Пламенный Путь - Александр Сухов

А снилось мне и вовсе нечто несуразное. Сначала я, вроде бы как первозданная капля протоплазмы в бескрайнем Мировом Океане, основательно насыщенном всякими солями и еще чем-то приятным. Потом внутри моего тела сформировалось клеточное ядро, и у меня появилась непреодолимая потребность кого-нибудь слопать. Объект подвернулся очень скоро, и я почувствовал страсть к охоте. Вскоре из примитивного одноклеточного организма я трансформировался в более сложную многоклеточную структуру. Далее я становился все сложнее и сложнее и вскоре превратился в ползающего по морскому дну гигантского трилобита. И все это время я ощущал непоколебимую жажду жизни и голод, один великий и ужасный голод, а еще любопытство, которые в конечном итоге подвигли меня выбраться из уютного водного лона на неприветливую, но свободную от конкурентов сушу. Я убивал и погибал сам, вновь возрождался и вновь убивал ради еды, за право обладать лучшей самкой и просто так, подчиняясь непреодолимому инстинкту.

В какой-то момент я почувствовал непреодолимую тягу к познанию того, что меня окружает. Меня уже не устраивал сам факт существования льющейся с небес влаги, колышущего ветку ветра, извергающего черный дым и раскаленную лаву вулкана, а также многого и многого другого. Мне вдруг захотелось узнать, отчего проистекает тот или иной природный феномен, и не смогу ли я каким-то образом повлиять на него. Вскоре мне удалось создать примитивное орудие, состоящее из деревянного древка и каменного наконечника. С его помощью я мог поразить цель не только своими клешнями и жвалами, но находящуюся вне зоны моей досягаемости. Я подчинил себе огонь. Затем я придумал, точнее, подсмотрел у природы земледелие. До меня очень быстро дошло, что не обязательно каждый день отправляться на охоту, если можно одомашнить того или иного полезного зверя. Так возникло скотоводство. Избыток свободного времени, которое теперь не нужно было тратить на добывание пищи, подвиг меня к размышлениям философического свойства. Как следствие у меня появилась способность к абстрактному мышлению. Лиха беда начало, дальше — больше: возникли ремесла, затем промышленность, параллельно развивалась магия, не у всех проявилась способность творить чудеса, но у того, кто это умел, получалось все лучше и лучше. Со временем небо над родным Шеддаром вознеслись летательные аппараты, сначала примитивные атмосферные, затем все сложнее и сложнее и в конечном итоге я и мои соплеменники вырвались за пределы тяготения родной планеты…

Таким образом, мне и (как выяснилось потом) моим товарищам Андрею и Ивэну за эти двое суток удалось пройти весь эволюционный путь шеддов как вида, а потом преодолеть всю лестницу социального развития от примитивного каменного скребка до скоростного межпланетного корабля, оснащенного сверхмощным безинерционным магоприводом. Странным образом, оставаясь человеком, я в то же время теперь был жуком разумным из системы Хедланга без какого-либо ущерба для своей психики. Удивительно, но я не просто знал все или почти все об этом народе, я мог, например, с полным знанием дела принести жертву Всеблагому и Вездесущему Хашпуру, или приготовить не мене двух десятков блюд из сочного корневища болотной баузны или плодов вайанги морщинистой. Я не только в совершенстве изучил официальный язык Империи и парочку весьма распространенных сленгов, я освоил мудреную иероглифическую письменность этого народа и знал наизусть более тысячи стихов, а также легенд и прочих побасенок. Я изучил также родословную правящего государя императора до пятисот сорок девятого колена. Короче говоря, оставаясь во всем хомо сапиенсом, я стал вдобавок разумным жуком. Никогда бы не подумал, что подобное возможно. Теперь весьма непривычный внешний вид представителей расы шеддов не вызывал во мне прежней брезгливости, свойственной всякому человеку, более того, я научился по едва приметным признакам отличать одного шедда от другого и давать объективную оценку его внешности.

— Ну что, рогатые, пободаемся? Самки нынче в дефиците, на всех не хватит, — схохмил Ивэн, после того как нашу троицу вывели из гипнотранса и освободили от оков.

— Не, я лучше винцом из ягод гоху побалуюсь — а ну их баб! — в тон приятелю отозвался Анрюха Шатун и, взглянув на меня, покачал головой: — Оборотись-ка, сынку, экой ты смешной! Где красивый рог на лбу? Где радужная хитиновая броня? Не, не красавец, весь бледный какой-то, мягкий… тьфу!

Поначалу я слегка растерялся и начал нервно осматривать себя со всех сторон. Но тут оба моих товарища дружно рассмеялись и мне, наконец, удалось стряхнуть с себя навеянное во время гипносеанса наваждение. Черт, это же надо так вжиться в образ разумного насекомого!

Глядя на мою растерянную физиономию, оба моих товарища громко и задорно рассмеялись. Я посмотрел на себя в зеркало, кажется, действительно выгляжу довольно глупо, поэтому мне ничего не оставалось, как присоединиться к ним.

Впрочем, основательно повеселиться нам не позволил Аполлинарий Митрофанович. Учитель заявился в тот момент, когда наша троица приступила к довольно бурному «разбору полетов», выражаясь более конкретно, делиться впечатлениями о пережитом за последние двое суток.

— Здорово, соколы! — он поприветствовал нас с порога и тут же взял быка за рога: — Выглядите неплохо. Не соколы — орлы! Итак, первичный адаптивный курс пройден вами вполне успешно, теперь ваша дорога лежит в Межмирье, Ивэн в курсе. Именно он и отведет вас в башню своего Учителя. Час вам на отдых и перекус, затем мы устроим здесь грозу локального значения, под прикрытием которой вы уйдете с Земли.

В означенное время наша троица покинула резиденцию Великого Князя и под грохот, и яркие всполохи начинающейся грозы отправилась к темневшему невдалеке небольшому лесочку, где, по словам нашего иномирного друга, находился заветный проход в Межмирье. Когда мы подошли к торчащему из земли гранитному валуну, принесенному сюда со Скандинавского полуострова в эпоху последнего оледенения, с неба лило как из ведра. Однако никто из нас не обращал на это внимания. Ивэн целиком углубился в процесс открытия врат, я и Шатун были необычайно взволнованы перспективой оказаться в иных измерениях, куда до нас не ступала нога ни одного землянина. Впрочем, ошибаюсь, ступала и не раз, ежегодно на Земле бесследно исчезает не одна тысяча человек, и не все они становятся жертвами хищных зверей, убийц, или несчастных случаев. Некоторые проваливаются в неведомо какие дали, откуда возврата нет. А может быть, там так хорошо, что они попросту не желают возвращаться обратно? Скоро узнаем, по заверениям Ивэна ждать осталось не так уж долго.

Глава 6

Главный адмирал доблестного Имперского Флота Партави Скуудл всегда отличался тонким политическим чутьем и, что называется, умел держать нос по ветру. В измерении Земля он непременно получил бы кличку «Хитрый Лис» или что-то в этом роде. Но поскольку в культуре разумных жуков не было принято награждать достойных разного рода погонялами, подчиненные и равные по должности чиновники величали его «мудрым», даже покойный государь император несколько раз соизволил назвать его именно так.

Вообще-то Кайсра Двенадцатого — покойного батюшку правящего государя императора было намного легче и проще в чем-то убедить, нежели Саддара Шестого. Сколько раз наедине с собой уважаемый Партави проклинал Хранителей имперского яйцеклада за то, что из нескольких сотен оплодотворенных яиц выбрали именно то, из которого народился на свет этот упертый баран. Вообще-то эволюция мира Шеддар так и не сподобилась произвести на свет млекопитающих, в том числе и означенных представителей семейства полорогих, поэтому мудрый Партави Скуудл сравнивал повелителя шеддов с другим представителем животного мира, не менее одиозным, нежели земной баран.

Впрочем, прежние причуды нового императора не шли ни в какое сравнение с его последним волеизъявлением. Партави Скуудлу предписывалось ни много, ни мало искоренить пиратство в системе Хедланга. Даже план операции, разработанный придворными блюдолизами, далекими от нужд и чаяний Армии и Флота, приложили. Благо не расписали все по минутам и секундам. Уроды!

— Уроды! — теперь уже он громко озвучил удачную мысль, затем в сердцах добавил: — Стратеги доморощенные! Жополизы позорные!..

Не менее пяти минут старый адмирал выдавал самые разнообразные эпитеты в адрес придворной камарильи, по наущению которой, как небезосновательно он предполагал, Саддар Шестой совершал один необдуманный поступок за другим. Партави не опасался, что его слова достигнут ушей какого-нибудь недоброжелателя, ежедневно команда опытных специалистов-сканеров прощупывает его рабочий кабинет и примыкающие к нему помещения на предмет поиска хитроумных подслушивающих и подглядывающих устройств, поэтому он и не стеснялся в выражениях. Перечислив все сексуальные извращения, коими страдает ближайшее окружение его императорского величества, Партави Скуудл взялся за их родню, и не успокоился, пока не перемыл косточки всем их предкам вплоть до третьего колена. Затем схватил со стола недавно доставленный фельдъегерской почтой документ и, вальяжно развалившись на кушетке, принялся зачитывать его вслух: