Агенты «Аль-Каиды» - Сергей Москвин

– Кто их? – обратился ко мне майор, очевидно, старший прибывшего наряда.

– Сбежавшие из домодедовского аэропорта исламские боевики, которые перед этим убили двух наших оперативных сотрудников, один из которых был моим другом.

Майор молча покачал головой и заметил:

– Они захватили нашу машину.

– И оружие, – добавил я.

Майор снова кивнул, а затем признался:

– Около пятнадцати минут назад наша машина «Форд Эскорт» с включенной сигнализацией на высокой скорости проследовала мимо нашего поста. А незадолго до того, как приехал ваш водитель, пришло радиосообщение о двух автомобильных авариях на пересечении МКАД и Горьковского шоссе. По словам очевидцев, причиной аварий стал автомобиль ДПС, подрезавший другие машины. Модели «Форд Эскорт», – закончил он свой рассказ.

– Это их машина? – Я указал взглядом на тела убитых милиционеров.

Майор вновь кивнул.

– А куда проследовал этот «Форд»?

– Ушел с МКАДа на Горьковское шоссе, – ответил мне милицейский майор.

Значит, бандиты не поехали в Москву, а свернули на Горьковское шоссе, – сообразил я, но развить свою мысль не успел. На противоположной полосе остановилась «тридцать первая» «Волга», и я увидел вышедшего из машины полковника Бондарева.

Выслушав мой торопливый и, наверное, не очень связный доклад, Бондарев повернулся к милицейскому майору, который все это время стоял неподалеку:

– Вы сможете известить свои посты о захвате преступниками автомобиля ДПС? Только сделать это нужно не по рации, а каким-нибудь иным способом, чтобы находящиеся в захваченной машине боевики, которые наверняка слушают вашу частоту, об этом не узнали.

– Сделаем, – энергично кивнул головой майор.

– Тогда займитесь этим немедленно, – распорядился Бондарев, после чего взял меня за локоть и отвел в сторону. – Как думаешь: куда они направляются? – спросил он, убедившись, что милицейский майор уже не слушает наш разговор.

Очевидно, вопрос полковника заставил мои мозги работать более интенсивно, и я неожиданно для себя выдал:

– В Нижний Новгород, а оттуда в Арзамас-16 – центр производства ядерных боеприпасов!

Бондарев с сомнением покачал головой:

– Вряд ли. До Горького, – я давно заметил: он всегда пользуется старыми, видимо, более привычными ему названиями, – проще добраться поездом или автомобилем, чем самолетом. А они пытались сесть на самолет. Думаю, Горький для них промежуточный пункт. Они рвутся в горьковский аэропорт.

Я вытаращил глаза, пораженный внезапным выводом Бондарева. Его способность делать верные выводы на основе минимума данных мне хорошо известна. Значит, аэропорт! А что, вполне возможно! Из Нижнего много рейсов. Наверняка среди них есть и тот, который нужен боевикам.

– Я составлю ориентировку горьковским чекистам, – продолжал вслух рассуждать Бондарев. – Пусть совместно с милицией прикроют аэропорт на тот случай, если террористам все-таки удастся преодолеть все милицейские посты.

– Ориентировка – это хорошо, – тут же вставил я. – Но, мне кажется, все равно нужно кому-то из наших поехать туда.

– Разумно, – согласился Бондарев.

– Разрешите мне, товарищ полковник?! – перебил я начальника.

Наверное, было в моем взгляде что-то такое, что Бондарев не смог отказать.

– Хорошо, – кивнул он головой. – Сейчас поезжай на базу. Вертолет из Шереметьева уже вернулся. На нем и полетишь. Я сейчас передам указание пилотам и отправлю ориентировку в Горький.

21. Капитан Овчинников

Вернувшись на базу, я первым делом отправился в оружейку. В том, что террористы при задержании будут отчаянно сопротивляться, я нисколько не сомневался. После серии совершенных ими убийств у меня отпали всякие сомнения, что мы столкнулись с террористами, невероятно жестокими и чрезвычайно опасными. Убитый мною боевик был далеко не новичком в обращении с ножом. А его подельник, заколовший в аэропорту Вальку, а затем зарезавший на шоссе двух инспекторов ГИБДД, между прочим, вооруженных автоматами, еще более виртуозно владеет холодным оружием. Теперь же, когда у террористов появились автоматы, взять их без стрельбы вряд ли удастся. Чтобы не уступать им в огневой мощи, я поначалу собирался взять с собой в Нижний Новгород малогабаритный автомат 9А-91, отличное оружие, стреляющее крупнокалиберными пулями и в то же время практически не превышающее размеры стандартного пистолета-пулемета. Однако, как все же ни мал специальный автомат, под одеждой его не спрячешь. Опытный наблюдатель сразу заметит оружие. А террористам, которых нам предстоит взять, опыта не занимать. Поэтому я отказался от своей первоначальной идеи и вместо автомата взял двадцатизарядный «стечкин» с двумя запасными магазинами. Оперативной кобуры на два пистолета в оружейке не нашлось, поэтому я подвесил «стечкин» себе под мышку, а «ПСМ», который тоже решил прихватить с собой, в открытой кобуре приторочил к поясному ремню. Весь этот арсенал я прикрыл легкой болоньевой курткой, которую одолжил в нашем оперативном гардеробе. После своей удобной и, главное, привычной ветровки в казенной куртке я чувствовал себя несколько неуютно. К тому же куртка оказалась как минимум на размер больше. Правда, этот недостаток компенсировался тем, что она отлично скрывала мои пистолеты. Во всяком случае, я, сколько ни крутился перед зеркалом, ничего подозрительного в своем облике не заметил. На все сборы у меня ушло минут пять, но, когда я появился на вертолетной площадке, пилот уже ждал меня в кабине.

– Знаете, куда лететь? – спросил я у него, забираясь внутрь пассажирского отсека.

Пилот кивнул головой, но потом, очевидно, сообразив, что я жду ответа, сказал:

– На горьковский аэродром.

Еще один последователь советской терминологии – чувствуется опыт общения с Бондаревым.

Я уселся в кресло и застегнул привязной ремень. Подумать только, всего каких-то шесть часов назад в соседнем кресле сидел Валька, а теперь его нет. Какая-то мразь зарезала его у меня на глазах! Когда я взглянул на пустое Валькино кресло, которое еще, наверное, хранило частицу тепла его тела, меня охватило нестерпимое желание встретиться с Валькиным убийцей лицом к лицу и поквитаться с ним за смерть моего друга. Ничего, если Бондарев прав… Что значит «если», конечно, прав! И значит, скоро мне представится такая возможность. Словно подтверждая мои мысли, вертолет под гул вращения несущих лопастей мелко завибрировал, а затем плавно оторвался от земли. Я откинулся на спинку сиденья и попытался заснуть. Нетрудно было догадаться, что по прибытии в Нижний Новгород поспать мне вряд ли удастся, поэтому следовало использовать выдавшуюся для этого возможность. Как ни странно, несмотря на чудовищное напряжение последних часов и боль потери лучшего друга, мне довольно быстро удалось заснуть.

Проснулся я от сильного толчка и, почувствовав, что мы стремительно снижаемся, сообразил, что вертолет пошел на посадку. Сон мгновенно улетучился. И когда трубчатые полозья вертолета коснулись бетонки аэродрома, я уже чувствовал себя полным сил и энергии. Не дожидаясь, когда остановится несущий винт, я открыл дверь выходного люка и выпрыгнул на летное поле. Не очень удачно: подвешенный под мышкой длинноствольный «стечкин» ощутимо ткнулся мне в подреберье.

Лучи освещающих летное поле прожекторов были направлены куда-то в сторону, из чего я сделал вывод, что мы сели где-то на краю аэродрома. Собственно, из-за этой световой завесы я не сразу разглядел двух мужчин, стоявших метрах в пятнадцати от вертолета и явно встречающих меня.

– Капитан Овчинников, Антон Валерьевич? – обратился ко мне тот, что был в удлиненной кожаной куртке и такой же кожаной кепке. – Полковник Торопов, начальник отдела по борьбе с терроризмом, – представился незнакомец. – А это подполковник Ребров, – кивнул он головой в сторону своего спутника. – Мой зам и командир антитеррористической группы.

– Капитан Овчинников, управление «В» Центра специального назначения, – представился я по всей форме, хотя в этом и не было особой необходимости.

Начальник местного отдела по борьбе с терроризмом воздержался от того, чтобы назвать мне свое имя, очевидно, посчитав это ненужным. Зато его зам решительно шагнул мне навстречу и, протянув руку, представился:

– Николай.

Подполковник был по крайней мере лет на десять старше меня. Но он сам предложил мне обходиться без отчества, и я просто ответил:

– Антон.

Рука у Николая Реброва оказалась жилистой и мускулистой. Взглянув на его широкоплечую фигуру, я сразу представил, как под его свободной курткой перекатываются упругие мышцы. Это было весьма кстати. Обычно в территориальных органах во внештатные антитеррористические группы набирают обычных оперов. И хотя они проходят специальный курс огневой и физической подготовки, до настоящих бойцов спецназа им все-таки далеко. Ребров же, судя по внешнему виду, составлял исключение из этого правила. Во всех его движениях чувствовались повадки матерого бойца.