Русская поэзия начала ХХ века (Дооктябрьский период) - Максим Горький

Из цикла «Сонеты»

Италия

В стране богов, где небеса лазурны,И меж олив, где море светозарно,Где Пиза спит, и мутный плещет Арно,И олеандр цветет у стен Либурны,

Я счастлив был. И вам, святые урныСтруй фэзуланских, сердце благодарно,За то, что бог настиг меня коварно,Где вы шумели, благостны и бурны.

Туда, туда, где умереть просторней,Где сердца сны — и вздох струны — эфирней,Несу я посох, луч ловя вечерний.

И суеверней странник и покорней —Проходит опустелою кумирней,Минувших роз ища меж новых терний.

Собор св. Марка[108]

Царьградских солнц замкнув в себе лучи,Ты на порфирах темных и агатахСтоишь, согбен, как патриарх в богатыхИ тяжких ризах кованой парчи,

В деснице три и в левой две свечиПодъемлющий во свещниках рогатых, —Меж тем как на галерах и фрегатахСокровищниц початки и ключи

В дарохранительный ковчежец божийВселенная несет, служа жезламФригийскою скуфьей венчанных дожей,

По изумрудным Адрии валам;И роза Византии червленеет,Где с книгой лев[109] крылатый каменеет.

Поэт

В науке царственной, крепящей дух державный,В повиновении, сей доблести владык,Ты музами, поэт, наставлен и привыкИх мере подчинять свой голос своенравный.

Зане ты сердце сжег и дал богам язык,Тебе судили лавр, пророческий и славный,С плющом, что Пинд[110] взрастил и Киферон[111] дубравныйВещуньи Памяти и матери Музык.

И твой безумный плющ и ужас твой лавровыйУлыбкой озарив Авроры пурпуровой,Венчальный пламенник вознесшему в ночи

В листву священную вплетают три Хариты, —За то что недр земных ты пел земле лучи, —Божественный цветок престольной Афродиты.

АНДРЕЙ БЕЛЫЙ[112]

ИЗ КНИГИ СТИХОВ «ЗОЛОТО В ЛАЗУРИ»

(1904)

Из цикла «Золото в лазури»

Золотое руно

Посвящено Э. К. Метнеру[113]

Золотея, эфир просветитсяи в восторге сгорит.А над морем садитсяускользающий, солнечный щит.

И на море от солнцазолотые дрожат языки.Всюду отблеск червонцасреди всплесков тоски.

Встали груди утесовсредь трепещущей солнечной ткани.Солнце село. Рыданийполон крик альбатросов:

«Дети солнца, вновь холод бесстрастья!Закатилось оно —золотое, старинное счастье —золотое руно!»

Нет сиянья червонца.Меркнут светочи дня.Но везде вместо солнцаослепительный пурпур огня.

<Апрель 1903>

Москва

Пожаром склон неба объят…И вот аргонавты нам в рог отлетанийтрубят…Внимайте, внимайте…Довольно страданий!Броню надевайтеиз солнечной ткани!

Зовет за собоюстарик аргонавт,взываеттрубойзолотою:«За солнцем, за солнцем, свободу любя,умчимся в эфирголубой!..»

Старик аргонавт призывает на солнечный пир,трубяв золотеющий мир.

Все небо в рубинах,Шар солнца почил.Все небо в рубинахнад нами.На горных вершинахнаш Арго,наш Арго,готовясь лететь, золотыми крыламизабил.

Земля отлетает…Виномировоепылаетпожаромопять:то огненным шаромблистатьвыплываетрунозолотое,искрясь.

И, блеском объятый,светило дневное,что факелом вновь зажжено,несясь,настигаетнаш Арго крылатый.

Опять настигаетсвое золотоеруно…

<Октябрь 1903>

Москва

Образ Вечности

Бетховену

Образ возлюбленной — Вечности —встретил меня на горах.Сердце в беспечности.Гул, прозвучавший в веках.В жизни загубленнойобраз возлюбленной,образ возлюбленной — Вечности,с ясной улыбкой на милых устах.

Там стоит,там манит рукой…И летитмир предо мной —вихрь крутитсерых облак рой.

Полосы солнечных струй златотканыев облачной стае горят…Чьи-то призывы желанные,чей-то задумчивый взгляд.

Я стар — сребритсямой ус и темя,но радость снится.Река, что время:летит — кружится…Мой челн сквозь время,сквозь мир помчится.

И умчусь сквозь века в лучесветную даль…И в очах старикане увидишь печаль.

Жизни не жальмне загубленной.Сердце полно несказанной беспечности —образ возлюбленной,образ возлюбленной —Вечности!..

<Апрель 1903>

Душа мира

Вечнойтучкой несется,улыбкойбеспечной,улыбкой зыбкойсмеется.Грядой серебристойлетит над водою —— лучисто —волнистойгрядою.

Чистая,словно мир,вся лучистая —золотая заря,мировая душа.За тобой бежишь,весьгоря,как на пир,как на пирспеша.Травой шелестишь:«Я здесь,где цветы…Мирвам…»И бежишь,как на пир,но ты —Там…

Пронесясьветерком,ты зелень чуть тронешь,ты пахнёшьхолодкоми, смеясь,вмигв лазури утонешь,улетишь на крыльях стрекозовых.С гвоздикмалиновых,с бледно-розовыхкашек —ты рубиновыхгонишьбукашек.

1902

Из цикла «Образы»

Маг[114]

В. Я. Брюсову

Я в свисте временных потоков,мой черный плащ мятежно рвущих.Зову людей, ищу пророков,о тайне неба вопиющих.

Иду вперед я быстрым шагом.И вот — утес, и вы стоитев венце из звезд упорным магом,с улыбкой вещею глядите.

У ног веков не стройный рокот,катясь, бунтует в вечном сне.И голос ваш — орлиный клекот —растет в холодной вышине.

В венце огня над царством скуки,над временем вознесены —застывший маг, сложивший руки,пророк безвременной весны.

1903

Утро

Грядой пурпурнойпроходят облачка всё той же сменой.В них дышит пламень.Отхлынет прочь волна, разбившись бурнойшипучей пенойо камень.

Из чащи вышедший погреться, фавн лесной,смешнойи бородатый,копытом бьетна валуне.Поетв волынку гимн весне,наморщив лоб рогатый.

У ног его вздохнетволна и моется.Он вдаль бросает взгляды.То плечи, то рука играющей наядымеж волн блеснети скроется…

В небе туча горит янтарем.Мглой курится.На туманном утесе забила крыломбелоснежная птица.

Водяная поет.Волоса распускает.Скоро солнце взойдет,и она, будто сказка, растает.

И невольно грустит.И в алмазах ресницы.Кто-то, милый, кричит.Это голос восторженной птицы.

Над морскими сапфирами рыбьим хвостомстарец старый трясет, грозовой и сердитый.Скоро весь он рассеется призрачным сном,желто-розовой ценой покрытый.

Солнце тучу перстомогнезарным пронзило.И опять серебристым крыломэта птица забила.

1902