Легионер. Книга 1 - Луис Ривера

И тут я вспомнил! Конечно же! Марк Кривой говорил мне о каком-то медальоне, который отец якобы взял у этих самых друидов. Я аж вспотел, несмотря на холод. Ну, ничего себе! Оказывается, Марк ничего не напутал…

Правда, как только я это понял, у меня сразу же появился десяток новых вопросов. Почему старик приходил ко мне? Почему, если камень дает такое могущество, отец погиб? Из-за этого ли Сердца Леса Оппий Вар убил отца? В общем, запутался я окончательно.

— Я вижу, — сказал кельт, — ты о чем-то догадался… Мне, конечно, ничего не расскажешь. Да и не надо. Это не та тайна, которую нужно знать. Я хоть и стар, пожить еще хочу… А тебе вот что скажу: с друидами шутки плохи. На твоем месте я бы очень постарался вернуть им Сердце Леса. Иначе…

Он снова замолчал.

— Что иначе?

— Да ничего… Плохо будет. Очень плохо. И не тебе одному.

На этом разговор наш закончился. Старик отправился к своим козам, а я побрел в палатку. У меня появилась еще одна причина, по которой я должен был найти Вара. И как можно быстрее. А встретив, не убивать сразу. Нам будет о чем поговорить. Вот после того, как он расскажет мне все, что знает про Сердце Леса, я его прикончу. Такое решение я принял по пути домой.

Но у Фатума были свои планы на этот счет.

Глава 11

— Да что же такое! Опять «собака»![43] — Крошка в сердцах хватил кулаком по столу.

Доска для игры в кости подпрыгнула. Ливий промычал что-то сквозь повязку. После ранения разобрать, что он говорит, было почти невозможно. Понимал его только Тит:

— Он говорит, первый раз видит, чтобы кто-то выбросил «собаку» семь раз подряд.

— Да я сам такое впервые вижу, — проворчал Крошка, сгребая кости в стаканчик.

— Может, хватит? Сегодня не твой день, приятель.

— Если долго не везло, вскоре должно повезти по-крупному.

Кости со стуком упали на доску.

Был вечер — время, когда мы могли наконец вздохнуть свободно. Тит, Ливий, Крошка и Сцевола бросали кости, я, проиграв два дневных жалованья, сокрушался об этом, лежа на постели, Крыса опять валялся в госпитале с какими-то чирьями по всему телу, остальные где-то шатались.

— Этого не может быть! Восьмой раз!

Сцевола с довольным видом сгреб со стола горсть мелочи. Ему сегодня везло.

На улице завывал ветер, дождь пополам с мокрым снегом монотонно барабанил по палатке. До весны оставалось всего три недели, но зиме на это было наплевать. Она и не думала сдавать позиции.

— Командир, ты видал такое?

— Я только что оставил пятьдесят ассов этим мошенникам. Так что не один ты всех приятно удивляешь.

Командир. Теперь меня называли так. Окончательно меня признали деканом после того, как я открыто выступил против Быка. Он взъелся на нас из-за того, что Крыса угодил в госпиталь. Припомнив свое первое правило, он сказал, что если у нас появился сачок, десяток будет отдуваться за него. Мол, так мы приложим все усилия, чтобы он выздоровел. И две недели подряд гонял нас на самые тяжелые работы. Ни одного увольнения, ни даже караулов. Ребята аж черные ходили от усталости и злости. Вот я как-то вечером и зашел в палатку к Быку. Сказал, что за Крысу, как его командир, отвечу сам, а парни здесь ни причем. И нет смысла мучить парней перед самой кампанией, вряд ли это понравится командующему. Вышел я от Быка с синяком в половину лица и перспективой остаться без увольнения до следующего года. На следующий день весь контуберниум отправился по кабакам в гарнизонный поселок, а я заступил в караул.

После этого случая мой авторитет вырос. Все посчитали, что дать отпор Быку куда сложнее, чем поднять знамя в бою и повести за собой людей. Для второго нужно просто мужество. Для первого — храбрость безумца.

Полог палатки откинулся, и, неся с собой холод, внутрь ввалился наш новый опцион Секст Носатый. Его перевели к нам месяц назад из XII «Молниеносного» легиона. После сирийской жары ему приходилось здесь туго. Наверное, поэтому он все время был хмур. А может, просто характер такой…

Опцион недовольно покосился на кости, но ничего не сказал. Командующий негласно разрешил нам играть, понимая, что нам нужно как-то выпускать пар в ожидании кампании.

— Где остальные, декан? — спросил он, садясь на корточки и протягивая руки к огню.

— Где-то в лагере.

— Собирай всех. Через два часа выходим.

— Куда?

Парни перестали бросать кости и уставились на опциона. Идти куда-то на ночь глядя да еще в такую погоду! Похоже, Кроха заразил своим невезением весь десяток.

— «Бобов» искать.

«Бобами» мы называли фуражиров. Людей в лагере было много, так что своих запасов продовольствия к концу зимы стало не хватать. Приходилось время от времени отправлять отряды в близлежащие селения, чтобы пополнить запас провизии. «Бобовый» патруль считался с одной стороны дармовщиной, потому что можно было прихватить лишней жратвы.

С другой стороны, иногда эти отряды пропадали. Повстанцы, несмотря на холода, то и дело проникали на контролируемую нами территорию. Самое плохое, что мы даже не знали, каким селениям можно доверять, а какие вовсю помогают повстанцам. Периодически мы устраивали карательные рейды. Лазутчики сутками шныряли по округам, пытаясь обнаружить отряды противника, но люди все равно исчезали. Так что «бобовые поиски» были делом обычным. А назначению в «бобовый» патруль радовались только завзятые оптимисты или обжоры.

— Что за спешка-то? — прогудел Крошка. — Небось где-нибудь непогоду пережидают. Как в прошлый раз, помните? Мы их уже похоронили, а они на перевале застряли из-за снега. Еще и перепились все…

— Разговорчики! — прикрикнул опцион. — Декан, укоротил бы языки своим.

— Крошка, заткнись!.. А на самом деле, чего торопиться?

— Пойди у легата спроси, — Секст неохотно поднялся. — Собирай людей. Выдвигаемся через два часа. Паек на пару дней возьмите. Раньше не вернемся.

С этими словами он вышел.

— Нет, ну надо же, а? Ох, и не везет мне сегодня, — Крошка с тяжелым вздохом тряхнул стаканчик с костями.

— Да уж… А говорил, по-крупному повезет. Вот уж точно повезло… Дерьмовый из тебя предсказатель, Крошка. — Тит поднялся из-за стола. — Пожрать бы надо… Про запас.

Вместе с ним встали и Ливий со Сцеволой.

— Эй, давайте еще по разу бросим. Загадаем. Если выиграю — будет нам дармовщина.

— Ты нам тут уже дармовщину набросал.

— Да ладно вам, — Крошка тряхнул стакан, пошептал что-то, касаясь стакана губами, и метнул кости.

Все вытянули головы, посмотреть, что выпало.

Это была девятая «собака» за вечер.

А через два часа за нашими спинами захлопнулись ворота лагеря. Шли налегке. Наша центурия и такой же по численности отряд вспомогательных войск. Командовал Носатый, сам Бык остался в лагере замещать трибуна когорты, которому всадили стрелу в бедро во время одного из рейдов.

Двигались мы ускоренным шагом, чтобы к рассвету добраться до той деревни, где «бобы» должны были набрать зерна. Территория этой деревни считалась безопасной, но командиры решили не рисковать и привести нас туда, когда уже будет светло. Отсюда и спешка, и ночной марш.

За милю до деревни Носатый выслал вперед разведчиков, но ждать, пока они вернутся, не стал. Погнал нас дальше, хотя спать мы хотели смертельно. Так что на место мы прибыли почти одновременно с передовым отрядом. И злые, как собаки.

Местные жители нас не ждали так быстро. Поэтому (а может, потому, что были всерьез запуганы повстанцами) не сделали одной очень нужной для сохранения собственного спокойствия вещи — не сняли головы наших солдат из бобового патруля с копий, воткнутых вдоль частокола.

Когда мы увидели эти головы… Не знаю, каким чудом, Носатому удалось удержать нас от немедленной расправы. Будь у него нрав помягче, мы бы вырезали всю деревню. Но он был достаточно крутым, чтобы доходчиво напомнить нам о дисциплине.

Так что в деревню мы вошли, соблюдая порядок, хотя внутри все кипело. В мрачном молчании мы тяжело прошагали на центральную площадь селения. Жителей было не видно. Еще бы! Они вовсе не были дураками и понимали, что просто так мы отсюда не уйдем. За каждого убитого римлянина придется отвечать.

Наша центурия построилась в каре на площади, а часть солдат вспомогательной когорты ринулась вытаскивать перепуганных жителей из домов. Остальные отправились снимать головы и искать тела солдат.

Вскоре на площади собралась вся деревня. Мужчин было мало. В основном, старики, женщины и дети. Детей, правда, тоже было немного — плохой урожай и суровые холода сделали свое дело. Жители сгрудились кучкой, затравленно глядя на нас.

Вперед вышел Секст:

— Кто из вас староста деревни?

Некоторое время все молчали. Наконец из толпы вышел высокий старик, закутанный в старый рваный плащ.