Повести л-ских писателей - Константин Рудольфович Зарубин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Даша не стала глядеть ей вслед. Она заперла магазин изнутри, сходила в туалет, выпила стакан воды из-под крана и нырнула обратно в подвальный этаж. Её ждала библиотека мёртвого русского, расставленная аккуратными стопками на длинном столе.
Вселенная со всем её содержимым
Хельсинки. Подвальный этаж магазина «Лакония».
Тот же вечер
Ещё до того, как она выбежала наверх, тряся распечатками, и напугала Мирейю, Даша перелистала «Атлас Арктики» с начала до конца и с конца до начала, то есть дважды. В атласе никаких других вложений не нашлось. Но унывать было рано. Оставались ещё десятки непролистанных единиц категории АРКТИКА и десятки сборников ФАНТАСТИКИ. Каждая книга мёртвого русского могла таить в себе нечто, связанное с распечатками.
До начала восьмого Даша разбирала книжные стопки, построенные с утра, и листала, и безжалостно перетряхивала по два-три раза абсолютно всё, включая «Путешествия в полярные страны» 1933 года и ветхие НФ-тетрадки издательства «Знание».
Процесс затянулся из-за того, что приходилось отвлекаться. Вселенная со всем её содержимым, как мы помним, казалась будущей финской учительнице Даше Кожемякиной повально интересной. Как следствие, если под носом у Даши открывалась книга на произвольную тему, не важно на какой странице, Даша хронически находила там что-нибудь отвлекающее.
Книги покойника об Арктике распахивались перед ней фотографиями белых медведей, собачьих упряжек и тундры в весеннем цвету; рисунками обречённых шхун в арктических льдах и последних мамонтов на острове Врангеля; мифами ненцев и нганасан; подробными описаниями гнездовий и повадок неизвестных ей птиц с очень смешными русскими названиями: «люрик», «бургомистр», «атлантический глупыш», «толстоклювая кайра».
ФАНТАСТИКА при этом не уступала АРКТИКЕ. В ней так и мелькали слова и предложения, которые заставляли Дашу прочесть хотя бы два-три прилегающих абзаца:
«интер-что-то-71»
«Мученики звёздной дисгармонии»
«…вы слишком много времени провели за гиалоскопом и, естественно, не знаете толком, что происходит в мире»
«Чем дальше, тем больше люди трезвели, и на столе прибавлялось полных бутылок…»
Под заголовком «Основание цивилизации» в толще какого-то сборника проводились «гонки на машинах времени». В главе «Диалектика поиска» какой-то повести сообщалось, что «Ирина Гордич любила работать, не включая верхнего света» – точь-в-точь как сама Даша. В калининградском «Капитане звездолёта» с чудо-обложкой обнаружился рассказ некоего И. Ефремова. Не того ли Ефремова, которого хвалила свидетельница номер три из распечаток? Даша наудачу открыла рассказ в середине. «Я, – писал там И. Ефремов, – вдруг почувствовал прилив сил, зрение обострилось, далекие скалы будто надвинулись на меня, я различил все подробности их крутых склонов. Схватив кисть, с дикой энергией я подбирал краски…» Даша автоматом проглотила ещё три страницы. Она уже давно (в смысле, четвёртый месяц) подумывала отправиться после пандемии в какие-нибудь горы и если не рисовать их (рисовала она плохо), то хотя бы смотреть на них с утра до ночи во все свои молодые глаза без очков и контактных линз.
Ещё сильней Дашу выбил из колеи текст под названием «“Развлекательная литература” и научный сотрудник». Он попался в одной из номерных антологий. Его предварял дисклеймер: «Письма наших читателей».
Автора письма звали М. Перельман, «сотрудник Института кибернетики АН Грузинской ССР». В своём послании М. Перельман выделывал то, что Дашу особенно завораживало у старинных авторов: на вычурном старомодном языке, на экзотических, не всегда понятных примерах из чужой реальности (в которой, судя по этим примерам, напрочь отсутствовали женщины) он обсуждал вопросы, казавшиеся ей невероятно современными, – вопросы, о которых она сама, здешняя и сейчасная, с жаром спорила на занятиях в университете и на вечеринках, особенно у Нанны Микконен из Extinction Rebellion.
«Существует проблема, – писал М. Перельман, – грозящая стать в ряды “мировых” или “вечных”: что делать человеку “от шести вечера до полуночи”, то есть от конца рабочего дня до отхода ко сну?»
И до, и после приведённой цитаты говорилось, правда, всё больше о том, почему советские учёные вырывают друг у друга из рук журнал «Техника – молодёжи» и вообще любят читать фантастику. Но за этой поверхностной антикварной мишурой из империи, которая съёжилась и сменила вывеску за восемь лет до появления Даши на свет, угадывалась настоящая, глубинная тема письма.
Тему эту Даша, если б её спросили, сформулировала бы так: зачем нам свободное время?
Подумав, она уточнила бы, кого имеет в виду под «нами»: здоровых, неглупых, обеспеченных всем необходимым – короче говоря, везучих жителей нашего чудовищно несправедливого, больного мира. Жителей (сказала бы она ещё конкретней) вроде неё, Даши Кожемякиной; вроде её подруг и сокурсников. Имеют ли они, молодые граждане Финляндии, дети среднего класса, сторонницы всего хорошего, противники всего плохого, моральное право заполнять свой досуг не самосовершенствованием, активизмом и волонтёрством, а безмозглой развлекухой?
(Дашины формулировки, кстати, даются в переводе с финского. Она на тот момент своей жизни успела поспорить на эту тему только по-фински. Зато много раз.)
М. Перельман в пожелтевшей советской книжке исходил из того, что перед учёными подобные вопросы не стоят; что учёные могут с чистейшей совестью читать по вечерам сказки про будущее. Он писал так, будто работа любого учёного – достаточный вклад в борьбу с уродствами нашего мира. Даша честно не знала, верит ли она, что все учёные прямо так уж и служат высокой истине и справедливости, она слышала примеры довольно гнусной науки, в том числе в мёртвой империи М. Перельмана, но ей был знаком и даже близок сам подход к проблеме досуга, который подразумевался в письме кибернетика из «АН Грузинской ССР». Даша тоже мечтала делать именно такую работу, после которой не стыдно валяться на травке в парке, зачитываясь какой-нибудь альтернативной историей первых астронавток на Луне. В немалой степени поэтому она и решила стать учительницей.
Дочитав письмо М. Перельмана, она ещё задумалась по инерции о гарантированном базовом доходе, о смысле жизни, о своём непыльном волонтёрстве в книжном магазине и о том, как пандемия раздувает и без того страшное неравенство на планете Земля. Лицо её привычно морщилось от искреннего стыда, но пальцы уже листали дальше, уже захлопывали этот сборник и хватались за следующий.
К началу восьмого, как отмечалось выше, Даша перетрясла и пролистала всю библиотеку мёртвого русского. Затем она восстановила книжный городок в
