Послание из ада (Одержимая) - Кей Хупер

– Ты считаешь, в этом виноваты его политические амбиции?

– Не только. По складу характера Драммонд терпеть не может проигрывать.

– Ну что ж, – сказал Квентин, – я думаю, эту проблему нам удастся решить. Кстати, придется быть очень осторожными, чтобы не затруднить официальное расследование.

– Я понимаю это не хуже тебя, – буркнул Джон.

– И не только нам, – продолжал Квентин. – Твоей Мэгги тоже придется действовать очень аккуратно, если она собирается работать сразу на две стороны.

– После того, что сейчас произошло, я вообще не уверен, захочет ли она нам помогать, – неохотно признал Джон.

– Захочет, – уверенно сказал Квентин. – Хотя желание как таковое здесь вовсе ни при чем. Если я не ошибаюсь, Мэгги Барнс считает, что должна помогать нам.

– Мне это не нравится, – сказал Энди, вертя в руках клочок бумаги, аккуратно упакованный в прозрачный пластиковый пакет для вещественных доказательств. – Очень не нравится! Послушай, Джен, ты уверена, что записки не было в машине, когда ты вернулась в участок после обеда?

– Совершенно уверена, – ответила Дженнифер. – Ее подсунули, пока моя машина стояла на стоянке, – это точно. Похоже, полиция не в состоянии охранять самое себя, не говоря уже о простых гражданах!

Ее несколько легкомысленный тон не обманул Энди. Дженнифер была напугана, и он отлично ее понимал. Энди и сам испытывал тревогу, причину которой не мог объяснить.

– Можно предположить, что кто-то хочет нам помочь. Но не исключено, что это проделки какого-нибудь пройдохи-журналиста, который, так сказать, бросает камни по кустам, надеясь добиться от нас какой-то реакции, – размышлял Энди вслух. – Ведь эти парни тоже могли наткнуться на убийства тридцать четвертого года…

Скотт, сидевший напротив Дженнифер, беспокойно заерзал на стуле.

– Мне кажется, это объяснение притянуто за уши. Даже если репортеры, как и мы, копались в делах шестидесятипятилетней давности, зачем им понадобилось сообщать об этом нам, да еще таким странным способом? Не проще ли напечатать об этом в газете?!

– Да, я понимаю, – нехотя согласился Энди. – Но другого объяснения я придумать не могу. По совести сказать, я вообще не представляю, кто мог это сделать и почему. Кроме, разумеется, самого Окулиста.

Дженнифер покачала головой.

– Вряд ли это он, слишком рискованно и совсем нелогично. Окулист прилагает столько усилий, чтобы не оставлять следов, и вдруг – такая выходка? Нет, на рожон он не полезет.

– Но в данном случае наш неизвестный доброжелатель тоже не оставил никаких следов, – возразил Энди. – К тому же бессмысленно ожидать логичных поступков от человека, который вряд ли нормален. И все же я, пожалуй, с тобой согласен. Даже если бы Окулисту пришла в голову фантазия подергать тигра за усы…

– Если бы Окулист решил подразнить нас, он избрал бы другой способ, – твердо закончила Дженнифер.

– Тогда кто? – спросил Скотт. – Мы стали рыться в старых делах просто от отчаяния. Никаких других идей у нас не было. Какова вероятность того, что кто-то другой пойдет нашим путем или придет к тем же выводам? Мне кажется, это вообще невозможно!

– Это верно, – вздохнула Дженнифер. – Кроме того, если этот человек хотел нам помочь, почему он действовал анонимно? Почему позаботился о том, чтобы на бумаге не осталось ни одного отпечатка пальцев? Почему бы ему просто не прийти в участок и не сказать: «Ребята, покопайтесь в делах за такой-то год! Там можно найти кое-что интересное»?

– Хотя бы потому, – сказал Энди, – что он знает о существовании связи между теми, давними преступлениями и сегодняшним днем. Следовательно, он знает или догадывается, кто такой наш насильник. Известны случаи, когда ревнивая жена, любовница или родственница оказывались весьма наблюдательны и сообразительны, но боялись прийти со своими подозрениями в полицию.

– Это звучит разумно, – согласилась Дженнифер. – Только объясните мне, почему записку подбросили именно в мой автомобиль? Кто знал, что делами тридцать четвертого года занимаюсь я? Как наконец эта ревнивая, но наблюдательная домохозяйка сумела отпереть и запереть мою машину, не оставив на замке ни единой царапинки?

– Может быть, это была домохозяйка-медвежатник, – в шутку предположил Скотт.

Энди хмыкнул.

– Не исключено, что подбросивший записку действительно неплохо знаком с машинами, – сказал он. – Или у него был электронный ключ, который сработал. В наш век сложных электронных систем угонять машины стало намного проще, чем раньше. На это способен каждый сопливый хакер. Увы, мы не узнаем, кто это был, пока не разыщем этого человека.

– Терпеть не могу блуждать в темноте, – проворчала Дженнифер.

Энди снова взял в руки упакованную в пластик записку и поднес к глазам.

– А что, в архиве действительно есть дела за тысяча восемьсот девяносто четвертый год? – поинтересовался он.

– Трудно сказать, так далеко мы еще не заглядывали, – ответила Дженнифер.

– Значит, придется посмотреть, – вздохнул Энди. – С девяносто четвертого по тридцать четвертый – это ровно сорок лет, придется перебрать дела за все эти годы!

– При условии, что они сохранились, – заметила Дженнифер, а Скотт зажмурился и застонал.

– Знаешь, Энди, боюсь, что нам самим придется ездить по другим участкам и рыться в хранилищах, потому что рыться в грязи, дышать пьшью и искать неизвестно что никому неохота.

– Почему – неизвестно что?

– Потому что я никому не рассказывал, что мы разыскиваем и зачем. Ну а если быть до конца откровенным, то я и сам представляю это довольно смутно. Одно дело – знать, что мне нужно, к примеру, дело номер 222/16 за тридцать четвертый год, и совсем другое – просить своего же брата-полицейского отобрать все дела об убийствах, напоминающих наши случаи и совершенных с тридцатого по сороковой год. Все это выглядит довольно, гм-м…

– …расплывчато? – подсказала Дженнифер.

– Скорее, странно, если называть вещи своими именами, – ответил Скотт. – К тому же мне кажется, что посвящать в наше открытие посторонних пока не следует. Ведь мы еще не нащупали ничего конкретного, и им вовсе незачем знать, почему нас так интересуют старые дела.

– Вот что, парни, давайте-ка не будем распространяться об этом, даже когда у нас появится какая-то зацепка, – распорядился Энди. – Я не намерен раскрывать наши козыри раньше времени. Если Окулист действительно подражатель, если он выбрал определенные рецепты, и нам посчастливилось разыскать его поваренную книгу, жизненно важно, чтобы об этом знало как можно меньше людей. Иначе кто-то может проболтаться, и тогда все наши секреты окажутся в городских газетах.