Ночной всадник - Макс Брэнд

— Ну и что из того?

— Но он же поступил нечестно. Я сам видел. Барри ждал Джерри. Понимаешь?

— Ну и что?

— Мак, ты слепой! Джерри боялся, что ты погибнешь, если выступишь против Барри.

Услышав такое, Мак развернулся с внезапностью; удивительной для такого веса. Весельчак прижался к стене всем своим костлявым телом.

— Мак! — завопил он. — Я не говорил, что ты погибнешь. Но Джерри думал именно так!

— Он сам сказал тебе?

— Да поможет мне Бог!

— Джерри хотел, чтобы я прикончил Барри?

— А почему бы и нет? — настаивал стервятник, переплетая костлявые руки в тревоге и напряженном ожидании. — Разве это не естественно?

Мак покачнулся.

— Как бы то ни было, — возразил он сам себе, — не похоже, что убийство — дело справедливое.

Длинная рука Лэнгли коснулась плеча Стрэнна. Весельчак быстро прошептал:

— Помнишь последнюю ночь, когда ты на минуту вышел из комнаты? Джерри повернул голову ко мне… совсем так, как сейчас… и я спросил: «Могу ли я что-нибудь сделать для тебя, Джерри?»

Мак выпрямился, и его большие пальцы накрыли ладонь Лэнгли.

— Весельчак, — пробормотал он. — Ты всегда оставался его другом, я понимаю.

Лэнгли собрался с силами и продолжил:

— Джерри мне отвечает: «Весельчак, ты ничего не можешь сделать для меня, ведь я умираю. Но после того, как я умру, убереги Мака от Барри». Я спросил: «Почему, Джерри?» — «Потому что Барри его прикончит, я уверен», — сказал Джерри. «Я сделаю все, что в моих силах, чтобы уберечь его от Барри, — пообещал я, — но разве ты не хочешь отомстить человеку, который тебя убил?» — «О, Весельчак, — произнес Джерри, — я не буду спать спокойно, не отдохну на небесах до тех пор, пока не узнаю, что Барри отправился в ад. Но, ради Бога, ни слова Маку о моем желании, иначе он наверняка отправится за Барри и кончит так же, как и я».

— Приятель, — прохрипел Мак, мертвой хваткой сжимая руку Весельчака, — ты клянешься, что это правда?

— Да поможет мне Бог! — повторил лжесвидетель.

— Тогда, — сурово промолвил Мак, — мне придется поручить похороны людям, которых я найму. Сам же… У меня есть срочное дело. Куда удрал Барри?

— Он не удрал! — воскликнул Лэнгли, задыхаясь от радости. — Болван… чертов болван… ждет здесь внизу в баре О'Брайена, когда ты придешь. Он не боится твоего прихода!

Стрэнн ничего не ответил. Он бросил странный взгляд на спокойное лицо Джерри и направился к двери. Весельчак подождал, пока дверь закроется, и обхватил себя руками в приступе немого смеха. Немного погодя он успокоился и направился за Маком.

Глава 17

БАК УБЕГАЕТ

Из комнаты, где теперь лежал покойный, Толстяк поспешил прямо в бар. Когда он туда вошел, сразу множество глаз уставилось на спокойную фигуру в конце зала. Тяжело дыша, Толстяк поспешно направился к Барри, его жирные бока тряслись, когда он бежал. В Браунсвилле только две вещи могли заставить Мэтьюза бежать: револьвер или выпивка, случайно оказавшаяся в поле его зрения. Но нет правил без исключения. Подойдя к Барри, Мэтьюз ударил его тяжелой рукой по плечу. Точнее — возле плеча, потому что, когда тень падающей руки предупредила об угрозе, Дэн молниеносно изогнулся на своем стуле. Он двигался неторопливо, но каким-то образом его плечо исчезло с пути пухлого кулака. Кулак врезался в спинку стула, и Мэтьюз недовольно выругался.

— Приятель, — горячо произнес Толстяк, — я должен тебя предупредить. Джерри Стрэнн только что отбыл в мир иной. Через десять секунд Мак спустится вниз, чтобы найти тебя!

Мэтьюз отступил, отчаянно мурлыча, чтобы скрыть одышку, но Барри продолжал плести ловкими пальцами цепочку из конского волоса.

— Я завязал новый двойной узел, — сообщил Дэн. — Хотите посмотреть, как я его развяжу?

Толстяк повернулся к толпе.

— Ребята, — воскликнул он, размахивая руками, — он сумасшедший! Вы слышали, что он сказал. Вы знаете, что я его честно предупредил. Если нам придется выкопать для него могилу в Браунсвилле, будет ли в том моя вина? Нет! — Толстяк направился к стойке и постучал по столешнице: — О'Брайен, ради всего святого, выпить!

Предложение оказалось заманчивым для всей нервничавшей толпы, но пока стаканы летели по стойке, Бак медленно прошел через весь зал к Барри. Мало кто мог бы разобраться в выражении его лица; вряд ли хоть один из присутствовавших видел когда-либо человека, идущего на казнь. Возле Дэна Бак остановился и посмотрел на проворно работавшие руки. Барри изменил теперь позицию, поставив стул так, чтобы видеть дверь и всю толпу. Бак встал напротив. Конские волосы изгибались то вперед, то назад, и Дэниелс заметил, что кисти Дэна напоминают нежные ручки шестнадцатилетней девушки. Но все же они были твердыми — руки, сражавшиеся не столько с врагом, сколько со скукой.

— Дэн, — заговорил Бак, его голос дрожал, словно струна рояля после аккорда, — я подумал кое о чем и теперь готов с тобой этим поделиться.

Удивленный Барри медленно поднял голову.

Лицо Дэниелса приобрело оттенок, называемый смертельной бледностью, бледностью человека, загнанного в угол и решившегося дорого продать свою жизнь. Бак наклонился ниже, положив руку на край стола, и заглянул в глаза Дэна.

— Барри, — сказал Дэниелс, — я спрашивал тебя в прошлый раз: ты сядешь на своего коня и поедешь со мной к Кети Камберленд?

Дэн вежливо и виновато улыбнулся:

— Не вижу такой возможности, Бак.

— Тогда, — процедил сквозь зубы Дэниелс, — из всех лживых собак в мире ты самая лживая, грязная и подлая. Нет таких слов, чтобы выразить все, что я о тебе думаю. Получи!

Лежавшая на столе рука взлетела вверх и нанесла Барри сокрушительный удар в скулу. Одновременно Бак повернулся и отступил к центру зала.

В салуне не нашлось ни одного человека, не слышавшего последних слов Дэниелса, не видевшего, как тот дал пощечину Дэну. И все они видели или слышали, что изящный незнакомец несколько дней назад выхватил револьвер раньше Джерри и пристрелил беднягу. Люди затаили дыхание, а те, кто находился между Баком и Барри, отпрыгнули к стойке или стене. Их зачарованные глаза следили за лицом Дэна, на котором уже проявился бледный след, оставленный пальцами Дэниелса. Но если вначале царил ужас, то теперь он сменился изумлением. Так как именно изумленно смотрел Барри на Бака, выпрямившись на стуле. Его правая рука повисла расслабленно и неподвижно над рукояткой револьвера. Поза Дэна напоминала позу человека, превращенного в камень, когда он только начинал работу. Люди ждали, что рука прикоснется к оружию, а затем — блеск металла, вспышка, струйка дыма, и Бак, падающий на пол.