Прививка от бешенства - Валентина Андреева

– Прямо, как партизаны, – пробормотала Наташка. – Сделаем вылазку на шоссе – и в кусты, опять сделаем вылазку – и в другие кусты. Скоро уши, как у зайцев, вырастут – так вживемся в заячью жизнь. Лесные сестры, блин!

Тем временем Сергей поменял на «Ставриде» таблички с номерными знаками на другие. Наташке они не очень понравились, поскольку машина в один момент оказалась зарегистрированной в Туле. Но еще больше не понравилась какая-то здоровенная ярко-красная с зеленым наклейка, которую он приляпал на капот. Скорее всего, это была мутировавшая рогатая улитка. Затем с видимым удовольствием он выкинул наши вещи из багажника и салона. С видимым неудовольствием и буквально силком выволок из машины упирающуюся всеми четырьмя лапами Деньку, которой джип не понравился еще больше, чем Наташке манипуляции с ее «Ставридой». Загруженная в первую очередь, собака недолго оставалась в вездеходе американской породы. Улучив момент, сразу выскочила через открытую переднюю дверь джипа и сиганула на коврик между задними и передними сиденьями родной «Ставриды». Кажется, ей было наплевать, с кем и куда катить, лишь бы в привычной обстановке. При загрузке вещей обнаружилась неприятная неожиданность – соучастник Анны вместе с ней похитил и Наташкину сумку, оставив вместо нее ее собственную. Наш общий хороший вкус в выборе вещей при покупке на сей раз сослужил плохую службу.

Мне никогда не доводилось ездить так быстро. Наташка иногда позволяла себе гонять на машине. Где-то, на глазок, под сто двадцать. При этом стрелка вечно неисправного спидометра с равнодушным постоянством держалась на отметке в шестьдесят километров, и это успокаивало. У Андрея, надо полагать, исправный спидометр на отдельных участках шоссе застывал на ста шестидесяти. Вместе с ним застывали и мы с Наташкой. Денька, глядя на нас, тихонечко и жалобно повизгивала. Вначале, пока не выехали на шоссе, детектив молчал. Потом ворчал на какого-то Ромку-обормота, плохо отрегулировавшего тормоза. Потом пробовал шутить над последствиями.

– Слушай, ракетоносец! – на очередном вираже отлепившись от двери, заорала не выдержавшая перегрузок Наташка. – Нельзя ли потише?!

– Почему ракетоносец?

Андрей и не думал сбрасывать скорость.

– Потому что в случае экстренного торможения мы с Иркой и собакой вылетим через переднее стекло баллистическими ракетами и сметем всю сторону неудачно подвернувшейся по пути деревни. А если совсем не повезет, то не погнушаемся и второй стороной.

– Стекло пуленепробиваемое. Извините, но чем скорее вы вернетесь домой, тем лучше.

– Смотря в каком виде!

Закрыв глаза, я осмелела и твердо дала понять детективу, что разделяю опасения подруги. В том плане, что нам не все равно – заявимся мы домой живыми или размазанными по пуленепробиваемому стеклу.

– Сейчас я буду говорить, а вы слушайте и запоминайте. Вчера днем по настоятельной просьбе Цветковой Анны Павловны…

– Это еще кто такая? – легонько ткнув меня локтем в бок и угодив в Деньку, шепотом поинтересовалась Наташка. Собака от неожиданности фыркнула и вскочила.

– Ее каждая собака знает, – догадалась я, указывая глазами на псину. – Наша Айболитка.

– …Она сказала вам, – монотонно продолжал Андрей. – что ее машина вышла из строя, а ей необходимо срочно добраться до деревни Мамонтовка, где у нее больная мать…

– Здрассьте! Анна Павловна давно сирота!

– Где у нее больная мать!!! – повысил голос и скорость Андрей. Сделал небольшую паузу и, удовлетворенно кивнув, продолжил: – Ехали по проселочным дорогам. Машину вела Анна Павловна, так как только ей был известен точный маршрут. Она же предложила вам сделать небольшую остановку из-за сына, а заодно и выгулять собаку. На столь длительный путь вы не рассчитывали. Выходили все вместе, а когда вернулись назад, ни машины, ни Анны Павловны с сыном на дороге не обнаружили. Единственный мобильный телефон разрядился. Так как место было пустынное и уже стемнело, вы только под утро добрались до жилья и связались со мной. А я после кое-какой проверки добросовестно заявил об угоне вашей машины в милицию. Сейчас, подобрав вас без вещей, машины и денег, возвращаю домой. К сожалению, с небольшим опозданием, но имелись неотложные дела.

– Надо же! – искренне удивилась Наташка. – И десяти минут не прошло, как меня ограбили. И на фига ж мне это развлечение?

Меня волновало другое:

– Я так поняла, что ты, Андрей, отмазываешь нас от соучастия в убийстве мужа Анны. Однако есть свидетели не только ее шумных сборов, но и того, что мы выметались из дома вместе с ней именно в тот момент, когда произошел взрыв ее машины. Странная у нас у всех реакция на этот инцидент – тут же уехать…

– Ничего странного, если вы не знали, чья машина взорвалась. Анна пояснила, что наверняка идут бандитские разборки. Или обострилась конкурентная борьба между соратниками. Зачем нормальным людям глазеть на последствия? Тем более если они спешат по своим делам?

– В принципе правильно, – согласилась Наташка. – Если мы люди нормальные. Только как нормальные люди отправятся в какую-то Мамонтовку, когда направлялись в село Владимирское к художнику Рогожину.

– Мне тут знакомые ребята кое-какие сведения успели собрать. Так вот, господин Рогожин о вас ничего не слышал и, соответственно, в гости не ждал. У него мобильный телефон пропал. Художник – человек не очень общительный. С утра до вечера пейзажи пишет и не терпит присутствия посторонних.

На этом месте Андрей вынужден был умолкнуть, так как мы с Наташкой заорали в голос: «Маньяк!!!» Дальше уже каждая тянула свое. Лично я зациклилась на одной гласной «а». Наташка отдельно вела свою партию, бесконечное «о-о-о-о».

– Рогожин никого не обвиняет в краже телефона! – переорал нас Андрей. – Прекратить истерику!

Наташка послушалась и затихла разом. Я еще слабенько подвывала. Глядя на меня большими печальными глазами, скулила Денька.

– Так вот почему ты решил спихнуть всю вину на Анну? – ахнула Наташка. – Наша Айболитка ничего уже не скажет в свое оправдание. Лежит где-нибудь на дне реки…

– Она ни в чем не виновата, – прогундосила я и полезла за платком в куртку. Не важно, чью. Вещи из машины в машину перекидывали наспех. Под руки попалась Анькина. Я судорожно вздохнула и решила аккуратно положить ее назад, но из кармана торчал белый листок. Как выяснилось – какое-никакое доказательство моей правоты.

– Лучше бы считать ее виноватой. Тогда хоть ее гибель можно оправдать карой небесной. Все полегче, – хлюпала носом Наташка, вытирая какой-то тряпкой Денькину морду. – Ты-то что расслюнявилась! Можно подумать, все понимаешь… Ир, ну не зря же Анна куда-то уезжала прошлой ночью. Точно – на встречу с сообщником. Потом они что-то не поделили. Или поделили, но не поровну. А встречу на шоссе с похищением просто разыграли перед нами, как сцену из спектакля.

– А если прошлой ночью Анна уезжала навстречу своей предполагаемой гибели? Вдруг ей пришло очередное сообщение убийцы, о котором она умолчала. Ночью наша девушка вынула ключи из твоей сумки, сунув туда эту записку. А вернувшись целой и невредимой, произвела обратный обмен.

Андрей резко обернулся, узрел листок и коротко бросил:

– Читай!

Я и прочитала: «Ира и Наташа, простите меня за все. Если меня кто-то намерен убить, то не отступится. Не хочу, чтобы свидетелем этому был мой сын. Если со мной что-то случится, пожалуйста, не бросайте Женечку. У него никого, кроме меня, нет».

– В качестве пояснения могу добавить: Анюта наверняка боялась этой ночи. А еще больше боялась за жизнь сына и наши – тоже ни в чем не повинные души. Скорее всего, она сидела в машине, трясясь от страха в ожидании нападения, недалеко от места нашего приюта – чтобы был на виду. С рассветом, не дождавшись убийцы, вернулась. Ключи положила на место, а записку изъяла и сунула в карман своей куртки…

Тут я запнулась, поскольку заметила кое-какую нестыковку.

– Правильно, – неосознанно продолжая вытирать Деньке загривок, – пробормотала Наташка. – Зачем каждый раз писать одно и то же? В душе-то, наверное, надеялась не одну ночь продержаться. А получилось… Господи, кто мне вместо тряпки подсунул мою собственную майку?!

И тут меня осенило:

– А когда и где ты успел узнать о нелюдимости Рогожина и пропаже его телефона?

– Сведения точные. А откуда – не важно.

Андрей казался абсолютно невозмутимым. Я разозлилась и решила вывести его из себя. Несмотря на то что он был за рулем.

– Труп Анны не мог мне звонить со дна речного пару часов назад и уверять, что у нее все хорошо. Не Садко.

Я машинально отметила время звонка на мобильнике, когда Наталья остановилась у машины патрульно-постовой службы…

Конечно, я ожидала вслеска эмоций, но, честно скажу, – не такого. Андрей хорошо соображал, несмотря на хронический недосып, и, чтобы выразить свое возмущение специально остановился. Как он орал! Уловить смысл было нетрудно. Если коротко, то какого хрена мы, редкостные бестолковки, вообще останавливались, когда нам строго-настрого было запрещено это делать? Тем более останавливались прямо у ловца, на которого зверь бежит. Машина-то объявлена в розыск! Будь проклят тот день, когда он увидел нас в первый раз, а заодно и все последующие. Шея и лицо детектива приобрели цвет алой зари. Это не шло к его рыжим волосам, но сказать об этом детективу я не решилась. Ну, не так прямо конечно, а в том плане, чтобы не приобретал себе красных рубашек, маек и свитеров. Хотя… насчет трусов – не уверена. Если, конечно, их никто, кроме него, не видит, то…