Князья Хаоса. Кровавый восход норвежского блэка - Майкл Мойнихэн

Хеллхаммер

Насколько христианство сильно в Норвегии?

Здесь это самая распространённая религия.

Был ли норвежский «Сатанизм» реакцией на это?

Я не знаю, поскольку с самого начала я был против поджогов норвежских церквей. Я говорил им — почему бы не спалить мечеть или какую-нибудь иностранную церковь всяких там индуистских и мусульманских уродов — почему бы не взяться за них вместо того, чтобы уничтожать очень древние норвежские произведения искусства? Им надо было палить мечети, да ещё тогда, когда в них собралось бы побольше народу!

Поджоги церквей, начавшиеся весной 1992 года продолжаются и сейчас, хотя после судебных процессов 1994 года они не получали столь широкого освещения в средствах массовой информации. Когда мы брали интервью у Викернеса в 1995 году, он сказал, что ему известно о примерно тридцати поджогах, случившихся в предыдущем году, и утверждал, что они всё ещё продолжаются. На вопрос, почему они не освещаются в прессе, он ответил следующим объяснением:

Многие (церкви) были просто повреждены. Если что-то сгорает дотла, то вы обычно узнаёте об этом. Но было сожжено множество гораздо мелких часовен, хр-ких школ и почти ежедневно в газетах пишут об осквернении могил. Не проходит и недели без репортажа об осквернении могил.

7-го ноября 1995 года в норвежской газете «Афтенпостен» появилась статья об истории церковных поджогов, в которой приводилась следующая официальная статистика: 1992 — 13 пожаров, 10 дел раскрыто; 1993 — 10 пожаров, 5 раскрыто; 1994 — 14 пожаров, 7 раскрыто; 1995 — 7 пожаров, из которых 3 раскрыто ко времени написания статьи. Эти цифры значително отличаются от утверждении Викернеса, хотя они и свидетельствуют о довольно большом числе поджогов — 44 за 4 года. Если верить Варгу, то цифра должна быть ещё больше, кроме того, после 1995 года поджоги не прекратились. Представитель Крипос (что-то вроде норвежского эквивалента Федерального Бюро Расследований) сообщил, что во всех раскрытых случаях обвиняемые были блэк- металлические "Сатанисты".

Трудно сказать, прекратятся ли в Норвегии поджоги и вандализм. Как будет показано в 12-й главе, эта тенденция распространилась и на соседнюю Швецию, а также некоторые страны Центральной Европы. Со стороны может представиться, что увеличение числа поджогов в США чисто случайно совпадает по времени с норвежскими событиями. В 1995-96 гг. расследовалось 429 случаев поджога, минирования или попыток минирования. Эпидемия в основном охватила бедные церкви для чёрных на Юге и недовольство общественности предположительным существованием расистского заговора побудило президента в июне 1996 года создать Национальную Оперативную Группу по Церковным Поджогам, которая в итоге выяснила, что никакого заговора общенационального масштаба не существует и среди арестованных по этим делам были как белые, так и латиносы и негры. Мотивы поджогов были самыми различными, от мести и вандализма до расовой неприязни.

Поджоги церквей использовались как средство устрашения в вековом конфликте между католиками и протестантами в Северной Ирландии. Апрельский номер 1997 года про-республиканской газеты "Ан Фоблахт" содержит фотографии обгоревших обломков двух католических церквей, подожжёных зажигательными бомбами, а сопроводительная статья упоминает о ещё восьми случаях нападений на католические церкви и религиозные здания. Цитата из Джерри Адамса представителя Шин Фейна указывает на то, что террористическая стратегия поджога церквей используется обоими сторонами: "Нападения как на католические, так и на протестантские церкви одинаково неправедны и совершаются фанатиками".

Для многих сравнения поджогов, совершённых норвежскими тинэйджерами, и поджогов Ассоциации Защиты Ольстера или Ирландской Республиканской Армии покажутся неадекватными. Но вне зависимости от страны или контекста ощутимый эффект, произведённый как на конгрегацию, так и на окружающих обывателей сожжённой дотла церковью всегда один и тот же. И если верить Варгу Викернесу. поджоги в его стране преследовали те же цели, что деяния в Северной Ирландии — терроризм против духовных святынь врага. Согласно Викернесу норвежские поджоги отражают борьбу куда более глубинную и куда более продолжительную, чем междусектантский конфликт ирландских католиков и протестантов. Они — символические акты террора против самого христианства и Викернес не видит причин извиняться за него. Для него поджог "дома божьего" — всего лишь ещё одно орудие из арсенала нечестивой войны.

БЕЗМОЛВИЕ МЕРТВЫХ

…Кровь лилась из ран рекой

И воины падали замертво…

Несмотря на всё возрастающее внимание к своей персоне со стороны прессы (а отчасти и благодаря нему) норвежский блэк-метал сформировался как абсолютно обособленный жанр в рок-музыке. В то время блэк-метал воспринимался как крайняя форма дьяволо-поклонничества, которая требовала от своих адептов непрестанного «озлобления», поэтому своей мрачной судьбе с непременной бутафорией огня и крови блэк-метал сцена обязана исключительно себе самой.

Не отставали от Викернеса и Аарсета и другие личности, оставившие на этой сцене свой неизгладимый отпечаток. Одним из наиболее выдающихся из них был Бард Эйтун, более известный как «Фауст». Попал он в мир блэк-метал так же, как и многие другие, кто искал счастья в музыке, которую слушали. Довольно опытный и талантливый ударник. Бард открыл для себя новую страницу в жизни, когда впервые услышал агрессию, исходившую о музыки Mayhem и быстро вошёл в число избранных.

Бард Эйтун

Как случилось, что ты стал играть блэк-метал?

Я вырос в Квикне, маленькой деревушке в центре Норвегии, в доли Остердален. Я прожил там лет до 15 или 16, а после переехал в Лиллехаммер, где прошло два года моей жизни. Последний год я жил в Осло, где работал в одном магазине с Аарсетом. Вторую половину этого года я и вовсе снимал квартиру в том же доме, где располагался магазин. Первыми группами, которым я предложил свои услуги, были Mayhem, французская группа Aggressor и ещё одна норвежская группа Imposter. Я написал в Mayhem, познакомился с Аарсетом и вскоре начал переписываться с ним. Это было в 87-ом, так началась моя жизнь в блэк-метал андеграунде. Я слушал такие группы как Metallica, Voivod, Venom и иже с ними, но когда начал переписываться с Аарсетом, я впервые ощутил себя частью андеграунда. С этого момента я сам стал частью блэк-метал сцены, я познакомился с массой народа, переписывался с разными «металлерами», я выписывал журналы и все такое.

Сколько, на твой взгляд, людей было непосредственно вовлечено в блэк-метал среду?

Вокруг всегда находилось порядочное количество народу, которые тусовались вокруг Mayhem и магазина Ойстейна. Он терпеть их не мог, а после его смерти все эти тусовщики, что знали Евронимуса, начали говорить что-то вроде: "Мы с Аарсетом были большими друзьями, он уважал меня и мою группу", и всё такое прочее. Впрочем, именно этого я и ожидал, — что после его смерти друзей у него станет больше, чем было при жизни. Сейчас в Осло найдётся сотня человек, которые скажут вам, что были лучшими друзьями Аарсета. Человек восемь из них он действительно любил.

Помимо своей основной деятельности в группах Stigma Diabolicum, Thorns и Emperor Бард издавал собственный фэнзин Orcustus, в котором печатал статьи и интервью с более или менее заметными людьми в блэк-метале. Тем временем атмосфера в тесном миру норвежского блэк-метала накалялась, чему в немалой степени способствовали первые поджоги церквей в мае и июне. Не исключено, что именно они стали той каплей, переполнившей чашу Фауста, и без того полной до краёв сформировавшейся к тому моменту навязчивой идеей об убийстве и насилии — Бард твердо решил совершить Убийство.

Вот что говорит Ихсахн, гитарист и вокалист Emperor о своем бывшем «партайгеноссе»: "Барда давно привлекали серийные убийцы, и мне кажется, он хотел узнать каково это — убить человека, другое человеческое существо. Я думаю это было главной причиной, побудившей его сделать это".

В августе 92-го Бард приехал в Лиллехаммер навестить родных. Как-то, уже поздней ночью он пошёл в паб выпить кружку нива. Обстановка в баре чем-то не понравилась ему, и он, долго не задержавшись, отправился обратно домой. Дорога вела через расположенный неподалёку парк, разбитый к зимним Олимпийским играм. С собой у Фауста был нож. Его происхождение в одном из интервью позднее он объяснял так: "В то время я постоянно жил в Осло, поэтому носить нож для меня стало в порядке вещей. Я не воспринимал его как оружие, скорее как страховку на всякий случаи. Лучше носить с собой ненужный нож, чем оказаться без него в самый неподходящий момент. Странно, что в ночь убийства мне он был не нужен, но кто-то оказался убит. Забавно, не правда ли?" Эйтун не был ни пьян, ни обкурен. В какой-то момент он заметил что кто-то идёт за ним. Через несколько минут каждому из них стало ясно, что оба они ищут острых ощущений, только каждый по-своему и всего через несколько минут их ждала совершенно разная судьба.