Золотая планета - Сергей Кусков

На мои длительные и настойчивые расспросы, что же за законопроект такой приняли, никто из поддавших студентов ответить не смог. А когда я прицепился с этим в десятый, наверное, раз, мне, «проклятому либералу», грубо посоветовали идти подальше.

Я и пошел. Подальше. От разгоряченной, доведенной до кондиции толпы. Схватил за локоть Хуана Карлоса и потащил поближе к трибуне. Не для того я угробил субботнее утро, чтобы так просто отступить! Уж что происходит-то, обязан выяснить?

Хуану Карлосу было откровенно стыдно. Шел за мной молча, не сопротивлялся, чувствуя неловкость. Он рьяно болел за дело республиканской партии, и такое свинство…

Я его понимал. Действительно, такие придурки редко участвуют в акциях. Это показушники, их привлекают, когда надо попиариться перед прессой. На моей памяти подобное происходило в первый раз. Кстати, вон и пресса собственной персоной. Стоят в сторонке, через улицу, журналюжьи рожи, все как на подбор наглые, хитрые…

Итак, эта летучка запланирована специально для них, прикормленных журналюг, чтобы поведали стране, какой наш сенат плохой, принимает нехорошие законы и как возмущается праведным гневом «народ». Тут уж неловко стало мне.

— Хуанито, пойдем отсюда! — потянул меня в сторону товарищ по несчастью, проорав прямо на ухо, пытаясь перекричать подвыпившую ватагу «республиканцев».

— Пока не выясню, что там за хрень и по какому поводу праздник собрали, никуда не пойду! — жестко отрезал я. И попер, орудуя локтями. Друг вздохнул и двинулся следом.

Возле самой трибуны оказалось потише — тут стояли «идейные». Можно было расслышать слова, что орал в громкоговоритель старый дядька с лицом профессионального мошенника. Точнее, политика. Впрочем, это одно и то же. Рядом с ним полустояло-полулежало нечто, напоминающее…

— Ого! Реально, гроб! — офонарел Хуан Карлос. Я тоже удивленно присвистнул.

Трибуной служил серый старенький бронированный «фуэго» планетарного класса с плоской крышей, на которую был водружен настоящий гроб, положенный одним концом на возвышение, чтобы толпе было видно выведенное золотыми буквами огромное слово «ДЕМОКРАТИЯ». Рядом, с другой стороны от оратора, стоял лысый тип в черном балахоне и что-то заунывно напевал медленным речитативом. Нечто, наподобие молитвы за упокой, только не культовой, а переделанной под «нужды партии». Большая часть людей, стоящих перед трибуной, тоже была в балахонах и подпевала ему таким же заунывным и нудным речитативом. В руках держали горящие парафиновые свечи.

М-да, ничего себе шоу отгрохали!

Некоторых, стоящих перед трибуной, я знал — встречались по прошлым акциям протеста. «Идейные». Их было не так много, как «кивал», несколько десятков, но большая часть камер была направлена именно на них; студенты же служили массовкой, фоном, который будет почти не заметен после монтажа сюжета.

Из-за шума я плохо слышал слова «молитвы». Было там что-то наподобие «как нам хорошо жилось с тобой, родная демократия», «как плохо будет без тебя» и «на кого ты нас покидаешь». Действительно, на кого ты их покидаешь, сирых и убогих? Убогих в прямом смысле слова, морально, без кавычек! И это они называют продвинутой летучкой? Кому и что они демонстрируют? Кого хотят привлечь на свою сторону?

Возможно, это задумывалось как нечто смешное. Как минимум веселое. Но мне весело не было. И тем более смешно. Устроители действа — явные психи!

Хуан Карлос стоял рядом, стиснув зубы, перебирая в руках две большие свечки, держа под мышкой два черных балахона. Теперь понятно, для чего они ему! А то все: «Потом объясню, потом объясню…» Судя по растерянному выражению, ему тоже было не слишком весело.

Конечно, это смотрелось бы прикольно, если б присутствовали лишь «идейные», без «кивал». Но не показывать же на всю страну три-четыре десятка придурков, хоронящих демократию в траурных одеждах? Кто на это поведется? Кого проймет? Покрутят зрители пальцем у виска, скажут: «Есть же шизы на свете!!!» Интересно, но несерьезно. А вот акция протеста оппозиции с несколькими сотнями молодых людей — это да! Это то, что попадет на первые полосы!

Но вот все вместе — и массовка, и театрализация — глупый бездарный фарс!

— Пойдем отсюда!

Хуан Карлос, мрачнее тучи, тянул меня за рукав. Я ему сочувствовал. Он искренне верил этим людям, верил в идеалы республики. Будет ли верить теперь? Не могу сказать. Наверное, будет. От единичного провала трудно изменить устоявшееся мировоззрение. Но какой-то бой в его душе сегодня произойдет.

— Щас, погоди!

Я все же решил досмотреть действо хоть до какого-нибудь логического завершения и медленно, шаг за шагом, начал протискиваться еще ближе.

— Долой правительство Торреса!

— Да здравствует свобода!

— Смерть либералам и олигархам! — кричали сзади.

Студенты, похоже, не знали, ради чего их собрали, что надо кричать и что делать, а потому выкрикивали стандартные привычные лозунги и потрясали свеженькими баннерами, порою идущими вразрез с текстом кричалок.

Например, «Покойся с миром!», «Мы тебя не забудем!», «Ты навсегда останешься в наших сердцах!»… И тут же возгласы: «Смерть либералам!» и «Долой правительство!»!

Я был уже почти у «трибуны», когда долгожданная развязка наконец наступила.

С другой стороны площади послышался рев двигателей, затем из боковой улицы, одна за другой, вылетело несколько машин и остановилось. Ближе всех к толпе демонстрантов подъехал миниатюрный ярко-синий «инспирасьон» в окружении двух огромных, словно монстры, «либертадоров» — летающих бронированных убийц, используемых всей планетой в качестве транспорта для охраны. Убийц, потому что такая махина может раздавить своим весом даже легкую машину планетарного класса, не говоря уже о купольных. Набрав же крейсерскую скорость на форсаже, в состоянии пробить планетарный шлюз.

«Инспирасьон» говорил сам за себя. Тачка, стоящая десятки и десятки миллионов, если не сотни. При малом весе практически так же прочна, зато скорость ее… Сравнима лишь со скоростью боевого истребителя! Такие по карману только магнатам, тем самым представителям ста семей, владеющим большей частью планеты. Крупная шишка пожаловала, да с охраной!

Я оказался почти прав. Ну, насчет охраны — точно. Из обоих «либертадоров» выскочило человек двадцать громил в легких черных доспехах с глухими забралами без опознавательных знаков, вооруженных армейскими иглометами. Громилы стали в полукруг, оцепив часть площади, не подпуская никого к машинам. Из «инспирасьона» же весело высыпало… человек десять молодых людей! И как там только поместились?