Возможны варианты... Книга 1 - Федор Ерист

— Юра! Даю тебе сутки. Езжай домой, завтра в десять жду. Разговор будет тяжелый — готовься. Иди.

23.10.2005 г. 10:00 (время местное). Резидентура ГРУ.

Хозяйство Ерлыкова.

— Товарищ генерал–майор! За время боевого дежурства происшествий не произошло. Техника связи находится в исходном состоянии. Начальник узла специальной связи подполковник Ерлыков.

— Теперь поподробнее, Виктор Иванович. По разделу: «сейчас восстановим», несмотря на бодрый доклад.

— Ничего нового, сводка у Вас. Худо–бедно связь в начальном периоде — если что острое — мы обеспечим. При полном напряжении всех систем продержимся двое суток. Потом всё.

— Если я Вас правильно понял, потребуете максимально обеспечить электромагнитную, следовательно, информационную безопасность точки техническими средствами?

— Генераторы исправны, сделаны на века, время над ними не властно. Впрочем, они бесполезны. Можете оторвать мою личную голову, но она Вам нужна для дела.

— Виктор Иванович! Когда возникает необходимость испить крови, я иду к офицерам Деменчука. В его службе любого можно расстреливать. Докажите мне, что Ваша голова нужна Родине на том месте, где ее спроектировал Господь, и я откажусь от эксперимента! Ну-с. Излагайте, что надумали? И пожалуйста, помните: скромность украшает. Слушаю.

— Все просто. Мне нужно тридцать тысяч евро и сутки времени. Но я гарантирую только месяц.

— А потом?

— А потом еще столько же и так ежемесячно.

— Другой вариант?

— Другой мы не потянем. Нужна наука и промышленность. Выходите на Москву — разработки у них есть. Я защищался с ребятами, если надо — дам фамилии разработчиков. Но уйдет время.

— Так! Деньги будут завтра, но нельзя ли не на месяц, а на три?

— Раз такое дело, давайте еще пять, но отчета не требуйте. Но только на три.

— Грабеж!

— Тогда еще двоих ребят покрепче — таскать железо.

— Гут! В девять завтра. А сейчас объявляйте «три пятерки».

И все загудело, зазвенело, защелкало, засверкало огоньками, и все побежали куда–то и зачем–то с умными и строгими лицами. Тревога — понимать надо!

Из всех углов раздавались разные команды. В такие минуты обязательно что–то падает и бьется. Раздается звон и шепотом мат. Это означает, что все идет штатно. И образуется организованная суета. Так проверяется боеготовность. Технику ремонтируют после щелчка кодового замка за спиной начальства. И делают ее боеспособной. То есть почти исправной.

Без интереса наблюдая краем глаза за скачками связистов, резидент набрал внутренний телефон, общей с послом секретарши. Вера Матвеевна сообщила, что его разыскивает какой–то Ильвес из торгпредства. На завтра планируется ужин, приглашают промышленники и бургомистр Гамбурга. Ильвес интересовался, придет ли посланник и кто его будет сопровождать. Просил позвонить. «Передайте, что приду обязательно, со мной будет Деменчук».

С этого момента контрразведка приступила к углубленной разработке полковника.

Колпак — это такая муторная штука: объект обставляют очень плотно, в разработку попадают все. Сам фигурант, его семья, контакты членов семьи, контакты контактов, те офицеры, с которыми непосредственно соприкасается разрабатываемый. Дело чрезвычайно хлопотное и дорогое, но изредка приносящее весьма интересные результаты.

Случаются вещи неожиданные: обкладываем одного, а выходим и хватаем другого — вовсе не в том углу, где искали. И это не артефакт, а многовариантность розыска. Опасны и на грани расшифровки задачи, подобные дела на чужой территории. Как правило, контрразведки страны пребывания мгновенно засекают активность, относят на свой счет и предельно жестко пресекают любое телодвижение. Под раздачу попадают все — и разведчики, и посольские, и, как принято, вовсе непричастные к мероприятию. Скандалы, автоаварии, ноты, высылки, все такое…

Поэтому прежде чем решиться на такое, Центр оценивает и взвешивает все аспекты, очень дотошно. Если на верху такое решение все–таки принимается, контролируют предельно жестко: каждый чих и вздох требуют планировать и обосновывать. Бумага уходит тоннами, ну — килограммами. За любой сбой или, не приведи Господь, потерю скрытности, снимают с должностей без разговоров, но без эксцессов обходится редко. В контрразведках противника крайне мало дураков, но кому на это можно пожаловаться?!

Разнос, устроенный резидентом Деменчуку, был составной частью игры. Таковы правила этой жестокой, но добровольной игры взрослых и опытных мужчин.

День в посольстве прошел в хлопотах и суете, неизбежных при встрече высоких гостей: в последний момент обязательно вылезет десяток нерешенных вопросов, их решат, но появляется одиннадцатый, несовместимый с десятком предыдущих. И все начинается сначала.

Больше всего тоски от деталей протокола: кто входит первым, а кто расписывается вторым. Черт ногу сломит. Но и это утряслось.

Немцы привыкли и уже не шалели от российского «угу — ага» и «авось — небось — как лучше? — да так сойдет!» Старались все, и все получилось, но — что уже стало привычно — на следующий день к одиннадцати, то есть всего на два часа позже начала переговоров. Можем, когда захотим!

23.10.2005 г. 19:00 (время местное). Берлин.

Резидентура ГРУ.

Под вечер прошел доклад от Широва. Тыловики справились. Хитрого и не было ничего — просто надо шевелиться. Полный распад как всегда у самых добросовестных, пунктуальных и деловитых — у Витовского и Ерлыкова.

Дотошный Витовский никак не мог утрясти со своими ребятами заявку на технику, мешал запах спрея удачи и жадности. Одной рукой писалась заявка на технику и людей, а другой управлял интригами против служб обеспечения, не забывая ущипнуть и коллег–связистов.

Ерлыковские бандиты, чуя запах добычи, и одалживать своего вовсе не собирались. Такое счастье бывает раз в командировку и мягкотелость могла сказаться на авторитете отдела. Шла ожесточенная борьба за площади. Квартирный вопрос, испортивший так много московских характеров, в Берлинской резидентуре стоял так же остро. Все службы давно страдали от тесноты, и люди сидели на головах соседей и коллег.

Оперативные офицеры — люди творческой профессии, и с ними не церемонятся, а техника железная, и ее ужать, уплотнить и сплющить без уменьшения коэффициента исправности удается редко. И еще она стоит денег, а бабы еще нарожают!

Ерлыков кампанию захвата начал с идеологии: раскопал старый лозунг: связь — главное средство управления войсками. Войск в резидентуре было не очень, но связь для резидентуры как большой и малый круг кровообращения, так что под Ерлыковским «Даешь площадя!» был прочный фундамент.

Размахивая идеологической дубиной, связист требовал своей скромной доли Lebensraum (жизненное пространство. Нем.), и эта малая толика, дай слабину резидент, лишала ОСНАЗ не только площадок размещения, но и кислорода вообще на территории посольства.

Деликатный Лев Юрьевич, указывал на свое понимание справедливости, упирая на заслуги перед Родиной его службы, докторскую диссертацию, целесообразность, и намекал резиденту, у чьей груди он вскормлен. Вполголоса перечислял аргументы, пытаясь набрать очки на фоне горластого конкурента. О-о! Сквозь его ровную негромкую речь опытному уху слышался скрежет острых клыков!

Витовский вполне прозрачно намекал на недопустимо большое количество женщин в хозяйстве у этого хама и антисемита, который… вот только дайте ему вольную на эти две комнаты — и посмотрите, увидите, увидите, во что превратиться узел спецсвязи. А за морально–политическое состояние кто отвечает? Резидент, резидент!!!

Ну победили, разумеется, осназовцы.

Ерлыков обозначил смирение: обозвал прилюдно Витовского женоненавистником и жидовской мордой, подсчитав, что пролит литр христианской крови, которую понятно кто выпил, — и удалился переваривать добычу, весьма довольный нечаянными приобретениями, сделанными за счет «обеспечивающих» служб и доброго Льва Юрьевича, с которым и не думал ссориться.

Оба были высокие профессионалы, закончили одну академию, многократно пересекались по службе и согласованно, где только можно, угнетали оперов, технически безграмотных и слишком много о себе понимающих. Оба были преданы делу двадцать три часа в сутки, оба свободное время отдавали преферансу. И деликатный Витовский, чтобы не потерять партнера, закрывал глаза на некоторые приемы беспринципного коллеги, мягко называемые некорректными.

Впрочем, Лев Юрьич держал глазки открытыми, когда они «на руку» обували всех прочих, по наивности полагавших, что знают о преферансе все. Правда, играли только «на стол».