За каким плечом - Ева Шилова

слова, ранящие не хуже остро заточенного лезвия. А ведь ничего грубого… или злого она не говорит. Она меня не обзывает, не проклинает, не ругает, она даже может посочувствовать тому, как неудачно для меня сложились обстоятельства. Она меня даже не ненавидит, но своими тонкими ломкими обнаженными словами она каждый день напоминает мне о том, кто я, в чем виноват, и подталкивает меня к небытию. Я позволяю себе помечтать: однажды я засну навсегда, и ее не будет в моих снах. Я бы все отдал, чтоб ее больше не видеть. Только мне нечего больше отдать. Каждый вечер я вновь сворачиваюсь на тонком перепревшем матрасе и надеюсь, что однажды так и будет. Без нее.

Не получается. Иногда я думаю, что лучше бы меня сразу убили, а как я понимаю, было за что, чем вот так бросить на растерзание призраку снов. Призраку, в отличие от властей и преследователей, наплевать на время, место и расстояние, она нашла бы меня в любом месте, хоть в заточении, хоть на свободе, но так у меня было бы ощущение, что хоть что-то от меня еще зависит. Например, где проводить ночь. Или с кем. Или как, ведь там, наверху еще остались хорошие вина и порошки, дарующие беспробудные ночи без сновидений. Но мне отказано даже в этом. А она не забудет и не отступит. И я понимаю, что однажды я не выдержу. Я сам либо перестану есть, либо разобью себе голову о каменную стену, чтоб никогда больше эти ядовитые, больно жалящие слова не проникали мне в сознание. Наверное, только теперь я понимаю, почему смерть может показаться избавлением. И, может быть, мне повезет и туда, куда мне суждено попасть, не будет ходу призракам…

***

Маркиз Эдуарду Ди Сегейра, начальник королевской Службы тайных сыщиков и его заместитель, барон Мойзеш Тевеш с интересом наблюдали как приведенная в Управление Тайного сыска, и сидящая сейчас напротив мануш огрызается не хуже загнанной в угол крысы.

Франка Монти

Что вы привязались к Луме? Не делала она ничего плохого, постыдились бы! Сами же про ее алиби-уялиби до посреди ночи рассказывали! Прекрасно знаете, где она провела тот вечер, так что вам еще нужно?!

Какие родственники? Нет у меня таких. И других детей у меня нет, нет ни сестер, ни братьев, мать умерла, когда мне было пять лет. И она у нашей бабки тоже была единственной. Мой отец? Он вообще случайный, он не из наших, так как-то прошел по краю ее жизни, когда мы возле Сабаланны кормились. Я сбежала из табора, когда мне пятнадцать стукнуло. Потому что меня собрались замуж наладить. За старика. Четвертой женой. А это значит согревать постель, рожать сколько здоровья хватит, и делать, что старшие жены скажут. Отказаться? А вы про наши законы не слыхали? Если мануш баро сказал слово – так и будет, или вон из рода. А я не хотела так жить и ушла. Прибилась к деревеньке в районе Пиорошт, пробавлялась травничеством, благо еще бабка учила в растениях разбираться, обжилась потихоньку.

Отец Лумы? Не хотела я, чтоб об этом кто-то знал, да что уж теперь… ее отец из благородных. Граф Жуан Лукаш Ди Андради. Не знала я сначала, что он из знати, приехал как-то, сказал, проверяющий из поместья, мол, кто это тут на их земле поселился. Заезжать начал, вроде как насчет проведать… потом о любви заговорил. Знаю, о чем думаете, любовь на золото сменяла, как любая мануш. Ошибаетесь. Жуан Лукаш по молодости хорош собой был, интересный… и ласковый. Приезжал, красивые древние легенды рассказывал, стихи читал, цветы для меня собирал, я его учила венки плести. Так что… я сама свой выбор сделала. А потом он женился, и про меня забыл, но природу-то не обманешь, и мне, как оказалось, от графа подарочек перепал. Пришлось из деревни той уходить, мало ли как вы, благородные на бастардов реагируете, могли и скинуть заставить. Вот так и снова сбежала. Потом к Мартину прибилась. Так что если у Лумы родственники и есть, то только по линии самого графа Ди Андради…

– А что у нас по графу Ди Андради?

– Так он давно казнен!

– Он-то казнен, а дети?

– Сыновья от второго брака и старшая дочь от первого.

– Надо бы навести справки о том, где они в тот момент были… хотя…

– Да я понял, Франсишку Коррейя почуял, что там «работала» женщина, причем родственница Лумы, значит нам нужна его законная дочурка.

– По моим подозрениям, там, на площади, именно она вскрыла защиту своей единокровной сестры, дав возможность сотворить все это непотребство. Ты понимаешь, что это значит? Она сработала в паре с Тенью. Ее следует найти и быстро. Пока это наш единственный шанс прищучить самого Тень. Напряги Диего, пусть немедленно поднимет документы по дочери графа Ди Андради.

Диего как всегда не подвел, и нужные сведения предоставил не просто быстро, а очень быстро.

– Диего, так где нынче обретается дочь графа Ди Андради?

– Гранд, Вы не поверите – в монастыре дочерей Матери-Заступницы! Принята туда семь лет назад по личному королевскому указу под патронаж матери Алешандры, настоятельницы монастыря, когда-то в миру маркизы Даниэлы Азереду.

– Придется съездить в этот монастырь… да, кстати, а как бы для начала раздобыть описание и портретик сей искомой особы? Пусть и плохонький, но надо же понимать кого ищем…

Мать Алешандра

Да, я настоятельница монастыря дочерей Матери-Заступницы вот уже двенадцать лет. Да, я помню эту девушку, она поступила к нам семь лет назад. Никаких мирских имен, теперь это монахиня Мартина. Нет, вы не можете с ней поговорить, Устав монастыря запрещает разговоры на его территории. Я – исключение, но только в силу должности. Кстати, даже если бы я пошла на такое вопиющее нарушение правил, как разговор посторонних с одной из сестер, это бы вам ничего не дало. Сестра Мартина с момента поступления в монастырь не в себе. Она не разговаривает с окружающими не просто в силу соблюдения Устава, а потому что не может. Вот так все семь лет и провела как замороженная.

Посмотреть? Издали? И не пытаться заговаривать? Только сравнить с привезенным портретом? Н-ну, пожалуй, можно… Через час начнется служба, я предупрежу сестру Бьянку, она приведет сестру Мартину с собой в часовню. Они займут первую скамью слева, и вы сможете ее рассмотреть. Пойдемте, я покажу, где вы сможете укрыться…

– Можем уезжать, она нам ничего не скажет.

– Как это не