Атака седьмого авианосца - Питер Альбано

Все поднялись. Японцы и Брент трижды хлопнули в ладоши.

— О Бодидхарма, — начал адмирал, обращаясь к патриарху буддизма, — даруй нам просветление, яркостью подобное пути метеора по небосклону, дай отрешиться от иллюзий эгоизма и вещественности, освободи нас от скверны предрассудка, введи нас в мир, где нет памяти и прошлого, как нет и неведомого будущего. — Проведя пальцем по резным цветам лотоса, он продолжал: — Пусть Япония, подобно лотосу, который растет на болоте, но распускается прекрасными цветами, освободится от наносной тины себялюбия, погони за наслаждением и вновь обретет священный трепет перед императором. Пусть вновь обретем мы былую славу в сиянии трона. — Он обернулся и окинул неторопливым взглядом лица своих офицеров, прежде чем воззвать к главной богине синтоистского культа. — О Аматэрасу, укажи нам путь и способ избавить мир от скверны терроризма и победить его демонов — Каддафи, Хомейни, Арафата, Джумблата, Нидаля и мерзостной «Красной Армии»…

Его молитву прервал дружный крик офицеров:

— Банзай! Да здравствует император!

Фудзита слабым движением руки восстановил тишину и тихо произнес:

— Все свободны.

Офицеры гуськом потянулись к дверям. Брент повел Дэйл в небольшую каюту, находившуюся по коридору напротив флагманской рубки.

4

— Когда ступаешь на палубу этого корабля, будто переносишься лет на триста-четыреста назад, — сказала Дэйл Макинтайр.

Она сидела за столом напротив Брента. У двери стояли двое часовых, и в маленькой, тесной каюте, вмещающей не больше четырех человек, было теперь просто не повернуться.

— Группа огневой поддержки? — она с улыбкой кивнула на винтовки «Арисака» у них за плечами.

— Да нет, адмирал опасался, что вы забудете взять билет на наш речной трамвайчик, — отшутился Брент.

Дэйл рассмеялась, и Бренту очень понравилось, как она это делает: блеснули белизной безупречно ровные зубы, у глаз собрались незамеченные им раньше добродушные морщинки. Да, она была старше, чем ему показалось сначала.

— Меня зовут Дэйл.

— А меня — Брент.

— Надеюсь доставить вам удовольствие… — сказала она. Брент поднял брови, с трудом удержавшись от улыбки. Дэйл, поняв, что ее слова прозвучали двусмысленно и совершенно в духе Фрейда, покраснела и отвела глаза, но сейчас же вновь обрела свой прежний уверенный тон. — Я хочу сказать, что работать с шифратором, который я привезла, — одно удовольствие. Он очень прост и надежен. — Она поставила небольшую коробку на стол. — Совместим с вашим AN—UYK—19, а емкость у него — еще миллион битов: хватит на все ваши коды и шифры.

— А программное обеспечение? — деловито осведомился Брент.

— К сожалению, еще не готово. Я вам позвоню, как только программу доставят сюда. — Подавшись вперед, она сказала совсем другим тоном. — Странно у вас тут. И этот адмирал, да и остальные…

— Нечто вроде «пришельцев из прошлого», да?

— Да. Натуральное привидение, но при этом — из плоти и крови.

— А кроме того, он — величайший в мире авторитет в военно-морских делах, — сказал Брент.

— По-моему, он просто динозавр, который забыл вымереть.

Брент почувствовал, как в нем шевельнулось раздражение:

— Дэйл, он человек другой эпохи и несет на себе отпечаток девятнадцатого столетия…

— Чушь он несет, а не отпечаток!

Благодушие покинуло Брента.

— Он нужен Японии. Он нужен Америке. Без него международный терроризм распоясался бы вконец, Израиль уже три года не существовал бы, Япония лежала бы ниц, НАТО была бы уничтожена, Средний Восток потерян для нас навсегда, а Америка — связана по рукам и ногам…

— Да я знаю, знаю! — нетерпеливо перебила она. — И вовсе не собираюсь ссориться с вами из-за адмирала Фудзиты. Бог с ним. — Она изящным и удивительно женственным движением поправила упавшую на глаза золотисто-серебряную прядь. Часовые у двери смотрели на нее неотрывно, да и Брент не мог отвести от этой женщины взгляд: после разрыва с Маюми прошло уже довольно много времени. — Но согласитесь, он был груб со мной, а я никому не позволяю оскорблять себя. У меня было сильное искушение влепить ему хорошую пощечину. Поймите, Брент, он все-таки не бог и не имел никакого права приказывать, чтобы я убиралась с корабля.

— И что же теперь будет?

— Что будет? Ничего. Я никогда, ни при каких обстоятельствах, ни за что на свете не поднимусь больше на борт «Йонаги».

— И правильно сделаете. На военном корабле женщине не место.

— Да вы просто Фудзита номер два.

— Как вы не понимаете, Дэйл?.. Здесь тысячи мужчин… на долгие месяцы оторванных от… э-э… вынужденных подавлять естественную потребность…

— Да говорите прямо — бесящихся от воздержания!

— Вот именно. И ваше присутствие может подорвать дисциплину и увлечь мысли личного состава… не в ту сторону — так скажем. Всякое случается.

— Кто и с кем случается, меня не интересует. И я вовсе не собиралась тащить в койку вашего адмирала! — Губы ее дрогнули в лукавой усмешке. — Хотя, наверно, это было бы забавно. — Под взглядами часовых она дотронулась пальцем до руки Брента, — его обдало жаром, и в ушах зазвенело.

Однако он подался назад:

— Давайте я провожу вас до офиса.

— Это вовсе не обязательно, — негромко рассмеялась она.

— Таков приказ.

Смех стал язвительным:

— Ах, ну да! Господь Вседержитель рек… Одиннадцатая заповедь. «Не ослушайся адмирала Фудзиту, что бы ни взбрело ему в голову…»

Брент звонко хлопнул ладонью по столу:

— Он — мой прямой начальник, и я обязан выполнять его приказы!

Углы ее жестко поджатых губ опустились.

— Вы, как я вижу, и в самом деле «янки-самурай».

— Так меня называют бандиты полковника Каддафи.

— И не только они: я и в газетах встречала это прозвище.

— В японских газетах пишут предатели.

Она взглянула на него, и поблескивающие усмешкой изумрудные глаза пронзили его не хуже лазерных лучей.

— Говорят, вы мастерски рубите головы?

Брент, почувствовав, что щеки ему заливает горячий румянец, поднялся:

— Пора идти. — И похлопал шифратор по верхней крышке. — Надо отнести его.

Немного остыв по дороге, он повел Дэйл, за которой неотступно следовали два часовых, на корму, где находился БИЦ[6] авианосца. Они миновали штурманскую рубку, где двое вахтенных наносили на карты обстановку, потом радиорубку, где, привинченные к стеллажам, стояли бок о бок и древние ламповые, и современные транзисторные приемники и передатчики. Брента радостно приветствовали и поздравляли со сбитым «мессером» и возвращением в строй офицеры и старшины, а он с улыбкой благодарил, каждого называя по имени, для каждого находя теплое слово и дружескую улыбку. Разумеется, самого пристального внимания удостоилась статная фигура Дэйл Макинтайр.

Она не смущалась и не ежилась под голодными оценивающе-блудливыми взглядами десятка моряков, с вожделением раздевавших ее глазами: держала голову высоко, а спину — прямо, наслаждаясь лестным сознанием того, что ее находят привлекательной и желанной. Она явно принадлежала к числу тех красивых женщин, которые не склонны стесняться того, чем так щедро наделила их природа.

Наконец они вошли в БИЦ, заполненный электронной аппаратурой. Свет там был притушен почти полностью, чтобы не портить «ночное зрение» вахтенных операторов и чтобы данные на дисплеях и электронных планшетах проступали более четко. Зеленоватое мерцание экранов, смешиваясь с тускло-розовым светом дежурных ламп, окрашивало лица в жуткие, мертвенные тона — подсинивало рты, бросало пурпурный отблеск на зубы, — и казалось, что здесь собрались актеры, загримированные для съемок в третьеразрядном фильме ужасов.

При виде Брента снова со всех сторон послышались приветственные возгласы:

— С благополучным возвращением, мистер Росс!

— Как себя чувствуете, господин лейтенант?

— Говорят, сбили еще одного араба?

Никто не упомянул о Такии.

— Вольно, вольно, — отвечал Брент, по очереди пожимая всем руки и почти физически чувствуя то, что называется «атмосферой товарищества по оружию». Здесь было его место, и, ощущая себя частью «Йонаги», он испытывал братскую любовь к этим людям, так обрадовавшимся ему. Адмирал Марк Аллен был неправ.

Пройдя в глубь отсека, Брент подвел Дэйл к пульту, от которого при их появлении поднялся, улыбаясь, долговязый, похожий на молодого университетского профессора американец в очках с такими сильными двояковыпуклыми линзами, что они казались двумя огромными каплями, собравшимися по сторонам его хрящеватого носа. Пожав Бренту руку, он тоже поздравил его.

— Разрешите вам представить, миссис Макинтайр, владыку всей нашей электроники Мартина Рида. Продолжайте, Мартин.