Три дня в Карликании - Владимир Артурович Левшин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну, как вам не стыдно! — взмолился Чебышёв. — Вы же мой ученик! Выходит, я учил вас петь дифирамбы. Что подумают обо мне мои юные соотечественники? Если им это интересно, они сами прочтут мои сочинения.
— Дорогой Пафнутий Львович, — воскликнул Ляпунов, — узнаю вашу профессорскую рассеянность! Эти милые школьники не смогут прочитать ни одной строчки в вашем сочинении. Ведь они ещё не знают высшей математики.
— Ну и что ж? — ответил Пафнутий Львович. — Пусть узнают. Пусть поскорей заканчивают школу, поступают в университет, и тогда…
На это возразить было нечего. Мы распрощались и снова двинулись дальше. И, чем дальше мы шли, тем больше учёных встречалось нам.
Мы не успевали раскланиваться. Нас окружала плотная толпа.
Здесь были и врачи, и физики, и агрономы, и литераторы, и биологи, и химики — ведь теперь без математики не обходится ни одна наука!
Всё чаще и чаще стал раздаваться гул самолётов, стрекот кибернетических машин, разряды атомных реакторов…
И вдруг мы услышали музыкальную фразу — всего только несколько нот. Но их нельзя было не узнать. Наши позывные!
Мгновение — и в небо взвилась длинная сверкающая стрела, оставляя за собой огненный хвост.
И тут же заговорило радио:
— «В Советском Союзе запущен ещё один космический корабль…»
Мощное «ура» заглушило голос диктора. И мы не узнали, под каким номером значится очередной космический корабль.
На возвышении стояла группа людей. Конечно, это были создатели ракеты. Мы протиснулись вперёд, чтобы увидеть их лица. Но это нам так и не удалось, потому что… потому что…
Мы по-прежнему сидели в школьном саду, за дощатым столом.
Какую интересную сказку вы нам рассказали, — задумчиво произнёс Олег.
— Неужели ничего этого не было? — вздохнул Сева. — Ни Четвёрки с бантиком…
— Ни балета на льду? — подхватила Таня.
— Ни Зеркальной улицы… — продолжал Олег.
— Может быть, не было, — сказал я. — А может быть, было… Посмотрите, вот листок! Мне передал его для вас один из тех, кого вы только что видели.
— Неужели? — заволновались ребята, — Покажите!
Я положил на стол страничку, вырванную из обыкновенной тетради в клетку. И ребята прочитали слова великого русского математика Николая Ивановича Лобачевского:
«Кажется, нельзя сомневаться… в истине того, что всё в мире может быть представлено числами».
Голицыно, лето 1962 г.
