Нисхождение - Патриция Хайсмит

Ингхэм понимал, что давить на Мокту дальше нет смысла.

— Понятно. Что ж, будем надеяться, что в мое отсутствие воров здесь не будет.

— Я тоже на это надеюсь, m'sieur! Merci, au revoir, m'sieur. — Мокта опять расплылся в улыбке, поклонился и вышел.

Ингхэм понимал, что больше никогда не увидит мисс Дерби, но это не имело особого значения ни для него, ни для нее. Ему вспомнился отрывок из книги Нормана Дугласа, который он счел подходящим к случаю. Он взял книгу и открыл ее. Дуглас писал о старом итальянском садовнике, с которым ему довелось случайно встретиться в Тунисе.

«…Он путешествовал в дальние пределы Старого и Нового Света; в нем я снова распознал тот простой ум моряка или странника, который учится в пути говорить и мыслить достойно; который, вместо того чтобы приумножать свежие затруднения от жизненных странствий, мудро отметает даже те, с которыми он уже свыкся»[18].

Ингхэму это казалось очень созвучным сейчас. Мисс Дерби определенно не относилась к подобного рода затруднениям, а вот Ина — да. Даже страшно подумать, что Ингхэм считал ее — по меньшей мере, последний год — частью своей жизни. Рассчитывал на нее. И, хорошо зная себя, Ингхэм понимал, что еще не до конца осознал случившееся. Как ни странно, его успокаивала мысль, что Африка поможет ему справиться с этим — в том случае, если он вдруг впадет в отчаяние. Это было непонятно — ощущать себя крохотной частичкой чужого мира (которой он и являлся на самом деле), дрейфующей по бескрайней Африке, и в то же время быть абсолютно уверенным, что Африка поможет ему справиться со всеми проблемами.

Ингхэм решил не думать о своем письме к Ине, о письме, которое он напишет в ближайшее время. Пусть подождет… ну, скажем, пять или шесть дней — десять, включая время доставки. Она заставила ждать его целый месяц.

Ингхэм отправился попрощаться с НОЖем.

Тот мыл свои ласты в кухонной раковине. Он, словно женщина, встряхивавшая кухонное полотенце, тряхнул ими и поставил вертикально в мойку. Ласты походили на тюленей и в то же время выглядели не менее отталкивающими, чем ноги Адамса.

— Я собираюсь уехать на пару дней, — сообщил Ингхэм.

— И куда же?

Ингхэм сказал. Но не упомянул Иенсена.

— А бунгало сдаете?

— Нет. Не уверен, что, когда вернусь, смогу получить его обратно.

— Тут вы правы. Выпить хотите?

— Если у вас есть пиво, то не откажусь.

— Есть шесть банок, очень холодного, — радостно объявил Адамс, доставая пиво из холодильника. Себе он налил скотч. — Знаете, сегодня я кое-что узнал, — сообщил он по пути в гостиную. — Я считаю, точнее, совершенно уверен… — Адамс посмотрел на окно, словно боялся, что их могут подслушать. Однако из-за наличия кондиционера все окна были закрыты, и даже все ставни, кроме тех, что находились за стулом Ингхэма и где не было солнца. — Мне кажется, я знаю, что за воришка был здесь тогда ночью. Это Абдулла. Тот старый араб с клюкой, который стянул ваш пиджак и что-то еще.

— Вот как… Это сказал вам кто-то из ребят?

— Нет. Я услышал это в городе. — Адамс произнес это с некоторым удовлетворением, словно тайный агент, которому удалось кое-что разнюхать.

Сердце Ингхэма забилось птицей. Он надеялся, что Адамс не заметил, как он встревожен.

— В «Кафе де ла Плаж», — продолжал Адамс, — разговаривали об Абдулле. Говорили несколько арабов. Здесь многих зовут Абдулла, однако я заметил, как бармен подал им знак замолчать — из-за меня. Они знают, что я живу в «Ла Рен». И я достаточно понимаю по-арабски, чтобы понять, что он «исчез» или «пропал». Сначала мне хотелось расспросить их, но потом у меня мелькнула одна мысль. И я передумал. Однако я припомнил, что тем вечером, в пятницу, видел Абдуллу у антикварного магазинчика рядом с отелем. В тот вечер я ехал в машине в Хаммамет поужинать. Я никогда не видел этого старика здесь раньше, поэтому и запомнил. А вчера и сегодня я обратил внимание, что его нигде не видно. Я трижды был в Хаммамете и ни разу не встречал там Абдуллу, ни разу после пятницы. Это странно. — Слегка склонив голову набок, Адамс посмотрел на Ингхэма.

На некоторое время воцарилась тишина.

— Да. И никто не сообщал о его исчезновении? — спросил Ингхэм. — И его не ищет полиция?

— О, его пропажу могли бы заметить соседи. Думаю, он снимает где-нибудь комнату, чтобы ночевать, возможно еще с несколькими арабами. Сомневаюсь, чтобы у него была жена и семья. Но пойдут ли соседи в полицию? — Адамс задумался. — Сомневаюсь. Они же здесь все фаталисты — Мектуб![19] Раз Абдулла пропал, значит, на то была воля Аллаха! Voilà![20] Это совсем не похоже на американский образ жизни, не так ли?

Глава 13

На следующее утро Иенсен явился в точно назначенное время. Он стоял у дороги, возле узкой улочки, с коричневым чемоданом у ног. На нем были аккуратно выглаженные светло-зеленые хлопчатобумажные брюки. Ингхэм проехал чуть ниже ресторана Мелика, остановившись на противоположной обочине, и Иенсен подошел к нему. Ингхэм помог пристроить его чемодан на заднее сиденье. Даже с рюкзаком Иенсена и болтающимися кухонными принадлежностями оставалось еще достаточно места.

— Послушай, Андерс, тебе лучше надеть шорты, — заметил Ингхэм. — Ехать будет жарко. Не стоить портить такие замечательные брюки. — Он говорил осторожно выбирая слова, как всегда боясь нечаянно задеть Иенсена.

— Хорошо, — словно послушный ребенок, с готовностью согласился Иенсен. — Я переоденусь у Мелика в туалете. — И, открыв свой чемодан, он вытащил из него шорты, сделанные из обрезанных старых джинсов. Затем поднялся по ступеням ресторана.

Ингхэм стал рядом с машиной и зажег сигарету.

Через пару минут Иенсен вернулся. Ноги у него были худые, загорелые, с золотым пушком. Аккуратно сложив брюки, он убрал их в чемодан.

Ингхэм повел машину вдоль моря на юг. Безоблачное голубое небо над ними словно обещало вознаградить их чем-то приятным. Через четверть часа они достигли деревушки Бу-Фиш и, еще примерно через столько же, — более крупного населенного пункта, носившего название Энфидавилл. Иенсен держал на коленях карту. До Суса дорога была отличной. Не останавливаясь в Сусе, чтобы выпить хотя бы по чашке кофе, они продолжали двигаться по более короткому маршруту в южном направлении, к Сфаксу, где собирались пообедать. Иенсен, запинаясь, читал вслух названия:

— Мсаке, затем… Бурджин… Амфитеатр! Отлично! Нет, это не город. У них есть один амфитеатр. Возможно, еще римский.

— Просто удивительно, — заметил Ингхэм, — здесь мало что осталось от римлян, греков, турок и прочих пришельцев. Картаж меня глубоко разочаровал. Я ожидал, что он значительно больше.

— Несомненно, его тысячу раз грабили, — согласился с ним Иенсен.

В Сфаксе, где они пообедали в довольно приличном ресторанчике со столиками на тротуаре, Иенсен заинтересовался пареньком лет двенадцати. По крайней мере, Ингхэму так показалось. Хотя он не заметил, чтобы Иенсен делал какие-либо знаки. Мальчик все время крутился рядом; он улыбался во весь рот, выкатывал свои большие черные глаза и льнул к металлическому шесту в нескольких футах от них. Наконец он заговорил с Иенсеном, и Иенсен что-то прошептал ему, кажется по-арабски. Мальчик захихикал.

— Я спросил его, — пояснил Иенсен, — разве я похож на человека, которого некому приласкать? Пошел прочь!

Ингхэм засмеялся. Мальчишка был очень смазливым, но грязным.

— Они к тебе не пристают? — спросил Иенсен.

Как-то раз в Тунисе один из таких мальчишек сделал ему предложение, но Ингхэм сказал: «Нет, не сейчас».

— Немного назойливости. Немного беспокойства, — произнес Иенсен с таким выражением, как если бы говорил о собственной пустяковой слабости, от которой не мог избавиться.

Ингхэму была неприятна мысль, что во время их путешествия Иенсен может подцепить себе дружка или даже двух. Он думал, что это могло бы слишком увлечь Иенсена.

— А сколько они обычно просят? — спросил он.

— О! — Иенсен рассмеялся. — Они готовы доставить удовольствие за пачку сигарет. И даже за полпачки.

К шести часам они без проблем добрались до Табеса, даже несмотря на краткую остановку в городишке с названием Сехира, где они искупались. Стояла самая жара, часа три пополудни. Они выбрались наружу из раскалившейся, словно печка, машины, которая с трудом проползла по песчаному грунту к пляжу, и окунулись в еще большее пекло.

Ингхэм как можно скорее переоделся в плавки, зайдя за другую сторону машины. Вокруг не было ни единой души. Да и кто мог вытерпеть такую жару? Они пробежались по песку и прыгнули в воду. Вода показалась Ингхэму освежающей, однако его спутник нашел ее недостаточно прохладной. Он оказался отличным пловцом и мог оставаться под водой так долго, что Ингхэм начал уже беспокоиться. Иенсен купался в своих шортах. Когда они вернулись к машине, оказалось, что дверные ручки до такой степени накалились на солнце, что до них невозможно дотронуться. Ингхэм был вынужден стянуть с себя плавки и открыть дверцу машины с их помощью. Подстелив полотенце, Иенсен уселся на сиденье прямо в мокрых шортах.