петрова и Иванова?

— Ходили такие. Раньше даже ночевали у нас, брат очень опасался их.

Мы снова позвали Тасина.

Слова Келчевского, видно, оказали свое влияние.

— Припомнил я их, — сказал он сразу, как вошел, — Петров один, а другой — Иванов. Петров тоже и не Петров, а беглый какой-то…

— Познакомился я с ними, когда они в Царском жили, а потом ушли в Питер и оттуда мне вещи привозили.

— Их там шайка целая. Всех-то я не знаю, я никого не знаю, а только главное место, где они собираются, это будки на шоссе.

— 9 и 11? — спросил я. Славинского и Сверчинского? Тасин тотчас закивал головою.

— Вот, вот! У них все гнездо! Там они и живут, почитай, все!

— Все. А ты кого знаешь из них?

— Только двоих и знаю.

Больше от него узнать было ничего невозможно.

Мы собрались уезжать.

Двух Дубовииких и Тасина при нас же отправили с конвоем в Петроград, а следом за ними поехали и мы сами.

По приезде в столицу я отправился домой отдохнуть и позвал к себе Ицку, а Келчевский с Прудниковым поехали тотчас продолжать свои допросы.

— Слушай, — сказал я Погилевичу, — вот в чем дело… Я рассказал ему про свою ночевку в будке № 11, описал Мишку, Славинского, девушек и окончил свой рассказ словами:

— Так вот, надо теперь, во-первых, выследить всех, кто там бывает, и узнать их имена, потом узнать, когда они там соберутся, и затем переловить их. Но это уже не наше дело. Наше дело накрыть! Понял?

— Чего же тут не понять! — сказал Ицка.

— А тогда — шагай!

Ицка ушел и с этого же часа начал действовать.

8-го числа, поздно ночью, ко мне пришел Ицка, усталый, встрепанный, и сказал:

— Завтра ночью они все там будут.

— Откуда узнал?

— Не все ли равно! Завтра они будут уговариваться о делах, а Мишка будет убивать на шоссе, и с Мишкой — Калина. Этот Калина такой разбойник: он уже четырех убил!..

— Где же соберутся?

— И тут, и там.

— Ну завтра их и переловим! — сказал я и, невзирая на ночь, послал уведомить Келчевского.

Рано утром я, Келчевский и Прудников собрались на совещание.

Я изложил им свой план. Мы возьмем с собою команду в 14 человек, по 7 на каждую будку, из отборных людей.

С одними пойдет Ицка, с другими — я.

Дело сделаем ночью. Они сойдутся поодиночке в назначенные пункты переодетыми, а потом приедем и начнем облаву.

Они согласились с моим планом. Во главе отборных стражников мы поставили двух силачей: городового Смирнова и стражника Петрушева.

Они одни свободно могли справиться с десятком.

Наступил вечер. Мы собрались, и перед нами выстроились 14 бродяг.

— Так вот, — сказал я им, — по одному, по два идите за Московскую заставу, на Волхонское шоссе, Ицка вам укажет места. В 1 час ночи я там буду, и тогда уже за работу!

— Рады стараться! — ответил Петрушев, и они ушли. Кое-как мы досидели до 12 часов.

— Едем! — наконец сказал я.

Мы встали и тронулись в опасную экспедицию. До заставы мы доехали и приказали ямщику нас ждать, а сами пошли пешком.

Ночь была ясная, хотя без луны. Шагах в 6–8 можно было различить человека, и поэтому мы, хотя и переодетые блузниками, все-таки шли не тесною группою, а гуськом, и я повел всех не прямо по шоссе, а стороною, по самому берегу Лиговки.

На другой стороне чернел лес, кругом было мертвенно тихо, и среди этой тишины, в сознании предстоящего риска, становилось немного жутко.

Мы вошли в редкий кустарник; голые прутья тянулись со всех сторон и цеплялись за нашу одежду.

Вдруг прямо передо мной выросла фигура. Я невольно опустил руку в карман, где у меня всегда лежал массивный кастет.

— Это я, — ответил в темноте Иика. Прудников и Келчевский тотчас приблизились.

— Все готово?

— Все! — ответил Иика. — А они все пьют! Только Мишки нет.

— Не ждать же его, — сказал я, — и где наши?

— Здесь!

Ицка провел нас к самому берегу, и там мы увидели всех наших молодцев.

— Ну, так за работу, братцы, — сказал я. — Помните: руки за лопатки — и вязать. Оружия никакого!

— Слушаем! — ответил Смирнов.

— Ты, Петрушев, и вы… — я указал на каждого, — идите за Погилевичем и ждите нас! А вы за мной!

Семь человек отделились и осторожно пошли вдоль берега.

Я обратился к Келчевскому и Прудникову:

— Ну, будем действовать! Вы и с вами трое станете позади дома. Четверых я возьму с собой. Идемте!

Мы прошли несколько сажен и очутились подле сторожки.

Она стояла мрачная, одинокая, и из ее двух окошек, как и тогда, падал желтоватый свет.

Я остановился и отделил четверых.

— Как только я свистну, прямо срывайте дверь, если заперта. Но я отворю ее. А теперь прячьтесь!

Я подошел к знакомой сторожке и смело ударил в дверь.

Она отворилась через минуту.

— Кто? — спросил Славинский, держа в зубах неизменную трубку.

— Впусти! Али своих не узнаешь! — ответил я.

— А! Колпинский! — отозвался сторож. — Иди, иди!

Я смело вошел и очутился в настоящей разбойничьей шайке.

За столом, кроме хозяина с дочерьми, сидели и пили огромный Сашка, Сергей Степанов, Васильев и знаменитый Калина.

— А где Мишка? — спросил я добродушно у Стефании.

— А кто его знает, — ответил Калина, — ты скажи лучше, откуда ты так вырядился? Ишь, гоголем каким!

На мне было все крепкое и новое, и одет я был скорее рабочим с хорошим жалованьем, чем побирушкой.

— Завел матаньку и обрядился. Дело нетрудное! — ответил я, замечая в то же время, что Сашка не спускает с меня пытливого взора.

— Ну, так как же нынче?.. — начал Славинский.

— А так же, — заявил вдруг Сашка, хлопнув кулаком — выпроводи сперва этого гуся, а там и толковать будем! — и он злобно сверкнул на меня глазами.

Я решился действовать.

— Кричит кто-то! — воскликнул я и, бросившись к двери, тотчас открыл ее и крикнул:

— Вались, ребята!

— Что говорил я! — заревел Сашка. В то же время я получил страшный удар в плечо, и он мелькнул мимо меня, рванувшись между вбегающими моими молодцами.

— Вяжи всех! — крикнул я им и бросился за Сашкой.

Он быстро обогнул дом и побежал к берету Лиговки. Я бежал за ним, крепко сжимая в руке свой кастет.

— Держи его! — крикнул я на ходу оставшимся трем на страже.

Они тотчас побежали ему наперерез, но он мелькнул мимо них, бросился в речку и переплыл на другую сторону.

— Попадись только мне! — раздалась с того берега его угроза, и он исчез.

Я взял с собою оставшихся трех стражников и вместе с Келчевским и Прудниковым побежал к дому. Но там было уже все кончено: Калина. Степанов и Васильев со Славинским были связаны, и подле каждого стоял дюжий городовой.

Стефания и Анна сидели в углу на лавке и ревели во весь голос.

— Идем к Сверчинскому! — сказал Келчевский. Мы направились туда.

Навстречу нам бежал, тяжело дыша, какой-то мужчина и, увидев нас, рванулся в сторону, но наши молодцы тотчас нагнали его и арестовали.

Он оказался самим Сверчинским.

Остальные, бывшие в его сторожке, были все переловлены ловким Ицкою.

Их было всего двое: Иван Григорьев и Егор Чудаков.

— С добрым уловом! — радостно поздравил нас Прудников, у которого прошел уже весь страх.

— И домой! — добавил Келчевский.

Мы отправили всех, со связанными за спину руками, под строгим конвоем в тюрьму, а сами, весело разговаривая, дошли до заставы и поехали по домам.

На другой день Шувалов, выслушав доклад о поимке почти всей шайки «душителей», назначил Келчевскому и Прудникову произвести по всем их преступлениям строжайшее расследование.

Но моя роль еще не окончилась. Впереди оказалось еще много дела, сопряженного и с немалым риском, и с немалыми хлопотами.

У нас оказались арестованными 20 человек. Вся шайка с убийцами и притонодержателями-укрывателями была в наших руках, и только двое самых страшных разбойников еще гуляли на свободе. Это были Михаил Поянен, тот Мишка с детскими глазами, с которым я провел ночь, и Александр Перфильев, тот, что удрал от нас, переплыв Лиговку.

Я взял на себя обязательство поймать их обоих и твердо решился выполнить эту задачу.

Они и были пойманы мной.

Как — расскажу об этом после, а теперь передам вкратце результат наших расследований и краткие характеристики этих страшных разбойников, для которых убийство являлось более легким делом, чем выкурить папиросу.

Действительно, это были не люди, а какие-то выродки человечества.

Во главе всех стоял какой-то Федор Иванов. Мы не могли сразу сообразить, на какого Иванова указывают все убийцы, как на своего соучастника, пока не произвели очных ставок.