Тот самый перевал - Павел Сергеевич Почикаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А вот я начисто лишился спокойствия! – Намного более резко возразил Маркус, чем собирался. Губы шакрхомбо дрогнули от его дерзости, но никоим другим образом старик не проявил, насколько сильно его кольнули слова путешественника. – Да, я давал слово, и вот я здесь! Но разве хоть кто-то тогда мог предположить, что на перевал сунется охотник! Самый отъявленный и успешный, да ещё и со своим дружком на хвосте! Вы сами сказали, что они привезли с собой оружие! Много оружия! Да, их намерения серьёзны, но, увы, ни я, ни вы не сможем им помешать!
Всё это время Маркус изувеченной рукой теребил молнию своей кофты. Внезапно тёплый флис стал натирать ему шею, и он резко дёрнул замок и согнул воротник так, чтобы тот не касался кожи. Он встал напротив единственного окна, за шторой играли снежинки, Маркус отвернулся и на глаза ему попался чёрно-белый снимок перевала. Восточный Арсель! Никогда бы, никогда бы он не стал на него соваться, зная, какими последствиями ему это грозит!
Джахир шаткой походкой отошёл от стола, добрался до кровати и припал перед ней на колени. В этот момент его вполне можно было перепутать с молящимся человеком, но шаркхомбо возился под кроватью и, судя по звукам, что-то под ней искал. Он вытащил пыльную коробку и поставил её прямо на кроватное покрывало. Маркусу не было видно наполнение коробки, да он и не хотел знать, что в ней скрывает старый проводник. Он жалел о своём возвращении в «Последний приют», ему хотелось от всего этого отказаться. Сбросить со своих плеч непомерный груз ответственности, но, к сожалению, это был не рюкзак, от навалившейся тяжести нельзя было освободиться так просто.
Несколько шагов старика, а затем тот положил что-то тяжёлое на стол, вынудив Маркуса обернуться. Поверх радостной жёлтой обложки его книги лежал чёрный пистолет старого образца. Маркус не имел понятия, что эта за модель, ничего не представлял в стрелковом деле, однако и его дилетантских познаний хватало для осознания области применения этой штуковины.
– Мы должны защитить Перевал. – Упрямо повторил Джахир, и вид лежащего оружия придавал его словом дополнительной весомости.
– Да что вы такое вообще говорите? Вы, в самом деле, хотите оказать сопротивление этому Алмазу? – Вынутый из коробки пистолет вполне однозначно указывал на замысел Джахира, тоже самое читалось у него в глазах, отчего Маркусу вмиг сделалось тошно. – И что вы предлагаете? Напасть на них? Устроить засаду и перестрелять? Вы не в своём уме, если думаете, что я стану вам помогать!
– В вопросах жизни и смерти ответы всегда очевидны. Мы вынуждены защищаться. – Шаркхомбо прилагал усилия, чтобы стоять ровно, как никогда прежде Маркус чувствовал внутри него стержень и силу, жаль только, что ничем из этого он не обладал лично. – Вряд ли кто-то из нас предполагал такое развитие событий. Раньше вы предполагали, что сумеете переправиться через Восточный Арсель в непогоду, несмотря на мои предостережения, несмотря на болезнь и слабость, но вам это не удалось. Не стоит жить предположениями. Ситуация уже произошла, она продолжает происходить сейчас и получит своё продолжение завтра. Ещё есть возможность повлиять на неё…
Маркусу становилось трудно выносить этот ровный и мудрый голос. Шаркхомбо читал ему мораль, давил на чувства, взывая к лучшей его части, пытаясь переманить её на свою сторону, обрести последнюю поддержку в одиноком мире, вдруг ставшим таким жестоким и непредсказуемым. Маркус думал, что прошлое посещение Умптекских гор сделало его более опытным, искоренило из его души авантюрные порывы, ходящие бок о бок с опасностью. Но сейчас внутри него происходило кипение страстей. Всё-таки Джахиру удалось задеть потаённые струны его души. В юношестве его часто называли романтиком, и подобное звание весьма льстило Маркусу, и именно тяга к небывалым приключениям, к захватывающим дух историям изо всех сил тянулась к словам старого проводника… Но даже светлые мысли и благородные устремления насмерть разбивались о железные преграды реальных обстоятельств.
– Их трое, и как минимум двое из них закоренелые убийцы. – Покачал головой Маркус. – Я не знаю, что противопоставить им. Я писатель и даже не могу нормально расстегнуть ширинку правой рукой, а вы едва держитесь на ногах, и к нам никто не может прийти на помощь.
Джахир, оттолкнув стул, двинулся к нему. Широкими шагами проводник приближался к нему, чтобы ударить его, влепить пощечину, как следует врезать по зубам, а потом бросить ему в лицо ругательства, покрыть его распоследними словами и вышвырнуть прочь из своего приюта. Маркус зажмурился, готовясь к неизбежному удару, но его не последовало… вместо этого шаркхомбо аккуратно обхватил его трёхпалую ладонь и поднял её на уровень лица путешественника.
– Три года вы получили, оставив на перевале два пальца. Три года жизни были вам подарены, и при иных обстоятельствах вас бы уже не было в живых. – Он стоял так близко, что Маркус ощущал на щеках его дыхание. Лишённая привычной грации, раскрытая ладонь стояла прямо перед ним, а на месте отсутствующих пальцев он видел глаз старого проводника, исполненный мудрости и знающий правильные пути. – Скажите, Маркус, сколько книг вы успели написать за три года? Сколько мест успели посетить? Наверное, сполна наполнили себя эмоциями. Оглядываясь назад, вы можете сказать, что зазря провели три последних года жизни?
Нет, не мог. Он ценил каждый день и каждый новый встреченный рассвет. Он вслед за солнцем путешествовал по земному шару, удивляясь открытиям и открывая новое в самом себе. У него была жизнь, которой многие завидовали. Его будни отнюдь не были наполнены смертной тоской, заключённой в четырёх стенах. Конечно, нелепо было бы предположить, что абсолютно всё в этом мире складывалось в его пользу. Как и со всеми с ним приключались неприятности, у него возникали проблемы, он сталкивался с трудностями, но туристская смекалка зачастую подсказывала ему верное решение. После своего первого путешествия по Умптекским горам могло сложиться впечатление, что он избегает трудностей, но на деле он никогда он них не бежал, просто искал правильный способ с ними справиться.
Верно выразился Джахир:
