Дуэт влюбленных - Долли Нейл

Она встала и прошла бы мимо Никоса, но он жестко ухватил ее за плечо и развернул к себе. Выражение его лица испугало девушку.

— Следует ли тебя понять так, что ты решила выйти за меня замуж, чтобы отомстить за смерть подруги, а теперь идешь на попятную? Так какая же причина заставила тебя передумать, Маджи, дорогуша? — спросил он с холодным цинизмом. — Или сама мысль спать со мной в одной постели стала тебе невыносима?

Последние слова он буквально прорычал. Ярость охватила его. Безумие светилось в глазах, пальцы клещами сжали девичье горло, она задыхалась, не в силах произнести ни слова.

— Моя сладкая маленькая Маджи, олицетворение всей невинности и кротости, оказалась более греком, чем я, когда дело дошло до мести. — Никос неприятно хохотнул. — Скажи мне, сучка, когда ты приняла свой план — в первую минуту нашей встречи или обдумала все заранее, для чего и нанялась к Дороти?

— Нет… нет. Пусти, мне больно, — взмолилась Маджи.

Его руки чуть ослабли, но все равно сопротивляться ему было бесполезно. Слезы выступили у нее на глазах.

— Отвечай, — прохрипел он. — Слезами меня не разжалобишь.

— Я узнала тебя, только когда мы с Дороти улетали в Лондон. Твой деловой синий костюм и кейс… Ты был точно в таком же в своем проклятом заведении. Я поняла, кто ты, и… — Маджи чуть не сказала «возненавидела тебя», но вовремя остановилась.

Я, должно быть, спятила. Что за идиотская мысль, будто мужчина вроде Никоса позволит женщине, смертельно его оскорбившей, остаться безнаказанной.

— И ты возненавидела меня? — Он сам произнес то, о чем она промолчала. Секунду Никос пристально смотрел ей в глаза, потом с безжалостной холодностью вымолвил: — Тогда, мне кажется, я должен дать твоей впечатлительной натуре более реальный повод для ненависти.

Его намерение было очевидным. В тот же миг Маджи оказалась пригвожденной к постели. С нее слетели юбка, блузка: жемчужные бусинки ожерелья, рассыпавшись, защелкали по полу.

7

— Нет, Никос, не надо. Я же честно признала свою вину. Я не должна была выходить за тебя замуж. — Он заставил ее замолчать, раздавив рот безжалостным, до крови, поцелуем.

— Ах ты, сучка! Она, видите ли, раскаялась, собирается уехать в Лондон. — Он ядовито напомнил ей ее слова, интонации, звучавшие в его устах как пародия. — Не хотел бы тебя расстраивать, дорогая, но у тебя нет выбора, — прохрипел Никос саркастически, и бретельки ее лифчика лопнули, когда он сорвал его, обнажив ей грудь. — Ты дорого заплатишь мне за свои фокусы!

Неистовый голос, твердо сжатый рот, побледневшие скулы — Маджи даже представить не могла, что Никос может быть таким. От него пахнуло чем-то звериным, да он сейчас и был похож на разъяренное животное.

Маджи взбунтовалась, пустила в ход колени, локти, помогло это лишь на минуту, пока он скидывал с себя мешавшие ему брюки, рубашку. При этом Никос не дал ей ни малейшей возможности вывернуться.

— Я еще заставлю тебя горько пожалеть! Ты сделала со мной то, что не посмела бы ни одна женщина на свете.

— Я не сделала тебе ничего плохого, — наивно пробормотала Маджи.

— Я тоже не собираюсь делать с тобой ничего плохого, — расхохотался в ответ он, откровенно разглядывая распростертое под собой женское тело. — Я всего лишь собираюсь переспать с собственной женой.

— Повторяю, мы женаты формально. И оба свободны делать то, что каждый хочет, — упрямо твердила Маджи, в душе понимая полную бессмысленность слов.

— А ты сомневаешься, чего я в данный момент хочу? — Он обрушился на нее, сгреб одной ладонью оба ее запястья и заломил руки, коленями придавил ей ноги так, что она уже не могла даже шевельнуться.

— Ты все и всегда берешь силой?

Маджи попыталась в тон ему быть ироничной, но это плохо у нее получилось. Его свободная рука по-хозяйски двигалась вдоль ее тела от груди к бедрам, потом опять вверх, вызывая предательские мурашки.

— Даже свою мать ты силой заставляешь общаться с родственниками, которых она ненавидит.

Он изумленно взглянул ей в глаза.

— Тебе не удастся отвлечь меня еще одним диким обвинением. Я намерен овладеть тобой. А ты хорошо знаешь, я обычно добиваюсь того, чего хочу.

— До какой бы низости тебе ни пришлось опуститься при этом? — непроизвольно вырвалось у нее — страх, гнев и настоящая паника заставили Маджи забыть о всякой осторожности. — Чего еще ожидать от мерзавца?

Он не заметил панического смятения в ее голосе, только издевку.

— Не смей никогда называть меня так, если тебе дорога жизнь! — взревел он, сжав ее с силой от которой она охнула. — Ты либо дура, либо абсолютно бессердечная дрянь.

Маджи получила ответ по заслугам. Правильно, только дрянь пустилась бы в такую авантюру с браком, а еще больше, конечно, дура, лихорадочно пронеслось в голове девушки. Она давно должна была бы признаться себе, как ее влечет к этому мужчине. Какая буря всегда поднималась в сердце, стоило только ему приблизиться. Ложная гордыня загнала ее в угол. Вот за что она теперь расплачивается, а могла бы быть счастливой.

Он поцеловал ее с жестокой, дикой яростью, она застонала от боли и — что еще унизительнее — от собственного страстного желания. Он почувствовал ее невольную реакцию, его губы и руки стали еще грубее.

— Трусиха! — скривился Никос в беспощадной ухмылке. Маджи едва не задохнулась, когда он начал терзать покусыванием ее соски. Они предательски набухли и напряглись. — И боишься и хочешь. Хочешь! Хочешь! Хочешь!..

— Нет!

— Так я заставлю тебя умирать от желания, милая женушка, — говорил он с неумолимым спокойствием, которое было еще страшнее, чем его ярость. — Ты достаточно поводила меня за нос, теперь держись.

Маджи поняла, что в нем заговорил сам дьявол, устоять против которого нет ни малейшего шанса. Она уже ощущала зов своей жаждущей плоти. Задыхалась от жара, постепенно охватившего всю ее. Томилась сладкой дрожью нетерпения тела, готового раскрыться навстречу мужским призывам. Маджи со стоном изогнулась дугой.

— Пришло время платить по счетам, — хрипло бросил он, впиваясь ей в губы. С секунду она сопротивлялась, сжав зубы, но этого ненадолго хватило. Его язык проник в глубину ее рта, заскользил по нёбу в том же ритме, с каким ладонь сжимала и разжимала ее пульсирующую упругую грудь. Другая его рука ласкала и гладила живот, настойчиво забираясь под трусики — единственное, что пока еще прикрывало ее наготу.

Одним резким движением Никос рванул их, разорвав пополам. Курчавый, огненно-рыжий треугольник волос привел его в еще большее исступление. Он ласкал его руками, жарким дыханием, ртом, нежным языком, увлажняя потаенные складки.