Газета День Литературы # 80 (2004 4) - Газета День Литературы
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
столько самых непроглядных русских верст?
Мимо тучных заливных лугов некошеных,
мимо вскачь и вдаль несущихся веков...
Неужели это мною было сношено
ажно десять пар железных башмаков?
... Глажу, словно малых деток по головушкам,
грустным взором золотые купола...
И свистит вдогонку мне шальной соловушка,
выжигая землю отчую дотла.
***
Ракитов куст. Калинов мост.
Смородина-река.
Здесь так легко рукой до звезд
достать сквозь облака.
И — тишина... И лишь один
здесь свищет средь ветвей
разгульный одихмантьев сын
разбойник-соловей.
Почто, не зная почему,
ступив на зыбкий мост,
вдруг ощетинился во тьму
мой верный черный пес?
И ворон гаркнул в пустоту:
"Врага не проворонь!",
когда споткнулся на мосту
мой богатырский конь.
Здесь мой рубеж последний врос
на долгие века...
... Ракитов куст. Калинов мост.
Смородина-река.
***
Степь примеряет вешние ручьи...
Немудрено, что мне опять не спится,
волжаночки — подруженьки мои,
уралочки — родимые сестрицы!
Пестравочка, Сакмара, Кондурча,
Криуша, Орь, разбойница-Татьянка
спросонья недовольствуют, ворча,
разбужены весною спозаранку.
Довольно стыть
в крещенском сладком сне!
Мы сотой части песен не пропели.
О, как звонкоголосы по весне
речушки, тихоструйные доселе!
Пусть наша песнь порой не дорога
российскому степному междуречью,
но все ж его колючие снега
питают наше грешное наречье.
***
Себя сжигающий дотла,
октябрь под ногами тлеет...
Я знаю — молодость ушла.
Она об этом не жалеет!
Ох, девка-озорь, синь-глазок!
Невосполнимая пропажа.
Под кем-то ломится ледок,
под нею и не дрогнул даже.
О, как она хотела жить —
вкушать шабли, носить брильянты!
Но что могла я предложить
ей, кроме своего таланта?
За лучшей долей подалась,
обдав меня глухим презреньем —
туда, где томно стонет джаз,
и розы пахнут вдохновеньем.
Ни в сладком сне, ни наяву
она уже не отзовется.
Да я ее и не зову —
избави Господи, вернется!
***
"Во всех ты, душечка,
нарядах хороша..."
В.Богданович
Когда я, задыхаясь от бессилья,
в бреду кошмарном окунусь во тьму,
ты мне приснишься, юная Россия,
царевною в шатровом терему.
В сорочке из холстины белоснежной
и сарафане, сшитом по косой.
Склоненная над прялкою прилежно,
с тугою светло-русою косой.
Не модницей-кокеткой — Бога ради! —
блистающей французским декольте.
И не на пролетарской баррикаде
с измятой прокламацией в руке.
Примерь расшитый вешними шелками
прабабкин сарафан, моя душа!
И ты поймешь: лукавили веками,
что ты во ВСЕХ нарядах хороша!
***
В кругу молчаливых монашек
смирив горделивую грусть,
в букет монастырских ромашек
лицом покаянно уткнусь.
Туманы. Дурманы. Обманы.
Вот мир, где познала я тьму.
"Отыди от мене, сатано!" —
при встрече отвечу ему.
Подумаешь, дело какое!
Устав от мирской суеты,
душа возжелала покоя,
как птицы хотят высоты.
***
Все реже озаряет дали
послевоенный бравый сон...
Еще звенят твои медали,
но это — поминальный звон.
За то ль с молитвою и матом
вставал последний батальон,
не флагом звездно-полосатым,
но красным флагом осенен?
За то ль в клубах слепящей пыли
строчил охрипший пулемет,
на плаху девочки всходили,
ложились мальчики на дот?
А мы бредем с пустой котомкой
в европы — не подаст ли кто?
Мы, победителей потомки,
свое поправшие родство.
Проснись и пой! Нас обокрали.
Была страна и — нет ее!
Кому нужны твои медали
и вдохновение мое?
***
Он пел: "Мы наш, мы новый мир построим!.."
А после хмуро говорил всем нам:
"Такие песни надо слушать стоя,
при этом руки вытянув по швам!"
Таращили лазоревые глазки
внучата, подступавшие к нему:
"Мы встали, дед! Рассказывай нам сказки
про Эс-Эс-Эр — великую страну... "
И восставала Фениксом из пепла
в рассказах деда — навсегда вольна! —
летела в космос, побеждала, крепла
СССР — великая страна.
Омытая священным стягом алым,
вставала краше прежнего она.
И корчилась по кухням и подвалам
бесовья диссидентская шпана.
Старуха, что слыла простой и кроткой,
вдруг становилась строже и стройней.
И так гремела старой сковородкой,
что все боялись подступиться к ней.
***
Били воблой по столу.
По стаканам пиво лили.
Все рвались спасать страну.
Президентов материли.
Из закуски — хрен да шиш.
На столе — окурков блюдце.
Вот уж зашумел камыш,
вот уже деревья гнутся.
Потерпи, Россия-мать!
Много ли еще осталось?
Пива литров двадцать пять
на троих — такая малость!
Не качай камыш, река!
Дерева, замрите строем!
Вот сейчас рванем пивка
и — Россию обустроим.
***
Приноровившись без устали рыть
ямы для братских могил
"Я научу вас свободу любить!.." —
пьяный могильщик вопил.
Не одолеть ни крестом, ни пестом
этой науки лихой...
Многая лета вам, заступ и лом,
вы потрудились с лихвой!
Знать, шибко сильно мы Богу нужны,
русские люди в цене,
ежели нас безо всякой войны
бьют, как на лютой войне.
— Что ж ты, родная, запнулась о край
свежей могилки своей?
Коли стоишь пред воротами в рай,
мимо стакана не лей!
***
Что не сплыло — быльем поросло...
Не томимся. Не плачем. Не стонем.