Рыцари Серебряного Щита - Януш Пшимановский

— Нет, нет… — заверил Твардовский.

Они обошли весь лагерь. Койки в палатках были аккуратно заправлены зелёными одеялами. На сучках сосен висели блестящие, отчищенные песком котелки. Под сосной, служащей флагштоком, ребята увидели орла, выложенного из шишек на желтом песке. Но кругом — ни души.

— Ну, и что же дальше? — спросила Данка, когда все снова встретились у ворот.

— Подождём немного, пока эти пионеры вернутся. — Кристе очень хотелось хоть капельку отдохнуть. — Может, дадут нам что-нибудь поесть…

— А если весь этот лагерь — только чародейская штучка, как тот Замок, в котором мы были на пиру? Где Твардовский? — забеспокоился Здись.

Огляделись вокруг, однако мастера чёрной и белой магии и след простыл.

— Он пошёл в кустики, — показал Андрейка. — Может, захотел…

— Туда? — переспросил Здись. — Пойду погляжу, чтобы снова какого-нибудь скандала не было.

Неожиданно с противоположной стороны лагеря до них долетел голос:

— Ко мне! Ко мне! Все вместе, что есть духу! Вот где истинное-то сокровище!

Ребята бросились бегом на этот зов. За палатками им преградил дорогу молодой густой сосняк, однако они не обращали на него внимания и продолжали быстро пробираться вперёд, отгибая в сторону пружинистые ветки.

— Сокровище из сокровищ! — торжествующе выкрикивал Твардовский.

— Что же это такое он там нашёл?! — вслух удивлялась Данка.

— Наверно, ничего хорошего, — буркнул Здись. Выскочив из зарослей сосняка, они наткнулись прямо на пионерскую кухню. Под навесом, на плите, обмазанной глиной, стояли большие кастрюли. Твардовский поснимал с них крышки и, мешая что-то половником, весь сияющий, восторженно расхваливал:

— Гороховый суп с дичью… Картофель из-за океана… Цомбер жареный… Ваши милости, садитесь, ничего не говорите и ешьте, — он показал рукой на столы, сбитые из простых досок. — Со мной, друзья, не пропадёте.

— Очень хороший обедик, — сказал Андрейка и вежливо присел на скамейку возле стола, ожидая, когда ему подадут.

— Тут вон висят котелки, как раз пять, — обрадовалась Данка.

— А ложек только четыре, но можно есть и большой… этим… как его… половником, — добавила Кристя, раскладывая ложки на столе.

Здись нахмурился, насупился, засунул руки в карманы.

— Это не наше — и трогать ничего нельзя.

Воцарилась тишина. Андрейка тяжело вздохнул, губы Кристи начали выгибаться и принимать форму подковки. Данка умоляюще смотрела на Здися.

— Берите, ешьте. Никого ведь нет, — подталкивал Твардовский.

— Вот потому-то мы и не можем. Это не наше.

— Что там ваша милость околесицу какую-то несёт! — рассердился не на шутку Твардовский. — Поедим, пока они ещё не вернулись, и дадим стрекача в лес. Скоро уже начнёт смеркаться. Вызовем чертей, и они помчат нас, куда только душа пожелает.

— А вдруг пионеры поймают нас, когда мы будем есть… — начала Кристя дрожащим голоском.

Однако Здись перебил её:

— Поймают или не поймают — это неважно. Чужое нельзя трогать — вот в чём дело.

— Святым хочешь прослыть, ваша милость? — хихикнул Твардовский. — Ну, я берусь за жратву, а вы как хотите…

Он налил себе полный котелок горохового супа, зачерпнул одну ложку, другую, третью…

— Прелесть… — Твардовский даже посапывал от удовольствия.

Запах съестного ужасно щекотал ребячьи носы. Девочки отвернулись, чтобы не смотреть на Твардовского, с таким аппетитом уплетающего суп. Азор сидел на задних лапах и просительно скулил. Несмотря на то, что он не так давно уплёл курицу, пёс нервно позёвывал, и у него текли слюнки.

Здись, не вынимая из карманов сжатые в кулак руки, со злостью глядел на Твардовского и чувствовал, что к горлу у него, затрудняя дыхание, подкатывается клубок гнева. Кто знает, что произошло бы через минуту, если бы не раздались тонюсенькие всхлипывания самого младшего из Рыцарей Серебряного Щита.

— Что с тобой? Ты чего плачешь?

— Я хотел бы попросить тебя, Здись, — Андрейка с трудом владел своим голосом, — попросить, чтобы ты позволил мне… съесть одну… только одну ложечку этого супа. Никто даже и не заметит… — слезинка, выкатившаяся у него из левого глаза, со звоном упала в пустой котелок, а слезинку из правого глаза он успел слизнуть языком.

«Чужого брать нельзя, — размышлял Здись. — Однако, по правде говоря, этот чародей вылакает один целую кастрюлю, а потом все шишки всё равно свалятся на нас. Пусть уж, что ли, мы все поедим…» У него громко забурчало в пустом животе, и Здись почувствовал вдруг такую слабость, что, не говоря больше ни слова, только утвердительно кивнул головой и отвернулся.

Кристя толкнула Данку в бок, а та спросила:

— Нам тоже можно?

— Угу… — буркнул Здись.

Он слышал, как поспешно наливают они себе суп, постукивая ложками. «Глупый, — подумал он. — Не надо было артачиться. А теперь вот ты один только и останешься голодным…»

В эту минуту Здись почувствовал, что кто-то положил ему руку на плечо. Он быстро обернулся. Данка протягивала ему котелок, а Кристя — ложку.

Здись почувствовал растерянность, он заколебался, тяжело вздохнул, но не нашёл в себе сил отказаться. Первую ложку горячего супа он проглотил вместе с солёной слезой, однако у следующих ложек был вкус только гороха и мяса. Здись чувствовал, как с каждым новым глотком к нему возвращаются силы и бодрость. Вот поедят они немного и тут же отправятся дальше. До дома уже недалеко. Если Сорока снова поведёт их, то они будут у цели через какой-нибудь час…

Здись осмотрелся: за молодыми сосенками виднеются крыши палаток, но Сороки не видно нигде. Начал прислушиваться: не застрекочет ли где-нибудь… Тишина. Только позвякивают ложки да со стороны озера долетает какой-то гомон.

Твардовский встал, подошёл к плите.

— Попробуем, вкусна ли эта свиная грудиночка…

Здись в один прыжок подскочил к нему, схватил чернокнижника за руку.

— Прошу вас — ни с места!

— Почему? Ты и сам ведь ел, ваша милость…

— С голоду.

— И я с голоду.

— Достаточно с нас супа.

— Отпусти рукав, ваша милость, — дёрнулся Твардовский. — Мне недостаточно…

— Достаточно!!

— Нет!!

Они пристально смотрели друг другу в глаза.

— С голоду иногда можно, — Здись сдержал свой гнев. — Но чтобы у чужих людей всё слопать — это уже свинство…

— Пусти, ваша милость! А то не сдержусь. Никто тут мне не волен приказывать. Прочь!

Они отскочили друг от друга. Чернокнижник схватился за рукоять сабли, Здись — за рогатку.

— Левой, левой! — неожиданно совсем близко, где-то возле ворот, услышали они зычный голос, шум шагов и команду: — Отряд, стой! Все — за котелками и бегом на кухню!.. Разойдись!..

Раздался весёлый гомон, смех, шутки.

— Ну и здорово сегодня было! Мы притаились в «секрете», а они идут, ничего не видят…

— Как это? А кто же подошёл к вам с тыла, как к слепым котятам?

— Если бы не я, то вы бы…

— Не хвастайся, кухарь-глухарь! Беги первый, готовь свои горшки-кастрюли…

— Что у тебя сегодня?

— Гороховый суп и свиная грудинка на второе.

— А добавка будет? Может, у тебя уже какие-нибудь звери всё съели…

— Помчался к нам навстречу, вместо того чтобы сторожить кухню…

— По-твоему, я должен был сидеть в тылу, как настоящий обозник…

— Пошли быстрее, я проголодался, как волк зимой.

Позвякивая котелками, они, словно гудящий рой, двинулись к лесной столовке.

— Ребята! Там кто-то есть! — воскликнул вдруг повар, шедший впереди. — Я получил шишкой в ухо.

Все подбежали к нему и остановились как вкопанные. Вход на кухню, окружённую с трёх сторон густым сосняком, преграждала баррикада из перевёрнутых столов. И, будто знамя, над баррикадой развевалась красная ленточка, привязанная к пруту.

— Кто туда забрался? — воскликнул повар и в ту же секунду отскочил назад, потому что в него снова угодила большая еловая шишка.

— Вперёд, ребята! Это какие-то грабители!

— Надо прогнать шалопаев!

Пионеры двинулись к баррикаде, но их остановил громкий и грозный окрик:

— Ни шагу, ваши милости, а то поплатитесь головой. Ни один живым отсюда не вернётся!..

Наступающие попятились, не столько перепуганные, сколько поражённые. Кто-то предложил обойти кухню с тыла, через заросли, однако из молодого сосняка до них донеслись дикий волчий вой и гневное ворчание. Пионеры отступили ещё на несколько шагов.

— Вот так номер! Что это за типы там засели?

— Всегда так случается, когда лагерь остаётся без охраны.

— Если бы я вовремя не бросился к вам на выручку, то было бы уже поздно, — возмутился повар. — Слышали? Они головы хотят нам поснимать.

— Что делать? Стоять на месте, как сейчас стоим?

— Друзья! Что тут толковать? Мы имеем дело с явно выраженной агрессией. На нашей независимой территории находятся посторонние элементы. За оружие — и вперёд! Возьмём кухню приступом!