Дикая Морковка - Эльвира Барякина

Мухин беспомощно крутил близорукими глазками под съехавшими на бок очками.

— Ребята, чего вы? Я же… э-э… просто…

— Что «просто»? — грозно насупил бровь Костик.

— А-а-а, слезьте с меня! — запричитал вдруг Мухин. — Сами подыхайте в этой своей… э-э… экспедиции! Мне домой надо! Мне здоровье не позволяет есть ваших моллюсков!

— Типа решил в одиночку пересечь море? И спер сокровища?!

— Вы все равно не осознаете их подлинной ценности! А я бы доплыл до людей, позвал бы на помощь…

— Врет! — однозначно сказал Андрюшка, с презрением глядя на него. — Он просто хотел подло сбежать!

— Вот чмо! В яму его посадить! — выкрикнула Рая.

Пленного заключили в раскоп. Мухин плакал и обзывался какими-то латинскими словами. Всем было противно на это смотреть, и его оставили одного. Но как только они вернулись в лагерь их глазам предстала страннейшая картина: Алена вытаскивала из лаборатории Сальери. Причем за ноги. Он же не подавал никаких признаков жизни.

— Это что? — воскликнула Санька, придя в совершенное изумление от увиденного.

Алена гневно указала на Сальери:

— Это он убил Пал Палыча!

— Чего вы мне голову морочите?! Как царь требую объяснений! — топнул ногой Костик. — А то получается, у тебя свой преступник, у нас свой.

Кинув на землю ноги тяжеленного Сальери, вся трясясь и возмущаясь, Алена начала рассказывать… По ее словам выходило, что как только весь народ кинулся в море вслед за Мухиным, вдруг откуда ни возьмись появился Сальери и тихим сапом, думая, что его никто не видит, побежал к лаборатории. Алене все это показалось странным, и она принялась молча наблюдала за происходящим. Сальери все не возвращался и не возвращался, что было очень подозрительным. И точно! Заглянув в лабораторию, Алена увидела, как он весьма усердно вписывает в журнал о прохождении практики что-то свое. Причем и почерк-то, паразит, научился подделывать под Пал Палычевский! Тут Алена вскричала:

— А что это ты тут делаешь?!

Сальери аж подпрыгнул, перепугался насквозь и нагло заявил, что ничего. Тогда Алена потребовала показать, что тот пытался написать в журнале. Негодяй сначала всячески отказывался, но тут Алена применила свой старый излюбленный способ: она пригрозила, что не даст ослушнику еды. И Сальери очень быстро капитулировал.

Оказалось, что за леность, тунеядство и мелкое воровство еды из общественных запасов Пал Палыч хотел отчислить его из университета. Сальери же решил нарушить волю покойного и продолжить свое образование. Поэтому он вырвал страницу из журнала, где было написано, что он изгоняется с практических занятий и не допускается до перевода на следующий курс, а вместо этого вписал себе массу всяческих похвал и благодарностей.

Алена всю жизнь была очень честной. И такое подлое жульничество привело ее в тихий ужас. Стало очевидным, что Пал Палыч пал от руки своего нерадивого ученика, готового кого хочешь загнать на тот свет, лишь бы получить заветный диплом. Сальери же понял, что Алена — единственная свидетельница его преступления, и с ней надо что-то делать, пока она не разболтала всем на свете о его поведении. Воспользовавшись изумлением завхоза и шеф-повара, он выскользнул из лаборатории и вскоре вернулся обратно, неся в руке первый попавшийся цветок. После этого Сальери пал на одно колено, протянул даме растение и сказал, что в его сердце давно уже поселилась любовь, и что никто в мире не готовит мидий столь божественно, как Алена. И тут же предложил ей свою дружбу и любовь навек.

Окончательно поразившись при виде коленопреклонного Сальери и его цветка, Алена обозвала его дураком и попыталась было выйти из лаборатории. Но не тут-то было! Осознав, что первый пункт плана провалился, Сальери загородил ей выход и стал намекать на какие-то туманные неблагоприятные последствия, если только Алена не будет держать язык за зубами. И тут откуда-то с берега закричал Данилка, призывая маму на что-то поглядеть. Тогда Сальери сказал:

— Смотри, я твоему щенку башку отверну!

Он даже не успел пожалеть о сказанном, потому что реакция Алены была молниеносной: она схватила со стола довольно увесистый микроскоп и обрушила его на голову горе-жениха.

…Народ выслушала всю эту историю в совершенно пораженном состоянии.

— Не верьте ей! — вдруг всхлипнул Сальери, подняв голову от земли. Врет она все! Я ни при чем!

— А может, они вместе «мокруху» совершили? И Мухин, и этот… произнесла задумчиво Рая.

— Да глупо это! — выкрикнула Санька. — Человек не может убить из-за записи в журнале!

Андрюшка лишь усмехнулся.

— Это ты не можешь, а другой — запросто!

И тут Костик принял Соломоново решение:

— Я вообще не понимаю, как они могли укокошить шефа, не имея оружия, но, тем не менее, повелеваю: изолировать обоих мерзавцев от общества, то есть посадить в яму. А там посмотрим, что делать…

— Ребята! — запричитал Сальери. — Не кидайте меня к убийце! Он же меня… это… того…

— Одним лохом будет меньше, — глубокомысленно выдала Рая.

Оба арестанта очень умело симулировали свою невиновность. Оказавшись в одном раскопе, они тут же шарахнулись друг от друга в разные стороны, вопя одно и то же:

— Спасите! Помогите! Выпустите меня отсюда! Я не могу с ним сидеть!

Мухин время от времени принимался плакать и причитать, что он не намерен здесь погибать. Ася на это кричала ему, что Пал Палыч тоже хотел жить. Сальери все время стучал ложкой об тарелку и требовал еды.

Глядя на это, народ снова пустился в дебаты. Санька, Аська и Серега были уверены, что это Мухин убил начальника экспедиции, чтобы захапать себе сокровище. В связи с тем, что Серега встал на ее сторону, Санька даже забыла, что терпеть его не может. Обличение Мухина было теперь всего важнее. Посовещавшись, они наконец-то помирились и решили отстаивать права Сальери и кормить его.

Но Андрюшка, Гагарина и Алена именно его и считали преступником. Мухин же казался им просто истеричным и с пошатнувшейся психикой. Типа он просто со страху удрал в море. И они носили обед несчастному аспиранту.

Рая поподозревала сначала одного, потом другого, а потом вообще растерялась. Но тут высказал свою позицию Андрюшка, и она решительно переметнулась на его сторону.

Костик же если чего и думал, так держал это в тайне. Может быть, для важности, а может, просто не хотел облажаться. Он только заметил, что его подданные ведут себя как-то странно: совершенно забыли о том, что еще совсем недавно обвинение в убийстве и краже висело над Вадиком. Но о нем спорить было уже никому не интересно. Преступления Мухина и Сальери затмили все на свете.

В результате каждый из археологов с пеной у рта доказывал остальным свою версию. Или же вообще не доказывал, а просто орал на оппонентов, обвиняя их в отсутствии мозгов и логики. В общем, нервы населения лагеря в одно мгновение накалились до предела. А Санька, несмотря на свою вчерашнюю свадьбу, чуть опять не потеряла голос, доказывая Андрюшке, что он олух царя небесного, раз не понимает коварной сущности Мухина.

К полднику ссора настолько дала себя знать, что противоборствующие группировки решили объявить друг другу байкот и разойтись в разные палатки. Санька хотела было занять более классный мальчишеский дом и сунулась туда, но там все также без движения лежал Вадик — весь бледный и иссохший.

— Ты за кого? За Сальери или за Мухина? — спросила она, вползая на коленках внутрь палатки.

Вадик поворотил на нее взгляд измученной газели. Но так ничего и не сказал.

— А ну тебя! — махнула на него рукой Санька. Вадик совершенно исчерпал свою привлекательность в ее глазах. Что это за мужик, у которого даже своей точки зрения нет на происходящее?!

Ей даже было как-то неприютно в его присутствии, и она решила, что перетащит своих сторонников в девчоночью палатку, а врагам оставит для жительства дом скорби вместе с Вадиком в придачу.

Хорошо, хоть Алена соблюла политкорректность и не стала обделять своих политических противников едой. И это оставляло надежду на то, что она и в дальнейшем будет добра и даст Саньке крем для рук. От всех вышеописанных приключений ее нежные ухоженные ладошки превратились в Бог весь что: трещины, мозоли, заусенцы… Хоть плачь! И ради них Санька решила пожертвовать чувством непримиримости с просальеривской группировкой и сходить на поклон к ее главарю.

Утомившись от трудов праведных и неправедных, народ расползся по домам и спал.

— Эй, есть кто живой? — проговорила Санька непринужденно, подойдя к зеленой палатке. — У меня к вам мирные намерения!

Но вместо Алены из палатки вдруг высунулась Рая.

— Ах ты, Годзилла пролетарская! — закричала она, завидев чужака. — Чё ты тут бродишь?

Саньке и так было не по себе, а тут еще эта идиотка.