Старый Мертвый Свет - Дмитрий Медведев

Оставшийся путь прошел в полном одиночестве. Парни о чем-то переговаривались, даже шутили, а я все смотрел в окно, за которым то проплывали сочные зеленые квадраты полей, изредка с замершими посреди них комбайнами, то вдруг на дорогу надвигался сосновый лес, стискивая ее с двух сторон и тревожно нависая над ней.

На пустом месте вышли быстро вышли, долили в машину бензин «под пробку», и сразу же двинулись дальше. День выдался таким погожим, солнечным и ярким. Он не казался каким-то необычным, каким-то мрачным, все точно так же, как всегда здесь в мае, разве что дорога пустует, ей не хватает машин и коптящих небо черным дымом грузовиков. Неужели конец света так и выглядит, просто, незатейливо, без всякой помпы? Перефразируя известное высказывание, апокалипсис происходит в головах, а не в клозетах.

В целом наше путешествие до Набережных Челнов прошло без приключений. Самое интересное должно было начаться уже в городе, где нам наверняка придется снова столкнуться с зараженными. Как же не хочется-то, Боже, как же боязно смотреть на них даже из машины, я уж молчу про рукопашную. В то же время другого выхода удовлетворить потребности в оружии, а по возможности и медикаментах и еде в голову не приходило, так что все молчали и морально готовились к тому, что, возможно, сегодня нам впервые придется кого-то убить. А так хотелось прошмыгнуть незаметными, нам ведь всего-то и нужно, что похватать все, что можно унести, и сделать ноги.

Над Набережными Челнами кружили птицы, и фонам их мельтешащим в вышине точкам служило чистое, без единого облака прозрачное небо. Оно снова принадлежало только им. Вполне может статься, что птицам еще долго не придется ни с кем делиться своими владениями. Люди навряд ли покусятся на них в ближайшее время.

Кто знает, сколько пассажирские самолеты уже не покинут аэропорты, и в воздухе можно будет заметить лишь военную авиацию — те же беспилотники, например. Уже тогда было ясно, что события, сотрясшие мир за последние три дня, носили необратимый характер. Человечество еще не сталкивалось с такими проблемами. Были, конечно, эпидемии чумы и холеры, но зараженные не гонялись за здоровыми, норовя утянуть тех с собой в преисподнюю. Да и уровень развития цивилизации тогда был таким, что наверстать его можно было сравнительно быстро, а сегодня, увы, знания накопленные человечеством, теряются навеки.

Мы активно пользовались плодами прогресса, но ведь их необходимо беспрерывно поддерживать — АЭС, космические станции, да те же дороги и коммуникации. Постепенно, и даже быстро все придет в упадок, и тогда нас ждут экологические катастрофы, которые усугубят и без того незавидное положение выживших. Я видел выход в том, чтобы убраться от всех этих благ цивилизаций, обернувшихся против нас, как можно дальше. Но пока рано выступать по этому поводу — посмотрим, как будет в Челнах. Если удастся выполнить поставленные задачи и выбраться без потерь, тогда можно будет начинать строить какие-то планы. Точнее, план спасти Семенову Машку у нас уже есть, а у меня имеются еще и кое-какие свои соображения касательно маршрута, но что потом? Хотя загадывать рановато, в любой момент все может встать с ног на голову.

Город начался резко, недружелюбно встретив нас многочисленными брошенными там и сям машинами и пустыми окнами серых типовых многоэтажек. Многие автомобили, столкнувшиеся во время всеобщего переполоха, так и остались стоять, уткнувшись друг в друга, этакие окаменелости, памятники пока еще недалекого прошлого. Они ведь так и будут стоять, кому их растаскивать? Да и зачем?

Встретилась нам и перевернутая на бок обгоревшая «Газель», в которую влетела дорогая «Хонда». В Хонде в момент удара сработала подушка безопасности, сейчас напоминавшая сдутый шарик. Почему-то я совсем не удивился, когда увидел на ней кровавые разводы. А где же водитель? В машине пусто, а по асфальту протянулась темная дорожка, прерывающаяся в придорожных кустах. Жуть.

Странно было видеть этот молодой, просторный и всегда оживленный город таким безмолвным. Чувствовали мы себя неуютно, из этих мест жизнь как будто выветрилась за неполные три дня. Наверное, люди просто позапирались по домам и сидят, ждут. Но от бесхозного транспорта и безликих блочных построек вокруг все одно накатывала ледяная жуть.

Ванька нервно чертыхался, кусал губы и то и дело вытягивал шею, чтобы убедиться, что впереди все спокойно. Пока жаловаться было в общем-то не на что, проезд был везде. Ехали мы медленно, стрелка спидометра не поднималась выше тридцати, высматривали зараженных и других выживших, которые вполне могли быстрее нас сориентироваться в ситуации и подготовить засаду. Брать у нас, конечно, нечего, но они-то об этом не знают — сперва пальнут разок-другой, а потом уже будут разговаривать, исключительно с позиции силы. Может, наоборот стоило ехать быстрее, стараться проскочить опасный открытый участок, но страх попасть в аварию пересиливал все остальное.

Вокруг стояла тишина, к которой, кажется, пора привыкать. Некоторые города уже умолкли, другие еще бьются в предсмертной агонии, но и им осталось недолго. Такие привычные уху горожанина звуки, как шум автомобильных моторов и гомон толпы, кажется, почили в Бозе, и даже при самом лучшем раскладе прежний суетливый, вечно спешащий и вечно опаздывающий мир навряд ли вернется так же быстро, как пропал. Ломать ведь не строить. Интересно, сколько народу полегло по всему свету за эти первые три дня? Не удивлюсь, если число жертв перемахнуло за несколько миллиардов, особенно в развитых странах, где сам факт разгула уличного насилия уже заставляет толерантное население столбенеть и робеть. Это больным фашистам из батальона Азов да бойцам Исламского Государства не привыкать к жестокости и смерти, они, как раз, запросто могут все это пережить. А вот Европа, толерантная, демократичная, подгнивающая изнутри и одрябшая, она же беспомощна, совершенно беспомощна.

— Леха, командуй, — Ванька, наконец, нарушил поглотившее нас четверть часа назад гробовое молчание, объехав новообразовавшееся автомобильное кладбище и вернувшись на широкую дорогу.

Леха был единственным из нас, кто мало-мальски ориентировался в городе. Ему довелось пожить в Челнах год, и потому вся надежда была на него. Заблудиться здесь за несколько часов до темноты нам совсем не улыбалось.

— Так, первым делом катим в оружейный. Он тут недалеко, давай направо, после светофора. Прикольно, он еще работает. Да чего встал, езжай на красный, кому какое дело!

Ванька послушно повернул. Улицы в Набережных Челнах действительно удивляли шириной и простором, а жилые дома отстояли от дороги на приличном расстоянии, так что зомби не смогут подобраться к нам незамеченными. Как-никак, город один из самых молодых в стране, строили его с учетом будущей автомобилизации населения, с размахом.

В подтверждение моих слов от стены одной из пятиэтажек отделились три фигуры и решительно пошли в сторону нашей четверки, постепенно переходя на бег. Мы заметили их издалека, сюрприза не получилось.

Но, как назло, сразу за поворотом нас вновь поджидал затор — городской автобус развернуло поперек дороги, да так, что придется выскакивать на «встречку» через разделительный газон, по своей полосе никак протиснуться не удастся.

— Да твою же мать! — в отчаянии Ванька крепко хлопнул ладонью по приборной панели. — Приплыли, блин.

— Давай по разделительной, смелее, — поторопил я водителя. — Парни, вооружаемся на всякий, кто знает…

У Ваньки в машине была бита — куда же без нее — а также баллонный ключ. Их тут же разобрали Леха с Семеном, и мне пришлось бродить по деревне в поисках какой-нибудь хорошей палки — запасной топор Тарас Тимофеич отдавать наотрез отказался, да я не был уверен, что смогу кого-то ударить таким оружием. По крайней мере, не сейчас. В итоге я обнаружил черенок от лопаты, который и взял с собой, стараясь не обращать внимания на сальные шуточки друзей.

Зараженные — три парня лет двадцати, крепких и спортивных — быстро приближались рваными неровными шагами, Ванька же аккуратно заезжал на бордюр разделительного газона, оказавшийся слишком высоким, и не слишком спешил.

— Мля, Ванек, или гони, или стой, и мы выходим драться, — проревел Леха, который уже был готов к бою. В подтверждение своих слов он с щелчком разблокировал дверь и подался вперед, как будто всерьез собирался выходить.

— А, хрен с вами, — выпалил Ванька, надавил на педаль газа, и машина перескочила разделительную полосу и оказалась на «встречке».

Снизу что-то гулко грохотнуло по днищу, но автомобиль продолжал ехать. Зомби снова остались с носом, с бессильной свирепостью скрипя зубами, а мы второй раз легко отделались. Я все это время пребывал в каком-то оцепенении, в беспамятстве, какое бывает в драке — эмоции наглухо выключаются, мысли тоже, ты бьешь, тебя бьют, и ничего больше, никаких переживаний.