Обольстительная герцогиня - Эмили Брайан

Разумом он отчасти понимал, что его точка зрения слегка непоследовательна. Однако Тревелин был не готов размышлять об этом более подробно. Если бы не срочность, с которой необходимо выяснить местонахождение Беддингтона, он бы постарался совсем избегать подобных мыслей.

Ангус Далримпл не мог помочь даже себе. Герцогиня отличалась скрытностью и подозрительностью, если речь заходила о ее попечителе.

Мистер Беддингтон же проявил почти невероятную способность буквально растворяться в воздухе. Тревелин чуть не повстречал леди Саутвик, когда та выходила из конторы, но в тот момент он был в образе Терренса Динуидди. Когда он приехал в контору «Дж. X. Беддингтон, эсквайр», единственным человеком в великолепно обставленной комнате был сутулый Джеймс Шипуош в очках. Леди Саутвик, конечно же, не могла провести большую часть дня, закрывшись с ассистентом Беддингтона. Он оказался еще в одном тупике.

Подозрительный тупик.

Беддингтон хранит ключ. Поскольку Ангус Далримпл доверил ему эту тайну, он, конечно же, понимал крайнюю важность сложившейся ситуации. Если ключ вскоре не найдется…

Чтобы избежать толкотни, Тревелин проскользнул в темную студию герцогини. Он закрыл щеколду, чтобы обеспечить себе хотя бы несколько минут спокойствия. С его удачливостью одна из дебютанток непременно последует за ним и заявит, что он позволил себе вольности. А прежде чем он поймет, что произошло, его уже поведут к алтарю.

Напевы струнного оркестра и бормотание ведущих светскую беседу гостей стихли за закрытой дверью. Запах масляной краски и мела, а также сладкий шлейф олеандра, аромат, который всегда сопровождал герцогиню, приветствовали его. Ему казалось, будто бы она была где-то там, в темноте. Он попытался отмахнуться от невольно нахлынувшего чувства тоски и сильного желания, которые вызвала в нем эта мысль.

В свете луны, проникающем через огромные окна, комната была погружена в различные оттенки серого цвета. Все пространство было наполнено занавешенными холстами, которые напоминали лишенные телесной оболочки души. Любопытство съедало его изнутри. Возможно, это его единственный шанс увидеть, наконец, Марса. Он прошел через всю комнату к закрытому материей холсту, стоящему у окна, снял чехол и посмотрел на свой портрет в образе бога войны.

В битвах Тревелину приходилось выполнять свой долг, и его не раз восхваляли за бесстрашие. Среди огня пушек, дыма и крови невозможно размышлять, нужно действовать. Но он так и не смог привыкнуть к страданиям раненых и умирающих, и именно это побудило его оставить службу. Сведения о его успехах были закрыты для доступа, иначе многочисленные награды привлекли бы к нему излишнее внимание, а ведь он решил вступить в тайную службу. Если нужная информация попадет в нужные руки, он сумеет предотвратить кровопролитие в будущем.

Задний план на картине был нечетким и расплывчатым, но казалось, что фигура Марса вот-вот сойдет с холста. Каким-то образом герцогине удалось передать его ощущение бесполезных утрат и отчаяния в нескольких тысячах мазков краски. На лице бога войны было мрачное выражение. Мускулы напряжены, длинные ноги вытянуты, будто бы в агонии. Все казалось тщательно прорисованным ее умелой рукой. Он уже практически собирался объявить незаконченную картину шедевром, когда его взгляд скользнул ниже торса.

Герцогиня изобразила его мужское достоинство меньше окурка сигары. Очень короткого окурка.

– Что-то в моей картине вас смущает?

Она вышла из тени в серебристый островок лунного света. Да, следовало бы довериться своим инстинктам и обонянию, когда он только зашел в эту темную комнату.

Хотя он искренне надеялся избежать встречи с ней в этот вечер, приходилось признать, что она просто ослепительна. Драгоценный камень на лбу словно подмигивал ему. И – о Боже! – неужели еще один сверкнул в ее пупке? Его руки горели от желания притронуться к бледной, коже на обнаженной талии, чтобы почувствовать шелковистую мягкость ее живота.

Она была очаровательна и экзотична, как восточная принцесса в сладострастных письмах из Адена путешественника и писателя Ричарда Ф. Бертона. Вероятнее всего, на ней не было корсета, и ее грудь четко прорисовывалась под легким шелком, но Тревелин решил не позволять себе дальнейших размышлений в этом направлении. Он не мог отвести глаз от герцогини, и во рту у него внезапно пересохло.

– Бон суар. – В соответствии с костюмом Тревелин изобразил сильный французский акцент. Французское произношение «н» может замаскировать обычный тембр его голоса. Он очень быстро узнал ее в маскарадном костюме, впрочем, весьма откровенном. Однако он искренне надеялся, что ей не придет в голову связать мушкетера со своим бывшим натурщиком. – Почему вы полагаете, меня что-то тревожит?

– Возможно, потому, что вы презрительно фыркнули несколько минут назад, – произнесла она с ядовитой любезностью, подойдя к нему и встав рядом, а затем начала рассматривать полотно с таким же интересом, как только что рассматривал он. – Обычно я не разрешаю смотреть на свои работы, пока они не будут готовы. Но мой натурщик для этой картины исчез, и скорее всего она останется в этом состоянии навсегда.

Мысль о том, что его образ будет увековечен с таким крошечным мужским достоинством, беспокоила его больше, чем он мог предположить.

– А вы уверены, что это точное сходство, мадам? Кажется, натурщик слегка… непропорционален.

– Вы думаете? – спросила герцогиня недоверчиво. Она подошла на шаг и, прищурив глаза, поглядела на привлекшую его внимание часть картины. – Именно таким я его и запомнила.

– В самом деле?

– В самом деле, – подтвердила Артемизия. Она выпрямилась в полный рост и откинула полупрозрачную вуаль, закрывавшую нижнюю часть ее прелестного личика, а затем протянула ему руку царственным жестом. – Кажется, вы знаете, кто я такая, мой милый Д'Артаньян. И я могу ответить вам тем же, хотя мы еще не были должным образом представлены. Вы, сдается мне, достопочтенный мистер Тревелин Деверидж, сын графа Уорра, я права?

– Ваша светлость делает мне честь. – Он наклонился над кончиками ее пальцев и запечатлел быстрый поцелуй. Тревелин едва мог скрыть разочарование – слишком быстро герцогиня разгадала его личность. Очевидно, она ужасно злится на его второе «я» за внезапный уход. Если бы между ними все было по-другому, он бы перевернул ее руку и прижался губами к мягкой ладони. – Полагаю, младший сын не стоит вашего внимания.

– О, здесь вы ошибаетесь. Слишком много ваших поступков привлекли мое внимание. Мало того что вы являетесь мистером Девериджем, вы также носите имя Терренса Динуидди, сутулого переписчика, нуждающегося в работе.