Шалаш в Эдеме - Наталья Александрова

Когда же они успели раздобыть новый труп, придать ему такой вид, чтобы он сошел за жертву аварии (то есть просто-напросто сожгли его, как пережаренную отбивную), и доставить на место аварии?

Что-то здесь не так…

Может быть, это сделали не Костян с Лимоном, а какие-то другие люди? Однако, насколько я поняла, других людей у Виктории Сергеевны не было. Даже убедившись, что эта сладкая парочка никуда не годится и делает глупость за глупостью, она поручает им самую главную часть операции. Если бы у нее был выбор, она вызвала бы других людей.

И уж точно она не успела бы найти других, более толковых и профессиональных исполнителей, за те час-полтора, что прошли с момента моего побега до того, как на дороге нашли обгоревший остов машины и мертвую пассажирку…

С другой стороны, я-то что переживаю? Костян с Лимоном теперь долго будут отдыхать на нарах, им не до меня. Виктории с ее муженьком тоже – не зря они так торопились. А больше обо мне никто и не знает. Так что я могу выбросить все случившееся этой ночью из головы и заняться более насущными проблемами.

Я вздохнула с облегчением и перехватила искоса брошенный взгляд Слона – никак не могу привыкнуть именовать его Родионом!

– Еще долго ехать? – спросила я, чтобы нарушить затянувшееся молчание.

– Недолго, – коротко ответил Слон, – следующий поворот направо, и там совсем чуть-чуть.

Я вдруг забеспокоилась непонятно почему, вроде бы Слон сегодня давал мне много доказательств своих честных намерений, да и постоять за себя я могу. Немного подумав, я с удивлением сообразила, что мне неудобно, что я боюсь его стеснить. И вообще непонятно, с кем он живет, может, там куча родственников, и я сяду им всем на голову?

Вот интересно, раньше меня никогда не посещали подобные мысли! Наверное, это от усталости.

– У тебя там квартира? – продолжила я расспросы.

– Комната, – все так же коротко ответил он, и я расстроилась – точно, с родителями живет, вот они обрадуются!

– Наверное, родители будут недовольны… – протянула я.

Мы свернули на проспект и попали в здоровенную пробку. Слон затормозил и повернулся ко мне.

– У меня нет родителей, – спокойно сказал он, – они погибли тринадцать лет назад при аварии вертолета. Мы жили в Уфе, они были врачами, там в дальние поселки без вертолета не добраться. Ну вот, однажды и случилась авария.

– А как же ты? – тупо спросила я.

– Сначала меня в детдом отдали, потом я жил с теткой в Омске, в прошлом году она умерла, я продал квартиру и приехал сюда. Там, в Омске, цены другие, мне хватило только на комнату, – улыбнулся Слон. – Но ты не беспокойся. У меня сосед сейчас к матери уехал, можешь в его комнате расположиться, он мужик невредный, против не будет. А там что-нибудь придумаем. И вообще, я ночами работаю, так что можешь спать на моем диване.

– Сторожишь, что ли? – Я тут же прикусила язык – сторожа не ездят на хороших машинах и не одеваются в приличных магазинах.

– Я программист, мне удобнее дома работать, в офис хожу раза два в неделю, – пояснил Слон. – Еще о чем-то хочешь спросить? Давай, пока мы в пробке стоим.

– Хочу, – решилась я, – скажи… Родион, вот ты совсем другой, не такой, как мы… я же чувствую. Ты самостоятельный, зарабатываешь неплохо, можешь жить как хочешь. Зачем тебе наша компания, а? Ну что ты к нам прилип?

– Хочешь сказать, что я вам не подхожу? – Он помрачнел и отвернулся. – Рылом не вышел? Чурка из глубинки и все такое…

– Это мы тебе не подходим! – Я схватила его за плечи и развернула к себе. – Ну кто мы такие? Компания придурков и бездельников, вот кто!

– Однако… – усмехнулся Слон, – впервые от тебя такое слышу. Еще вчера…

– Это потому, что со вчерашнего вечера много чего произошло! – отмахнулась я. – И вообще, не перебивай, а то я собьюсь! Действительно, ну кто мы? Геша – балбес великовозрастный, институт бросил, живет на деньги родителей, пьет и кокс нюхает. Димыч, конечно, не такой дурак, вроде бы он что-то закончил и, кажется, где-то числится, но…

– Значит, Димыч тебя больше не интересует?

Ого, а Слон, оказывается, умеет ехидничать!

– А ты как думаешь? – Я прямо взглянула ему в глаза, отчего он притушил усмешку и спросил серьезно, что же такое со мной случилось прошлой ночью.

– Сначала ты расскажи, – сказала я, чтобы потянуть время, – я первая спросила.

Только я решила забыть обо всем, как о страшном сне, и вот, снова нужно копаться во всей этой сомнительной истории! С другой стороны, может, и неплохо выговориться соображающему человеку, авось что-то умное посоветует.

– Ну-у… – Он внезапно покраснел весь, даже уши стали малиновыми. – Ты не поймешь. Это – личное. С парнями мне и правда говорить вроде не о чем, да они меня и не интересуют.

– И на том спасибо! – оживилась я. – Стало быть, сексуальная ориентация у тебя нормальная. Это радует.

– Будешь вредничать, ничего не скажу! – насупился Слон.

– Ну, Родиончик, ну миленький! – Я погладила его по щеке. – Ну пожалуйста, а то я немедленно умру от любопытства! Чем мы тебя привлекаем? Тамарка – напивается каждый раз в зюзю, Лизка – зараза, каких мало, я…

– А ты что? – прищурился Слон.

– Да я тоже не подарок, – честно ответила я, – у меня характер плохой, это все знают.

– Зато вы все красивые, – вздохнул он, – а я красивых девчонок люблю.

– А там, где ты работаешь, красивых нету? – Какой-то чертик заставлял меня подначивать Слона.

– Да куда там! – махнул он рукой. – Сидят все нечесаные, в очках каких-то несуразных, косметики никакой, одна вообще ногти постоянно грызет! Так, говорит, думается легче! А мне нравится, чтобы в женщине все было красиво и ухоженно – маникюр там, прическа, духи хорошие… У нас в детдоме директриса была – поперек себя шире, что поставь, что положи! Морда бульдожья, глазки маленькие, рот откроет и орет полчаса, как сирена милицейская. И воспиталок подобрала себе под стать – все на нее похожие! Нагляделся я, понимаешь, на таких баб – на всю жизнь хватило!

– Ну, орать-то та же Лизка, к примеру, тоже неплохо умеет… – заметила я.

– А я не про Лизку говорю, непонятно, что ли?

Так ясно выразился Слон, куда уж тут не понять, не полная же я дура! Только еще не решила, что со всем этим делать. Не до того мне.

Машины впереди тронулись с места, Слону уже сигналили сзади. Я заметила, что руки его дрожат.

– Ты не нервничай, – как могла мягко, сказала я, – конечно, тяжело было в детдоме, я же понимаю…

– Откуда тебе понять? – процедил он. – И главное, ведь вертолет был один, а смен – четыре! Им просто надо было в разные смены работать, чтобы не вместе летать. Так нет же – обязательно надо было вдвоем, на несколько часов расстаться не могли!

Я подумала, как же тяжко ему было в детдоме, если погибших родителей он вспоминает чуть ли не с ненавистью.

Машины снова остановились. Слон опомнился и взял себя в руки.

– Ну так все-таки, что с тобой приключилось? – спросил он спокойно.

И только было я собралась облегчить душу, как пробка рассосалась, и мы поехали к нему.

Слон вставил ключ в дверь, повернул, и брови его удивленно поднялись.

– Что за дела? Я ведь точно помню, что запирал на два оборота…

Я напряглась: за последние сутки со мной столько всего стряслось, что всякие мелкие неожиданности воспринимались с испугом – как предвестие крупных неприятностей.

Слон, однако, открыл дверь и решительно вошел в прихожую.

Там горел свет.

– Кирюха, ты вернулся, что ли? – крикнул он в глубину квартиры.

В ответ донеслось что-то нечленораздельное.

Слон толкнул ближайшую дверь, и я увидела небольшую типовую кухоньку, довольно аккуратную, но безликую, как бывает там, где не чувствуется присутствие женской руки – все вроде лежит на своих местах, ничего не разбросано, но нет никаких милых мелочей, которые делают помещение человеческим жильем, – ярких прихваток, салфеточек и прочей необязательной ерунды.

Впрочем, все это я заметила во вторую очередь.

В первую очередь невозможно было не заметить огромного мужика, который сидел за столом ссутулясь, – широченные плечи, обтянутые серым свитером грубой домашней вязки, бычья красная шея, выглядывающая из ворота, нечесаные буйные рыжеватые волосы…

Перед этим мужиком стоял граненый стакан и две бутылки водки – одна пустая, другая только что начатая.

«Ну вот, – подумала я обреченно, – только этого алкаша мне не хватало для полного счастья…»

Кирилл поднял голову, и я увидела его лицо.

Это лицо напоминало разрушенный дом, из которого давно выехали жильцы, – такая на нем была написана пустота и безнадежность.

– Родька, садись, выпей со мной… – прорычал здоровяк низким, рокочущим голосом. – Ох, ты с девушкой… девушка тоже пускай выпьет… ребят помянуть…

– Каких ребят?! – переспросил Слон. – Объясни толком, что случилось? Ты когда вернулся? Что с матерью?