Дело «Норильский никель» - Александр Коростелёв

Произошёл процесс приватизации не собственности как таковой, а того, что благодаря её эксплуатации можно было получить. Судьба прибыли от деятельности этих юридических лиц, ранее поступавшей в распоряжение Государства, стала определяться по усмотрению очень узкого круга частных физических лиц, инвестиционная способность которых в начале, даив середине приватизационных процессов была чистым блефом (!).

При приватизации крупнейших горнодобывающих и нефтедобывающих компаний, образованных при акционировании промышленно-отраслевых объединений (концернов), прибыль от их деятельности гарантировалась наличием лицензий на добычу полезных ископаемых, хорошо отлаженной ещё со времен Советского Союза технологией и опытными кадрами. Новым собственникам приходилось решать лишь две задачи: во-первых, как после промышленной приватизации узаконить свои права на приобретённые производственные активы, во-вторых, как распорядиться прибылью, с завидной регулярностью образовывавшейся от функционирования вчерашнего государственного производства. Благодаря «авторитарно-демократическому» режиму, установившемуся при Президенте России Борисе Ельцине, громадной поддержке Властью будущих олигархов каких-либо рисков у новых хозяев жизни не было вообще в сравнении с размерами ожидавшихся в плановом порядке прихватизированных финансовых результатов.

До акционирования и приватизации рентабельнейших гигантов отечественной промышленности Государство ещё во времена развитого социализма планово направляло большую часть доходов этих юридических лиц на решение совершенно конкретных социально-значимых задач: строительство жилья и социальной инфраструктуры городов и посёлков, развитие фундаментальных и прикладных наук, поддержку функционирования учреждений культуры и искусства.

Сама по себе приватизация ничего не изменила в производственном и финансовом состоянии бывших государственных промышленных предприятий и объединений (концернов), которые и в прежние времена развитого социализма были рентабельными. Однако теперь уже, во времена развитого капитализма, Государство и соответственно общество могли рассчитывать лишь на средства, собираемые от налогов и иных обязательных неналоговых платежей, размеры которых для промышленно-отраслевых компаний, добывающих природно-сырьевые ресурсы, были ничтожно малы в сравнении с уровнем реально получаемых ими доходов.

Государственная машина власти и управления, состоявшая из высокопоставленных должностных лиц, добровольно отказалась от получения финансовых средств, прежде собиравшихся и расходовавшихся в интересах всего российского народа, в пользу группы частных лиц, тесно связанных общими политико-экономическими интересами с самими же высокопоставленными госчиновниками.

Подавляющему большинству российских граждан было предложено спокойно, с жизненной мудростью отнестись к новым собственникам промышленных предприятий и объединений (концернов), по преданности первому российскому президенту оказавшихся более достойными, чем весь остальной трудовой народ. Люди без особых возражений позволили внушить себе то, что от этого творческо-афёрного меньшинства, которому под контроль отошла далеко не худшая государственная промышленная собственность, стоит ожидать проявления какой-то там хозяйственной инициативы, разумного управления производством, инвестиций, а также некоторого меценатства.

Финансовые ресурсы, которые раньше шли на централизованное решение конкретных социальных программ, направленных на улучшение жизни людей, теперь составляют большую часть оттока капитала из России за рубеж, где вкладываются в развитие промышленных производств иностранных государств, либо в шикарные дворцоводомовые постройки новой российской буржуазии. Со всем этим представители крупного частного бизнеса теперь уже самому Государству предлагают мириться, как со сложившейся реалией, и организовывать жизнь в стране по их правилам, как им кажется, истинно демократическим и весьма либеральным.

А большинство граждан России продолжает «кормиться» щедрой интеллектуальной пищей, поставляемой средствами массовой информации, о ценностях общества развитой демократии, о необходимости законопослушания, уважительного отношения к частной собственности и её обладателям, не получая правдивых сведений о реальной цене самой российской демократии.

Автор данной книги ни в коей мере не ратует против основополагающих принципов демократии — народовластия, как раз наоборот, раз демократия — это власть народа и вся другая государственная власть производна от воли народа, то сам народ вправе знать реальную цену всего того, от чего зависит его жизнь и благоденствие. Народ вправе знать не только скорбную, но и рублёвую цену, которую он, не ведая того, заплатил за смену общественно-политического строя, а также которую ему ещё предстоит платить, мирясь с вывозом капитала из страны, измеряемым миллиардными суммами.

Давно известно, что много богатых — хорошо, хуже, когда много бедных. Закон сохранения массы вещества неумолим. Если за пределы России вывозится капитал, то народ той страны, куда он вывозится, становится потенциально богаче, экономика того государства оживляется, а российский народ при этом становится беднее, как минимум, на сумму, эквивалентную размеру вывезенного капитала. За пониманием этого следует осознание истинных причин роста неразрешённых социальных проблем и антагонизма в гражданском обществе, пока ещё не привыкшем мириться с детской беспризорностью, с незаслуженно-вынужденной нищетой пенсионеров, с высочайшим уровнем смертности, с недостроенным социальным жильём, с неукомплектованными лекарствами больницами и поликлиниками, с неоправданным ростом коммунальных платежей и так далее.

Бытует мнение, дескать, хватит того, что появившийся в ходе промышленной приватизации по-Чубайсу частный капитал обяжет себя исправно платить налоги, все остальные проблемы должно решать Государство. Да, формально-юридически это так и есть, конечно, если в ходе приватизации государственной промышленной собственности всё прошло исключительно честно, возмездно и открыто (!).

Безусловно, ещё лучше, когда выросший на приватизационной ниве частный капитал социально ориентирован и готов не просто оказывать содействие, а принимать активнейшее участие в скорейшем решении самых злободневных социальных проблем своего народа, а не проблем народов зарубежных государств.

Разработчики методики российской промышленной приватизации громогласно обещали приток иностранного капитала в Россию в виде долгосрочных инвестиций в её экономику, а не отток российского капитала за рубеж. Однако, поскольку до сих пор всё происходит как раз наоборот, значит, Анатолий Чубайс и его единомышленники ранее добросовестно заблуждались или намеренно выдавали за истину мнимые предположения и ложные расчёты, в выгодном свете преподносимые ими в качестве обоснований своих действий. Представители крупного приватизированного частного капитала России при выборе между патриотизмом и боязнью национализации в большей мере неправомерно прихватизированных объектов промышленной собственности и прибылей, получаемых от их использования, предпочитают последнее, стремясь путём вывоза капитала как можно скорее укрепить своё финансово-экономическое положение зарубежными активами.

Опираясь на социальную философию Джона Дьюи, можно сделать вывод, что в процессе внутриличностного конфликта богатейших людей России, ставших таковыми в результате приватизации самых рентабельных промышленных предприятий, безусловно, победил частный интерес над гражданским, а иногда и служебным долгом, победила неуёмная алчность, подпитываемая заносчивым снобизмом и откровенной житейской неразумностью. Что же тогда приобрёл в результате прошедшей в стране промышленной приватизации по-Чубайсу среднестатистический россиянин?

Ответ прост, как прост и одновременно до неразрешимости сложен для многих россиян извечный вопрос: «Что делать?», — а также его иные вариации: «Как жить дальше? Чем и на что кормить семью, чем и за что оплачивать коммунальные услуги, где и на что учить детей, где, чем и на что лечить себя и своих близких?».

Повторимся, быстрота проведения промышленной приватизации в России была обусловлена борьбой Бориса Ельцина за второй срок в президентском кресле. По Марксу «деньги — товар — деньги», здесь же «деньги — власть — деньги». В 90-е годы XX века власть в России превратилась в товар, остаточные симптомы этого наблюдаются до сих пор и, похоже, останутся в гражданском обществе надолго!

Анатолий Чубайс утверждал: «У нас не было выбора. Если бы не было залоговых аукционов, коммунисты выиграли бы выборы 1996 года, и тогда эти выборы в России оказались бы последними, поскольку эти ребята легко с властью не расстаются… Институт частной собственности — это не просто свод законов или класс собственников, которые имеют реальную власть. Это 146 млн. человек, которые должны согласиться с тем, что частная собственность священна». («Коммерсантъ ВЛАСТЬ», № 46 (599) от 24 ноября 2004 года, стр. 43)