Полная капитуляция - Аманда Мэдисон

Стараясь не разбудить мальчика, Энн осторожно поцеловала Стива в лобик. Она была счастлива снова держать сына в объятиях, его близость успокаивала. Однако спать она не могла — все ее мысли были заняты Рубеном.

Сегодня впервые за многие годы она увидела брешь в его броне, но вместо того, чтобы ринуться вперед и нанести удар по слабому месту, ей захотелось защитить его. Защитить мужчину, которого она некогда любила — да что там, любит и сейчас! — именно в тот момент, когда он был наиболее уязвим.

Сердце Энн переполняли чувства, в которых смешивались нежность, прощение, сожаление. Когда-то им с Рубеном было так хорошо, они были так нежны друг с другом, полные любви и надежды. Смогут ли они вернуть прошлое? Смогут ли вновь найти путь друг к другу?

Энн выскользнула из постели, оставив Стивена сладко спать в гнездышке из одеял и подушек. Вызвав горничную, она объяснила, что ей необходимо немедленно увидеться с хозяином. Она действовала не раздумывая, подчинись интуиции, порыву.

Рубен был в спальне. Слуга молча открыл дверь перед Энн и впустил ее в это святилище.

Ресницы Рубена приподнялись, взгляд серых глаз упал на Энн.

— Да?

Их взгляды скрестились, и у Энн внутри все перевернулось. Его холодные глаза ее просто доконали. Ей отчаянно захотелось броситься к мужу и умолять простить ее, любить ее. Однако она не могла заставить себя сдвинуться с места. Слишком велика пропасть между ними, слишком тяжел груз недоверия, ошибок и страха. Рубен сел на кровати. Атласная простыня соскользнула, обнажив его до пояса. Сердце Энн на мгновение перестало биться: он был просто потрясающе сексуальным.

— Что тебе нужно?

— Мне нужен ты, Рубен, — храбро заявила Энн.

Он нахмурился. Затем медленно откинул простыню и подвинулся, освобождая место для Энн. Она бросилась вперед, прыгнула в кровать и спрятала лицо на его плече.

— Рубен, я должна…

Но он остановил ее, прильнув губами к ее губам. Потом шепнул:

— Нет, не говори ничего. Я не верю словам.

Плиты мускулов его груди коснулись ее набухших в ожидании сосков, бедра прильнули к ее ногам. Энн ощутила его возбуждение, ее тело занялось жаром. Она изнывала от жажды, утолить которую мог единственный мужчина — ее первая и последняя любовь.

Глава восьмая БРАК КАК ДОКАЗАТЕЛЬСТВО ДОВЕРИЯ

Утолив жажду наслаждения, все еще тяжело дыша, Энн смотрела на Рубена в ожидании, что он скажет. У него явно было что-то на уме, это угадывалось в его взгляде, сжатых губах, в том, как обозначились морщинки в уголках глаз. Энн не хотела допытываться, если, конечно, вообще было что выпытывать. Пусть Рубен соберется с мыслями. И он, видимо, собрался: протянул руку, провел крепкой ладонью по ее талии, грудной клетке, пересчитав каждое ребрышко, и наконец накрыл ее грудь.

— Ты всерьез сказала, что хочешь остаться?

Молча глядя на мужскую руку, лежавшую на ее груди, Энн разрываясь между желанием, которое у нее та рождала, и страхом перед его словами.

— Энн, ты меня слышишь?

Он по-прежнему хочет, чтобы она уехала. Даже теперь, после самого интимного действа, которое может произойти между мужчиной и женщиной. Энн на мгновение закрыла глаза.

— Я не уеду, если это то, чего ты требуешь.

— Разве я этого требовал? — Рубен отбросил простыню, открывая свету их тела. Его тело, казалось, состояло из одних мышц, вздымавшихся на мощной груди, плоском животе и длинных ногах.

— А разве нет? — Энн постаралась прогнать от себя прочь желание снова раствориться в нем. С Рубеном она чувствовала себя настоящей женщиной, его редкое мастерство в любви приводило ее в восхищение. Но сейчас речь не о том, напомнила себе Энн. Он по-прежнему хочет оторвать ее от сына. — Я не брошу Стивена. Ни при каких обстоятельствах.

— И разводиться не станешь?

— Ни за что!

Рубен внезапно наклонился и забрал в рот ее сосок. Тело Энн словно пронзил электрический ток, и она протестующе застонала. Рубен поднял голову и улыбнулся. В этой улыбке читалось подлинное удовлетворение — он явно наслаждался властью над ней.

— Что ж, в таком случае ты не станешь возражать против того, чтобы снова принести обет?

Какой еще обет? Энн подскочила, схватила простыню и натянула ее на себя, чувствуя, что сейчас особенно остро нуждается в защите.

— Что значит — принести обет? Ты собираешься заточить меня в монастырь?

Рубен расхохотался.

— Я бы не смог этого сделать при всем желании, ведь ты не католичка. — И, посерьезнев, прибавил: — Нет, я имел в виду брачный обет.

— То есть ты предлагаешь нам снова пожениться?

Рубен кивнул и решительно сдернул с нее простыню.

— Оставь. Мне нравится на тебя смотреть.

— Я не могу думать, когда я голая.

— Очень даже можешь. Просто соберись. — Взгляд Рубена стал мечтательным. — Мы ведь всего лишь расписались в мэрии Бостона. А теперь обвенчаемся в церкви. По католическому обряду.

Выйти замуж за Рубена еще раз?

Голова у Энн пошла кругом, мысли мешались. Быть снова любимой Рубеном, чувствовать силу его страсти, и не единожды, а много-много раз вернуться в его объятия, в его сердце…

Впрочем, он ведь ничего не говорил о любви. Он возвращал не любимую жену, а свою собственность, некий неодушевленный предмет. Ну и что с того? — шепнул внутренний голос. Какая тебе разница? Главное, ты будешь с ним, у вас будет семья. Стив получит то, о чем мечтал, а она… Что ж, она просто будет рядом с Рубеном, ведь это то, чего ей хочется больше всего на свете.

Возможно, у них все получится, ведь, когда все начиналось, это было райским блаженством. Зато потом стало сущим адом…

Где-то в глубине дома пробили часы. Энн внезапно ощутила давление времени. Последние три с половиной года тянулись так долго, были такими тяжелыми. Нет, она не могла представить, что снова вернется к жизни, которую вела вдали от Рубена.

— Если мы не разведены, то зачем нам снова жениться?

Протянув руку, Рубен отвел шелковистый белокурый локон от ее лица, затем пропустил пушистую прядку между пальцами.

— Церковный брак станет доказательством доверия.

Его удивительно интимное прикосновение, легкое, как ветерок, вызвало в груди Энн такое волнение, что ей стало нехорошо. Хоть бы он снова прикоснулся к ней, к ее щеке, к груди, бедрам… Господи, куда это ее снова заносит? Сила собственного желания ужаснула Энн.

— Это… ради Стивена? — запинаясь, спросила она, впившись ногтями в ладони и чувствуя, как против воли тает все ее тело.

— И ради него, и ради моего дела.

Все ясно — ради его дела. Дела всегда стояли у него на первом месте. Все что угодно было у него на первом месте, только не она. Это было больно, но, по крайней мере, честно. Зачем пробуждать ложные надежды? Теперь Энн знала, на каком она свете. Это была не любовь, а обязательство. Она больше не его сокровище, а просто мать его сына.